Чтение 18–й страницы книги ~Почти как люди~

- И их видел Джо Ньюмен?

- Нет, не Джо. Их видели какие-то школьники. Они позвонили в
редакцию, а Джо, в свою очередь, позвонил мне. Я посоветовал ему выбросить
это из головы.

- Их видели около усадьбы "Белмонт"?

- Ты угадала, - ответил я. - Понимаешь, это звенья одной цепи. Уж не
знаю как, но все эти события каким-то образом связаны между собой.

Я оттолкнул тарелку и вместе со стулом отодвинулся от стола.

- Куда ты собрался, Паркер?

- Во-первых, я хочу отвезти тебя домой, - сказал я. - А потом, если
ты одолжишь мне свою машину...

- Разумеется, но... О, понимаю - усадьба "Белмонт".

Усадьба "Белмонт" массивным черным кубом возвышалась среди таких же
черных деревьев. Она стояла на вершине невысокого холма, мысом
вдававшегося в озеро, и, когда я остановил машину, я услышал плеск
набегавших на берег волн. Сквозь ветви деревьев поблескивала в лунном
свете водная гладь, а наверху, под самой крышей, лунный блик играл на
стекле слухового окошка, но сам дом и сторожившие его деревья тонули во
тьме. В безмолвии ночи шорох высыхающих листьев звучал, как крадущиеся
шажки множества маленьких ног.

Я вылез из машины и, стараясь не стучать, осторожно закрыл дверцу. Я
немного постоял возле машины, разглядывая дом. Нельзя сказать, что мне
было страшно. Недавний ужас почти отпустил меня. Однако я не ощущал в себе
и избытка храбрости.

Тут ведь могут быть ловушки, мелькнуло у меня. Не такие, как тот
замаскированный капкан перед моей дверью, а какие-нибудь еще. Коварные
дьявольские ловушки.

Но я с ходу выбранил себя за такие дурацкие домыслы. Ведь если
рассудить здраво, вне дома не могло быть никаких ловушек. Иначе в эти
ловушки могли бы попасться совершенно невинные люди: те, кто, выбирая
кратчайший путь к озеру, пересекал бы владение Этвуда; или дети, играющие
в таком соблазнительном месте, около пустующего заброшенного дома, - а это
привлекло бы к нему нежелательный интерес. Если и были тут какие-нибудь
ловушки, их расставили в самом доме. Однако, если учесть все
обстоятельства, это тоже было маловероятно. Ведь в своем собственном доме
они кем бы эти они ни были - могут и без ловушек разделаться с незваным
гостем.

И вообще, может оказаться, подумал я, что я глупейшим образом
заблуждаюсь, считая, что усадьба "Белмонт" имеет какое-то отношение к
последним событиям.

Но все равно я должен пойти и взглянуть, что там делается, я должен
знать, я должен довести дело до конца и исключить это подозрение, иначе
меня вечно будет терзать мысль, не проморгал ли я какие-то важные улики.

Напрягшись всем телом, я зашагал по дорожке; спина моя сгорбилась,
точно в ожидании неизвестно откуда грозившего нападения. И попробовал
распрямиться, но не тут-то было - спина так и осталась согнутой.

Я поднялся по лестнице и остановился перед парадной дверью,
раздираемый сомнениями. В конце концов я решил поступить, как это принято
- позвонить или постучать в дверь. Пошарив в темноте, я нащупал звонок.

Кнопка едва держалась и завихлялась под моими пальцами; я понял, что
звонок не работает, но все-таки нажал кнопку. Звонок не звонил: из дома не
донеслось ни звука. Я снова надавил на кнопку и долго не отпускал ее, но
звонка не было. Тогда я постучал, и в ночной тишине этот стук прозвучал
как-то по-особенному громко.

Я подождал, но все было тихо. Правда, в какой-то момент мне вроде бы
послышались шаги, но звук не повторился, и я понял, что мне это
почудилось.

Спустившись с крыльца, я обошел вокруг дома. За кустами, некогда
посаженными вдоль фундамента, уже много лет никто не ухаживал, и они
разрослись в густую, непроходимую изгородь. Под ногами шуршали опавшие
листья, а в воздухе ощущались пьянящие, по-осеннему едкие запахи.

Ставни пятого из обследованных мною окон были едва прикрыты. А само
окно не заперто.

Как-то все очень просто, подумал я. Даже чересчур. Если я искал
ловушку, то лучшего места для нее не придумаешь.

Я поднял оконную раму, замер и прислушался: ничего. Стояла полная
тишина. Только лениво плескались о берег волны да ветер резвился в сухой,
еще не опавшей листве. Я сунул руку в карман пальто и нащупал пистолет и
карманный фонарик, который прихватил с собой из машины Джой.

