котором мы проникали в новую плоскость существования..."
воспоминаний некоторую надежду. Какими мы кажемся смущенными, когда сумеем
убедить себя в безнадежности своего положения, я потом припоминаем
какой-нибудь мелкий фактик, возвращающий надежду. Все это так ново для нас
- вся наша история. Несмотря на тысячелетие, она все-таки слишком нова для
нас. Ситуация так уникальна, так чужда всем человеческим представлениям,
что удивительно, как мы не пришли в еще большее замешательство."
иной разум, своего рода дуновение разума, словно псы, принюхивающиеся к
старому следу. И теперь, когда мы чувствуем полную силу Пруд-разума - как
бы мне ни было неприятно говорить это, ибо я не хочу еще новых разумов -
Пруд-разум, по-видимому, не тот, что мы обнаруживали ранее. Возможно ли,
что есть еще один мощный разум на этой глупой планетке?"
который мы обнаруживали, был очень разреженный, чрезвычайно тонкий. Словно
его пытались укрыть от обнаружения."
времени, по моему рассуждению, должна быть неподдающейся обнаружению. Не
могу себе представить более эффективной изоляции, чем щит остановленного
времени. Самое ужасное во времени, это то, что мы его совсем не знаем.
Пространство, вещество и энергия - это мы можем представить себе понятным
или, по крайней мере, теоретически принять их теоретические осмысления.
Время же - полная загадка. Мы не можем быть уверены даже в том, что оно
есть на самом деле. Его не за что ухватить, чтобы проверить."
Надеюсь, эта миленькая загадка, в которую мы влипли, вскорости разрешится,
так что мы сможем отбыть отсюда."
несколько часов. Планета закрыта и сделать уже больше нечего. Утром они
спустятся и посмотрят на тоннель, и тогда поймут, что ничего уже не
поделаешь. Но прежде, чем это случится, нужно принять решение. Картер не
спрашивал нас, потому что он боится нас спрашивать. Он боится ответа,
который мы ему дадим."
должен быть нет. Картер может думать о нас плохо. Он может сказать, что мы
утратили человечность вместе с нашими телами, что мы сохранили только
голый холодный интеллект. Но это будет в нем говорить его мягкость,
забвение им того, что мы должны быть твердыми, что мягкость играет здесь
лишь небольшую роль - здесь, вдали от нашей благоустроенной планеты. И, к
тому же, это будет недобрым по отношению к Плотоядцу. Он провел свою
утомленную жизнь в этой металлической клетке, Никодимус возненавидит его,
а он возненавидит Никодимуса - а может быть, начнет бояться Никодимуса - и
это будет раздувать угли его позора - что он, известный воин, убивший
множество злобных чудовищ пал так низко, чтобы бояться такого хилого
механизма, как Никодимус."
свое время убьет его."
плечами. - Ему так не хватает чувствительности, в нем нет утонченности, ни
рассудка..."
ощущении близости и обнаженности, цепляясь за близость другого человека -
женщины, но что она человек, было так же важно, как и то, что она женщина,
ибо они двое были здесь единственными людьми.
Хортона. Он сел в одеяле.
полусвет, в котором туманно выделялись деревья и домик Шекспира. В костре
горело низкое пламя на ложе углей, подмигивавших кроваво-красными
глазками. По ту сторону костра стоял Никодимус, глядя в направлении Пруда.
Он стоял прямой и застывший, встревоженный.
Но я почувствовал крик.
белые и гладкие и выглядели как стоящие вертикально слизни, жирные и
отвратительные твари, каких можно найти под перевернутым камнем. Они шли
быстро, подпрыгивая на нижних, сужающихся концах тел. Ног у них не было,
но это из вроде бы не беспокоило. Не было у них ни рук, ни лиц - это были
просто толстые, счастливые слизни, быстро скачущие вверх по тропе, ведущей
к тоннелю.
целую колонию. Как вы думаете, отчего происходит, что так много народу
проходит через этот тоннель?
потянулся и почесался.
показались.
ног, только так и прыгают.
чувствовала прошлой ночью, помнишь, что что-то должно случиться, и теперь
это случилось.
прошмыгнули мимо них по тропе, ведущей к Пруду.
словно кто-то вел палкой по частоколу.
вниз по тропе, ведущей к Пруду, и Плотоядец побежал рядом с ним длинными
скачками.
произвести такое волнение и беготню?
за Прудом - конический холм. С холмом что-то происходило. Он вспучился и
раскололся, и из него подумалось что-то темное и ужасное. Три слизня
сбились вместе, припавши к земле на берегу.
на него:
рассыпается и из него выдвигается создание, блистающее на утреннем солнце.
его форму, но теперь, разогнувшись и выйдя из плена, оно выглядело полным
великолепия.
радугой, словно они были составлены из множества крошечных призм. Жуткая
клювастая голова помещалась на удлиненной шее, и голова эта, подумал
Хортон, выглядела так, словно на нее был надет шлем, выложенный
драгоценными камнями. Изогнутые, блестящие когти венчали массивные лапы, а
длинный хвост был утыкан острыми сверкающими колючками.
Земли.
дракон, если дракон вообще существовал.
из прочного каменного дома, в котором он был заперт, дракон силился
подняться в воздух, огромные его крылья неуклюже хлопали, пытаясь увлечь
его вверх. Неуклюже хлопали, подумал Хортон, - когда он должен был
вознестись ввысь на крыльях сильных и уверенных, взбежать по воздушной
лестнице, как быстроногое существо весело взбежало бы по холму, радуясь
силе ног и выносливости легких.
выискивая, где бы он мог быть. Хотя Плотоядца он и не увидел тотчас же,
Хортон заметил, что Холм по ту сторону Пруда быстро разваливается,
рассыпается и измельчается выпрастывающимся из него созданием. Огромные
плиты и обломки холма катились по его сторонам вниз и у холма, пока еще
целые, покрылись зигзагообразными трещинами, такими, какие могли бы
остаться после землетрясения.
Посняков Андрей
Корнев Павел
Лукин Евгений
Орловский Гай Юлий
Корнев Павел
Сертаков Виталий