Чтение 15–й страницы книги ~Почти как люди~

- Нет. Мне вы не нужны.

- Значит, вы действуете от чьего-то имени? Быть может, от имени того,
кто скупает все без разбора? Скажем, магазин, чтобы тут же его закрыть.
Или целый город.

- Вы очень догадливы, - заметила она.

- Деньги - это еще не все, - заявил я. - Помимо денег, существуют и
другие ценности.

- Если хотите, - сказала она, - можно обсудить какую-нибудь иную
форму платежа.

Она поставила бокал на стойку и, порывшись в сумочке, протянула мне
карточку.

- Если надумаете, найдете меня по этому адресу, - сказала она. -
Предложение остается в силе.

Ее точно ветром сдуло с табурета, и, прежде чем я успел открыть рот
или как-то задержать ее, она уже затерялась в толпе.

Бармен, проплывая мимо, заметил нетронутые напитки.

- Что, выпивка не понравилась, приятель? - спросил он.

- Нет, все нормально, - ответил я.

Я положил карточку на стойку - ока легла обратной стороной кверху. Я
перевернул ее, и из-за тусклого освещения мне пришлось наклонится, чтобы
прочесть, что на ней написано.

Я мог бы и не читать. Ведь я заранее знал, что там увижу. Разница
была только в одной строчке. Вместо "Купля-продажа недвижимого имущества"
стояло: "Мы покупаем все".

Съежившись от пронизавшего мне душу холода, я сидел, как
нахохлившаяся птица, на своем высоком табурете. В баре было так сумрачно,
что все вокруг словно плавало в тумане; со всех сторон до меня долетали
отрывки человеческой речи, но в этих звуках почему-то было мало
человеческого - скорее они напоминали невнятное урчание каких-то чудовищ
или бессмысленные выкрики дегенератов. И, вкрапливаясь в этот шум, то
заглушая его, то пробиваясь в щели между фразами, подобно непристойной
шутке, нагло дребезжало пианино.

Я залпом выпил виски и остался сидеть там со стаканом в руке. Я хотел
было заказать еще одну порцию, но бармен уже занялся другими посетителями.

Рядом со мной кто-то навалился на стойку и задел локтем бокал с
коктейлем. Он опрокинулся, и жидкость растеклась по полированному дереву,
как грязное масло; ножка бокала отломилась, а сам он разбился вдребезги.
Вишенка откатилась к краю стойки.

- Извините, - сказал этот человек. - Какой же я растяпа! Я закажу вам
другой.

- Пустяки, - успокоил я его. - Она все равно не вернется.

Я соскользнул с табурета и пошел к выходу.

Мимо ехало такси; я шагнул к краю тротуара и поднял руку.

На небе уже погасли последние отблески дня, и на улицах горели
фонари. Я увидел, что часы на углу перед банком показывали почти половину
седьмого. Мне следовало поторопиться - на семь у меня было назначено
свидание, и Джой здорово раскипятится, если я явлюсь с опозданием.

- Ночь сегодня будет классная - только на енотов охотиться, -
проговорил шофер. - Тепло, тихо, и луна вот-вот взойдет. Я б с
удовольствием подался в лес, да мне всю ночь работать. Мы тут с одним
парнем завели собаку. Черную, с рыжими подпалинами. А лает-то как - ну
просто музыка, такого в жизни не услышишь.

- Выходит, вы охотитесь на енотов, - заметил я с оттенком вопроса. Не
потому, что меня это заинтересовало, - просто я почувствовал, что от меня
ждут какой-то реплики.

Его это вполне устроило. Скорей всего, на большее он и не
рассчитывал.

- Это у меня с детства, - пояснил он. - Папаша начал брать меня с
собой на охоту, когда мне было лет эдак девять или десять. А это как
влезет в душу, так уж на всю жизнь, можете мне поверить. В такую вот ночь
прямо изведешься, так в лес тянет. В эту пору в лесу и запах какой-то
особенный, и ветер в поредевшей листве шумит по-иному, и чувство у тебя
такое, будто мороз уже где-то совсем рядом.

- Где вы охотитесь?

- На западе, милях в сорока-пятидесяти от города. У верховьев реки.
Там на дне реки полно бревен.

- И много вы приносите енотов?

- Дело-то, в общем, и не в енотах, - ответил он. - Бывает, что ночь
за ночью возвращаешься с пустыми руками. Может, эти еноты только предлог,
чтобы побыть ночью в лесу. Мало кто нынче выбирается в лес, что днем, что
ночью. И хоть я не из тех трепачей, которые на каждом шагу проповедуют
общение с природой, но точно вам скажу, - стоит только провести с ней
наедине какое-то время, и становишься лучше.