Я подождал еще, собираясь с духом. Потом перемахнул через подоконник
и очутился в доме.

Я сразу метнулся в сторону и прижался к стене, чтобы мой силуэт не
маячил на фоне открытого окна.

Немного постоял так, выпрямившись и стараясь не дышать, чтобы не
пропустить ни малейшего звука.

Ни движения. Ни шороха. Ничего.

Я вытащил из кармана фонарик, включил его и провел лучом по комнате.
Я увидел закрытую чехлами мебель, картины на стенах и какой-то призовой
кубок, стоявший на каминной полке.

Я погасил фонарик и быстро скользнул вдоль стены - на тот случай,
если кто-то или что-то прячется среди этой зачехленной мебели и решит
вдруг на меня напасть.

Никто не собирался на меня нападать.

Я выждал еще какое-то время.

Комната по-прежнему оставалась комнатой, и только.

Я на цыпочках пересек ее и вышел в вестибюль. Нашел кухню, столовую и
кабинет, где в беззубой старческой улыбке на меня ощерились пустые книжные
полки.

Я не обнаружил ничего интересного.

Пол был покрыт толстым слоем пыли, и за мной тянулся след. Вся мебель
была укутана чехлами. В воздухе попахивало плесенью. Повсюду ощущалась
полная заброшенность, как в доме, который хозяева неведомо почему вдруг
покинули и больше ни разу в него не возвращались.

И нужно было мне, дураку, приезжать сюда, обругал я себя. Ведь здесь
ровно ничего не было. Я просто поддался своему разыгравшемуся воображению.

Но раз уж я здесь, мне нужно использовать это обстоятельство до
конца. Пусть я сглупил, приехав сюда, все равно нет смысла уезжать, не
осмотрев остальную часть дома - верхний этаж и подвал.

Я вернулся в вестибюль и начал подниматься по лестнице - эдакому
винтовому сооружению с поблескивавшими в темноте перилами и столбиками.

Когда я уже поставил ногу на третью ступеньку, меня вдруг остановил
чей-то голос.

- Мистер Грейвс, - произнес голос.

Это был мягкий интеллигентный голос, и говорил он самым естественным,
нормальным тоном. И хотя я уловил в нем вопросительные интонации, вопрос
этот был чисто риторическим. У меня встали дыбом волосы и миллионом игл
вонзились в кожу головы.

Я мгновенно обернулся, судорожно хватаясь за пистолет, оттягивавший
мне карман.

Когда я его уже наполовину вытащил, голос заговорил снова.

- Я - Этвуд, - сказал голос. - Приношу свои извинения за испорченный
звонок.

- Я еще и стучал.

- Я не слышал вашего стука. Я работал в подвале.

Я уже разглядел в вестибюле его темную фигуру. Я разжал пальцы, и
пистолет скользнул обратно в карман.

- Мы можем спуститься в подвал, - предложил Этвуд, - и славно
побеседовать. Это место едва ли подходит для продолжительного разговора.

- Как вам будет угодно, - сказал я.

Я сошел со ступенек, и он повел меня через вестибюль к двери в
подвал.

Горевшая внизу лампа заливала светом лестничную клетку, и теперь я
его рассмотрел как следует. Внешность у него была самая заурядная -
спокойный, приятный мужчина делового типа.

- Мне здесь нравится, - заметил Этвуд, легко и беззаботно спускаясь
по ступенькам. - Прежний хозяин устроил в подвале комнату для развлечений,
которая из всех помещений этого дома, по-моему, наиболее пригодна для
жилья. Может быть, потому, что сам дом очень стар, а эта комната
оборудована совсем недавно.

Мы спустились до конца лестницы, свернули за угол и очутились в
комнате для развлечений.

Это было обширное длинное помещение, тянувшееся через весь подвал; в
каждом конце его было по камину, а на выложенном красной плиткой полу в
беспорядке расставлена кое-какая мебель. У одной стены стоял письменный
стол, заваленный бумагами, а в противоположной стене чернела дыра -
просверленная в стене круглая дыра такого диаметра, что в нее свободно мог
пройти кегельный шар, и из нее дул холодный ветер, леденивший мне лодыжки.
В воздухе едва ощутимо попахивало тем самым лосьоном для бритья.

Уголком глаза я заметил, что Этвуд наблюдает за мной. Я попытался
справиться со своим лицом - не превратить его в застывшую маску, а придать
ему то выражение, которое, как мне казалось, было ему свойственно в
повседневной жизни. И мне, видно, это удалось, потому что на лице Этвуда
не мелькнуло и тени улыбки, которую он вряд ли бы скрыл, подметив во мне
признаки замешательства или страха.

- Вы правы, - произнес я. - Здесь и впрямь очень уютно.