наполнили, расставленные по грубой прикидке так, чтобы когда одна корзина
наполнится, рядом уже была бы другая. А оставленные позади полные стручков
корзины, ждущие транспорта, который пройдет попозже между рядков, собирая
их.
ним многие другие, в большинстве дети, хотя были и женщины со стариками.
Некоторые опережали его, собирая быстрее или, быть может, менее
старательно; другие отстали. По небу ползли облака, ленивые, кудрявые
облака, но в этот момент ни что не закрывало солнца и оно испускало
палящий жар, который он чувствовал сквозь тонкую рубаху. Он пробирался
вдоль рядка, собирая по мере продвижения стручки, добросовестно отнесясь к
работе, оставляя те, что поменьше дозревать еще день-другой и обрывая все
остальные - солнце пекло спину, пот собирался в подмышках, стекая по
ребрам, а ноги вжимались в теплую, хорошо взрыхленную и ухоженную землю.
Ум его оставался незанятым, прикованным к настоящему, не убегающий ни
назад, ни в перед во времени, удовлетворенный текущим моментом, словно он
был простым организмом, поглощающим тепло и каким-то странным образом
извлекавшим питание из почвы, так же как и стручки, которые он собирал.
теперешний Картер Хортон, невидимая, по всей вероятности, вторая личность,
стоящая в сторонке или, быть может помещавшаяся где-то в другом месте и
наблюдающая за мальчиком, которым он некогда был, чувствуя, думая и
воспринимая то, что он знал когда-то, почти так, как если бы он и был этим
мальчиком. Но зная и больше, нежели знал мальчик, зная то, о чем мальчик
не мог даже догадываться, памятуя о годах и событиях, пролегших между этим
обширным бобовым полем и временем, проведенным в космосе за тысячу
световых лет. Зная, как не мог знать мальчик, что мужчины и женщины в
огромном далеком строении, вздымавшемся на другом конце поля и во многих
других сходных строениях по всему миру распознали зародыши еще одного
кризиса и уже планируют его разрешение.
должна все-таки проходить свои кризисы и осознавать в конце концов, что
единственное решение заложено в иных планетах, вращающихся среди
гипотетических солнечных систем, где люди когда-нибудь смогут начать
заново, и некоторые из этих новых попыток провалятся, но некоторые, может
быть преуспеют.
пережила потрясение - не войну, но всемирный экономический коллапс. При
системе, основанной на выгоде и свободном предпринимательстве, гнущейся
под ударами, заметными уже в начале двадцатого столетия, при
израсходовании немалой части самых основных природных ресурсов мира, при
возрастающем населении, при появлении в промышленности все новых и новых
приспособлений, экономящих труд, при том, что излишков пищи уже не
доставало, чтобы накормить людей - при всем этом последовала безработица,
голод, инфляция и утрата доверия к вождям мира. Правительства исчезли;
промышленность, средства сообщения и торговля уже были готовы к развалу и
на некоторое время воцарились анархия и хаос.
не политиками и государственными деятелями, а экономистами и социологами.
Но через несколько столетий в этом новом обществе появились симптомы,
заставившие ученых отправиться в свои лаборатории, а инженеров - засесть
за чертежные доски чтобы создать проекты звездных кораблей, которые
перенесли бы человечество в космос. Эти симптомы оказались истолкованы
верно, сказал себе второй, невидимый Хортон, ибо только сегодня (Когда -
сегодня? В этот день или тот?) Элейна сообщила ему об окончательном
развале образа жизни, который экономисты и социологи спланировали так
тщательно.
сильно эксплуатировалась, слишком была загрязнена ошибками человечества,
чтобы выжить.
касание ветерка, дующего над полем, овевающего его потную, нагретую
солнцем спину. Он швырнул пригоршню стручков в корзину и подтолкнул других
кустов в ряду, казавшемся бесконечным. Он увидел, что корзина почти
наполнилась. Перед ним стояла пустая корзина.
собирать, как собирали сотни других - очень юных и очень старых - делая
то, что они могли сделать, чтобы дать возможность более сильным работникам
делать другие дела. Он уселся на корточки и посмотрел в даль, через поле
зелени. Не только бобы, подумал он, но и много уже и других культур
поспело - продовольствие, которое, когда подойдет время, должно быть
собрано, чтобы накормить людей в башне.
больше времени до полудня, когда вдоль рядков провезут фургон с ленчем.
Полчаса на ленч, подумал он, а после этого опять собирать, пока не сядет
солнце. О распрямил пальцы правой руки, подвигал ими, чтобы прошла
усталость и перестало сводить. Пальцы, увидел он, сделались зелеными.
