Чтение 23–й страницы книги ~Кольцо вокруг Солнца~

площадке, скрытой от Виккерса группой зданий.

Существа, сновавшие между зданиями, лишь отдаленно напоминали людей,
скорее всего это были какие-то металлические создания, так как они
ослепительно сверкали в последних лучах заходящего солнца.

Возле каждого здания высилась башня громадного диаметра с чашей
наверху. Все чаши были обращены к солнцу и горели красным огнем.

Он медленно приблизился к зданиям и, только очутившись рядом, понял,
как они огромны. Они занимали гигантскую территорию. Создания, сновавшие
между зданиями и выполнявшие какую-то работу, оказались самоуправляемыми
роботами.

Некоторые машины были знакомы Виккерсу, а некоторые он узнать не мог.
Он увидел мчавшийся тягач с грузом строительного леса, потом мимо него со
скоростью тридцать миль в час проехал громадный кран с лязгающим ковшом на
стреле. Очень многие машины казались верхом механистического бреда, и все
они двигались на громадных скоростях, словно спешили куда-то.

Он нашел улицу, нет, не улицу, скорее проезд между двумя зданиями и
двинулся по нему, стараясь держаться поближе к стене - машины носились
здесь с бешеной скоростью.

Оказавшись возле здания с распахнутыми воротами, он осторожно
поднялся по пандусу и заглянул внутрь. Помещение было залито неизвестно
откуда льющимся светом. Вдоль него тянулись длинные ряды работающих машин.
Но шума не было, и это поразило Виккерса. Завод работал, но работал
совершенно бесшумно. Царила полная тишина, нарушаемая лишь металлическим
позвякиванием проносившихся снаружи машин.

Он спустился по пандусу и проездами прошел к посадочной площадке, на
которую садились и с которой взлетали летающие вагоны.

Он смотрел на приземляющиеся и разгружающиеся машины, на штабеля
свеженапиленного строительного леса, который укладывался на тягачи,
разбегавшиеся по всем направлениям; здесь же были горы руды, скорее всего
железной, которую подбирали другие грузовые машины, похожие, как
показалось Виккерсу, на пеликанов.

Разгруженный вагон тут же взлетел, без шума, словно его подхватывал и
уносил в воздух порыв ветра.

Летающие вагоны прибывали сплошным потоком и тут же разгружались.
Прибывшие материалы сразу же куда-то отвозили громадные машины.

"Эти машины ведут себя как люди", - подумал Виккерс. Это не были
автоматы. Автомат предполагает строго чередующиеся определенные операции,
а вагоны приземлялись достаточно произвольно. Как только вагон садился,
одна из грузовых машин подъезжала к нему и разгружала его.

"Они похожи на разумных существ", - подумал Виккерс. И, подумав об
этом, понял, что они действительно разумны. Это были машины-роботы. Внешне
они совсем не походили на людей, но были наделены разумом и знали, что
делать.

Солнце село, а он стоял у угла здания, глядя на башни. Их чаши,
только что обращенные в сторону заходящего солнца, теперь медленно
поворачивались к востоку, чтобы утром поймать его первые лучи.

"Солнечная энергия", - подумал Виккерс. Где же он слышал о солнечной
энергии? Ну, конечно, в домах мутантов! Маленький продавец объяснил ему и
Энн, что при наличии солнечных батарей им не нужны ни газ, ни
электричество.

И здесь работала солнечная энергия. И здесь машины не знали трения, а
потому не производили никакого шума, как не подверженные износу вечмобили.

Машины не обращали на него внимания. Словно не видели его и не
подозревали о его присутствии. Ни одна из них не снизила скорости, обгоняя
его; ни одна не свернула, чтобы объехать. Но и ни одна из них не угрожала
ему.

Как только солнце село, всю местность вокруг залил свет, но он опять
не смог определить, где находится его источник. Наступление ночи не
остановило работы. Летающие вагоны, эти громадные угловатые коробчатые
конструкции, продолжали прилетать, разгружаться, улетать. Машины увозили
их грузы. Длинные ряды станков в зданиях продолжали свой бесшумный труд.

"А летающие вагоны, - спросил он себя, - тоже роботы? Скорее всего -
да".

Он снова двинулся вперед, прижимаясь к стенам зданий, чтобы не
очутиться посреди дороги.

Он нашел гигантскую погрузочную площадку, где вздымались аккуратные
горы ящиков. Одни машины их беспрерывно подвозили, другие заполняли ими
летающие вагоны. Он осторожно выбрался на площадку и осмотрел закрытые
ящики, пытаясь определить их содержимое, но, кроме букв и цифр, на них
ничего не значилось. Он подумал было, не вскрыть ли один из ящиков, но у
него не было ни инструмента, ни уверенности, что ранее равнодушные к его
персоне машины не заинтересуются им, если он начнет мешать их работе.