Усевшись поглубже, я перевел взгляд на проплывавшие мимо кварталы.
Это был все тот же, хорошо знакомый мне старый город, однако сейчас в нем
появилось что-то враждебное, словно из темных уголков темных зданий за
мной следили какие-то таинственные злые призраки.

- Вам когда-нибудь случалось охотиться на енотов? - спросил шофер.

- Нет. Иной раз хожу на уток, а иногда езжу в Южную Дакоту стрелять
фазанов.

- Ясно, - протянул он. - Утки и фазаны мне тоже по душе. Но еноты
совсем другое дело, их ни с чем не сравнишь.

И, помолчав немного, добавил:

- Хотя, наверно, каждому свое. Вам вот нравятся фазаны и утки, мне -
еноты. А еще я знаю одного совсем древнего старикашку - так он возится со
скунсами. И думает, что лучше животных на всем свете не сыщешь. Уж такую
он с ними водит дружбу! Могу поклясться, что он с ними даже разговаривает.
Пощелкает языком, поворкует чего-то, и они уже тут как тут, взбираются к
нему на колени, а он их ласково так поглаживает, точно кошек. А потом они
еще и домой его проводят - так и бегут следом, как собаки. Ей-богу, прямо
глазам не веришь. Аж страшно становится, как он с ними хороводится. Он
живет на холмах у реки - у него там домишко, а округа кишмя кишит этими
скунсами. Он пишет о них книгу. Сам видел, он мне ее показывал. А пишет он
карандашом, в самом простом грошовом блокноте такой грубой бумагой
ребятишки в школе пользуются. Сидит себе, согнувшись над столом, и при
свете старого фонаря строчит эту свою книгу огрызком карандаша, который то
и дело приходится слюнить, чтобы писал пояснее. Но уверяю вас, мистер, ни
черта у него не получается, одно правописание чего стоит - кошмар. А жаль,
знатная бы вышла книга.

- Так оно всегда и бывает, - заметил я.

Некоторое время он вел машину молча.

- Ваш дом, кажется, в следующем квартале? - спросил он.

Я ответил утвердительно.

Он затормозил перед домом, и я вылез из машины.

- Может, как-нибудь вечерком махнем вместе на охоту? - спросил он. -
Так, часиков в шесть.

- Что ж, не плохо бы, - согласился я.

- Меня зовут Ларри Хиггинс. Найдете в телефонной книге. Звоните в
любое время.

Я пообещал, что непременно позвоню.

Поднявшись на свой этаж, я обнаружил, что вырезанный из ковра
полукруглый лоскут лежит на месте. Лампочка под потолком светила еще
слабее прежнего, - если такое вообще возможно, и я едва не вступил в этот
полукруг, прежде чем заметил, что ковер починен.

Ни о каких коврах я в тот момент не думал, без них хватало тем для
размышлений.

Я остановился как вкопанный перед тем местом, где раньше был вырез,
точно человек, подошедший вплотную к черте, за которой начинается опасная
зона. И что странно - вырез был заделан не новой ковровой тканью, а такой
же старой, вытертой и грязной, как и весь остальной ковер.

Неужели, подумал я, сторож все-таки нашел в каком-нибудь углу тот
самый лоскут, который был вырезан из ковра?

Чтобы получше разглядеть его, я опустился на колени - от разреза не
осталось и следа. Словно эта дыра мне раньше просто померещилась. Я не
увидел никаких швов - ничего, что свидетельствовало бы о том, что ковер
сшивали.

Я провел рукой по тому месту, где недавно был полукруг, и моя рука
нащупала самый обыкновенный ковер. Ковер, а не прикрывавшую капкан
бумажную подделку. Я ощущал пальцами фактуру ткани, ее толщину и упругость
- вне всякого сомнения, это была самая настоящая ковровая ткань.

И все-таки я ему не доверял. Однажды этот ковер уже чуть не подвел
меня, и я отнюдь не собирался вторично попасться на эту удочку.

Так я и стоял там на коленях, а с потолка мне в затылок неслось
тоненькое комариное пение электрической лампочки.

Я медленно встал, нашел ключ и, чтобы отпереть дверь, подался вперед
всем телом, оставив ноги за пределами подозрительного участка ковра. Если
б меня в тот момент кто-нибудь увидел, то наверняка решил бы, что я
свихнулся - чтобы отпереть дверь, человек тянется к ней чуть ли не с
середины коридора.

Замок щелкнул, дверь открылась, и я, благополучно перепрыгнув через