Хортон), накормить племя, клан, коммуну. Мой народ. Наш Народ. Один за
всех и все за одного. Башня была выстроена высокой, выше облаков, чтобы
занимать на земле поменьше места - город, поставленный торчком, чтобы
освободить землю, необходимую для выращивания пищи, чтобы накормить этот
вертикальный город. Люди в башне жили в тесноте, ибо башня, сколь она ни
была огромной, должна была быть по возможности меньше.
Урожай выращивался и убирался вручную, потому что топлива было мало. В
пищу шли углеводы, потому что на выращивание их уходило меньше энергии,
чем на белок. Производить и строить для длительного существования, а не
износа и старения - с исчезновением системы, основанной на выгоде, износ
сделался не только преступным, но отвратительным.
участвуем в личных делах друг друга. Мы сжились между собой, сжились
вместе. Мы возвращаемся к племенным устоям, проживая в едином укрытии,
вместо разрозненных хижин. Иногда мы смеемся над старыми временами, над
системой выгоды, над рабочей этикой, над частными предприятиями, и все
время, пока мы смеемся, в нас остается болезнь - болезнь человечества.
Неважно, что бы мы испробовали, сказал он себе, в нас заложена болезнь.
Неужто человеческая раса не может жить в гармонии с окружающей средой? И
должна, чтобы выжить, получать каждые несколько тысяч лет новую планету
себе на разорение? Неужели мы обречены идти по галактике словно стая
саранчи, идти по вселенной? И галактика, весь космос, обречены нам? Или же
настанет день, когда вселенная подымется в гневе и прихлопнет нас - и даже
не в гневе, но в раздражении? В нас есть определенное величие, подумал он,
но величие, подумал он, но величие деструктивное и эгоистическое. Земля
просуществовала миллиона два лет после появления нашего вида, но большую
часть этого времени мы не были так результативны, как мы результативны
сейчас - потребовалось время, чтобы вырасти до полной разрушительной мощи.
Но начав на других планетах с того, что мы есть теперь, много ли времени
потребуется, чтобы ввести им смертельный вирус человечества - долго ли
будет протекать болезнь?
стручки. Червяк, прицепившийся к листьям, утратил опору и упал. Ударившись
о землю, он свернулся в шарик. Почти бездумно, почти не прерывая своей
работы, мальчик подвинул ногу, чуть приподнял ее и опустил на червя,
растерев его о землю.
монолитное здание в милю высотой, маячившее вдалеке и там, висящий в небе,
окруженный пыльцой тумана, растекающейся вокруг змеящимися протуберанцами,
возник череп Шекспира, глядящий вниз на Хортона; не разглядывающий его, не
ухмыляющийся ему, а именно глядящий на него самым дружелюбным образом,
словно на нем еще сохранилась плоть, словно разделительной линии смерти и
не существовало вовсе.
товарищ?". И это уже было странно, ибо Шекспир не был его товарищем, разве
что по всеобщему товариществу человечества, оба они принадлежали к этой
странной и страшноватой расе существ, умножившихся на одной планете, а
затем, скорее в отчаянии, нежели от жажды приключений, вырвавшихся
ураганом в галактику - один бог знает, как далеко зайдя, потому что
наверняка в данный момент ни один член этой расы не мог знать с какой-либо
уверенностью, насколько далеко могли забраться другие ее члены.
знал, что обычно он не говорит в такой манере - словно он вдруг заговорил
на чем-то вроде той речи, которой пользовался настоящий Шекспир, когда
писал свои пьесы, только приспособленной для стишков Матушки Гусыни.
Словно сам он был уже не настоящим Картером Хортоном, а еще одной Матушкой
Гусыней, произносящей затверженные сантименты и согласно выдуманной
когда-то им символике. Внутренне он разгневался на себя за то, что стал не
тем, кто он есть, но обрести себя вновь он не мог. Психика его была так
поглощена мальчиком, раздавившим червя, и происшествием с иссохшим
черепом, что он никак не мог найти тропинку к своему "я".
затеряны. Но затеряны где? Почему затеряны? Как затерялись? Докопался ли
ты до основ нашей затерянности? Несем ли мы ее в генах, или с нами что-то
случилось? Одни только мы затеряны, или есть и другие - подобные нам?
Затерянность - не врожденное ли это свойство разума?
этого факта. Мы затеряны, потому что мы утратили Землю. Мы затеряны
потому, что не знаем, где мы. Мы затеряны потому, что не можем найти пути
обратно домой. Для нас теперь нет места. Мы бредем чужими дорогами в чужих
Сертаков Виталий
Белов Вольф
Андреев Николай
Эриксон Стивен
Прозоров Александр
Белоусов Валерий