Несколько часов понадобилось ему, чтобы выбраться за пределы
гигантского завода. А отойдя подальше и обернувшись, он испытал трепет
перед залитой светом отлаженной громадиной.

Ему не надо было спрашивать себя, что производит это предприятие. Он
заранее знал ответ. Или бритвенные лезвия, или зажигалки, или лампочки,
или дома, или вечмобили. А может, и все эти изделия сразу.

Он был уверен, что перед ним тот самый завод, или один из заводов,
который тщетно разыскивали Крофорд и Североамериканское исследовательское
бюро.

И не было ничего удивительного, что их поиски оставались тщетными.

Он вышел к реке далеко за полдень. Река эта с ее островами, заросшими
деревьями и ползучими растениями, с ее песчаными отмелями, со зловещим
шорохом зыбучих песков, он был уверен, была река Висконсин в ее нижнем
течении перед слиянием с Миссисипи. А если все обстояло именно так, он
знал, куда идти. Отсюда было легко добраться до конечной цели путешествия.

Но тут на него нахлынули сомнения. Найдет ли он нужное место? В этой
стране дома Престонов могло и не быть. Ведь он немало прошел, но обнаружил
только роботов, здесь царила сложная машинная цивилизация, где не было
места человеку. Людям нечего было делать на этом заводе, который не
нуждался ни в руках, ни в мозге человека.

В угасающем свете дня он устроил привал на берегу реки и долго сидел
без сна, уставившись на серебряное зеркало воды в лунном свете и ощущая
свое одиночество. Столь горького и глубокого одиночества он еще никогда не
испытывал.

Наступило утро, и он снова пустился в путь. Он найдет хотя бы место,
где должен стоять дом Престонов. Но как он поступит, если там ничего нет?

Он решил не думать об этом. В конце концов он заснул.

Утром он спустился к реке и внимательнее рассмотрел скалистый южный
берег. Да, места явно были знакомы ему.

Он двинулся вниз по течению и вскоре в голубой дымке различил высокую
скалу возле места слияния двух рек, а за ней тонкую лиловую цепочку
холмов. Он вскарабкался повыше и долго изучал взглядом долину, к которой
стремился.

Ночь он провел уже в стороне от реки, а наутро отыскал долину,
которая вела к дому Престонов.

Он прошел до ее половины, прежде чем она стала ему совершенно
знакомой. Надежда постепенно превращалась в уверенность, что он идет по
знакомой земле.

Наконец, он нашел ту заветную долину, по которой гулял двадцать лет
назад!

"Теперь, - думал он, - теперь, если только на месте дом".

Ему становилось плохо при мысли, что дома не окажется, что,
поднявшись по последнему склону, он увидит только место, где должен стоять
дом. Рухнет последняя надежда, и он превратится в изгнанника родной Земли.

Он отыскал тропинку и пошел по ней, глядя, как ветер колышет высокие
травы, чьи седые венчики походили на буруны штормового моря. Он увидел
заросли диких яблонь, они не цвели - стояло лето, но это были те самые
яблони, которые он когда-то видел в цвету.

Тропинка обогнула вершину холма. И Виккерс увидел дом. Ноги его
ослабели, он остановился и быстро отвел взгляд в сторону, а потом медленно
повернул голову и убедился, что не стал жертвой воображения - дом
действительно стоял на своем месте.

Дом стоял на своем месте.

Он вновь двинулся вверх по тропинке, заметил, что бежит, и заставил
себя замедлить шаг. Потом побежал опять и на этот раз не стал
останавливаться.

Он добрался до вершины холма, где стоял дом, и замедлил шаг, пытаясь
восстановить дыхание. И тут только подумал, на кого он похож со своей
многодневной бородой, в лохмотьях, впитавших всю грязь и пыль
многодневного путешествия, в разодранной обуви, привязанной к ногам
лоскутами от брючин, с остатками брюк, не прикрывавших даже грязных
исхудавших колен.

Он подошел к белой ограде, окружавшей дом, остановился перед
калиткой, оперся о нее и стал разглядывать дом. Дом выглядел точно таким,
каким он помнил его, чистым, ухоженным, с тщательно подстриженным газоном
и цветочными клумбами, со свежевыкрашенными деревянными частями и
кирпичом, отшлифованным за долгие годы солнцем, ветром и дождем.

- Кэтлин, - произнес он, с трудом шевеля пересохшими, потрескавшимися
губами. - Я вернулся.

Он хотел представить себе, как она выглядит после долгих лет разлуки.
Не могла же она остаться девушкой семнадцати или восемнадцати лет, какой
он знал ее когда-то, теперь она была женщиной примерно одного возраста с
ним.