Чтение 40–й страницы книги ~Почти как люди~

Я шел к машине, прижимая к себе огромный бумажный пакет с продуктами,
которые я купил, выполняя заказ Джой.

Я оставил машину на другом конце стоянки при магазине
самообслуживания, а пакет весил немало, да и продукты в нем были уложены
кое-как, а две консервные банки - одна с кукурузой, другая с компотом из
персиков - уже начали прорывать в днище дыру, норовя выскочить наружу.

Я шел вдоль стоянки, стараясь шагать поосторожнее, чтобы уберечь
пакет от лишних толчков, и, судорожно обхватив его обеими руками, честно
пытался помешать ему развалиться окончательно.

До машины я добрался благополучно, хотя был уже на грани катастрофы.
Проделав акробатический этюд из репертуара "человека-змеи", я открыл
дверцу и швырнул мешок на сиденье. Тут он наконец разорвался, вывалив на
сиденье кучу всевозможных бакалейных товаров.

Мне пришлось основательно поработать обеими руками, чтобы сдвинуть
всю эту груду на другой конец сиденья и освободить себе место за рулем.

Если б не возня с разорванным пакетом, я, наверное, заметил бы это
сразу, но я увидел это только тогда, когда уже сидел в машине и протянул
руку, чтобы вставить ключ в замок зажигания.

И тут это бросилось мне в глаза - сложенный пополам в виде палатки
листок бумаги, который стоял над приборным щитком, закрывая собой часть
ветрового стекла. А на листке большими печатными буквами было написано
одно-единственное слово: "ПОДЛЕЦ!"

Чтобы вставить ключ в замок, я подался вперед, да так и остался,
уставившись на эту бумажку с лаконичным посланием.

Мне не пришлось ломать голову над тем, кто мог ее здесь оставить. У
меня на этот счет не было никаких сомнений. Точно я это знал, точно я
видел собственными глазами, как он клал ее сюда - некий псевдочеловек,
некое скопление кегельных шаров, принявших человеческий облик и сообщавших
мне, что они знали о моем звонке сенатору, знали, что я предам их при
первом же удобном случае. Возможно, они не питали ко мне злобы, и мой
поступок не особенно их встревожил, но не исключено, что он вызвал у них
отвращение - а может, и разочарование.

Короче, какие-то соображения заставили их поставить меня в
известность, что они следят за мной и мне не удастся обвести их вокруг
пальца.

Я вставил ключ в замок и включил мотор. Потом протянул руку, взял эту
бумажку, скомкал ее и выбросил в окошко. Если они следили за мной - а я
полагал, что так оно и было, - этот жест дал им понять, что я о них думаю.

Ребячество? Конечно. Ну и что? Плевать я на это хотел. Сейчас мне
было наплевать на все.

Проехав три квартала, я заметил позади себя машину. Это была самая
заурядная машина, черная, не из дорогих. Даже не знаю, почему я обратил на
нее внимание.

В ней не было ничего особенного. Машины такого цвета, такой модели и
степени изношенности видишь по сто раз на день.

Вероятно, я заметил ее, потому что заметил бы любую машину, которая,
идя сзади, замедлила бы ход одновременно с моей.

Я проехал еще два квартала - она шла за мной как привязанная. Я
сделал несколько поворотов - она не отставала.

Теперь уже было ясно, что это слежка, и довольно-таки грубая.

Я направил машину к окраине города, черная машина по-прежнему
двигалась за мной, отстав на полквартала. Беззастенчиво, даже не пытаясь
как-то скрыть, что она меня преследует. Возможно, умышленно действуя в
открытую - только для того, чтобы держать меня в постоянном напряжении.

И, продолжая путь, я спросил себя, стоит ли мне тратить усилия, чтобы
отделаться от этого преследователя. Я не видел в этом особого смысла. Что
с того, если даже я избавлюсь от него? Ведь я от этого мало что выиграю.
Они подслушали мой разговор с сенатором. Они наверняка знали, где
находится моя, с позволения - сказать, штаб-квартира. Для них не проблема
меня найти, если я им когда-нибудь понадоблюсь.

Но если б мне удалось внушить им, будто я ни о чем не догадываюсь, у
меня, возможно, появилось бы некоторое преимущество. Незатейливый дешевый
способ - на всякий случай прикинуться дурачком.

Я выехал за городскую черту, пустил машину по одному из ведущих на
запад шоссе и слегка прибавил скорость. Я оторвался от своего
преследователя, но не намного.

Впереди дорога, извиваясь, поднималась по склону холма и круто
сворачивала на его вершине. Я вспомнил, что за поворотом вскоре начинался
проселок. Движение там было небольшое, и, если б мне повезло, я, может
быть, успел бы юркнуть на боковую дорогу и скрыться из виду до того, как
черная машина одолеет этот поворот.

Поднимаясь на холм, я снова выиграл какое-то расстояние и, когда та
машина скрылась за поворотом, включил полную скорость. Впереди дорога была
пуста, и, домчавшись до перекрестка, я с силой нажал на тормоз и резко
крутанул руль. Машина прижалась к земле, как животное, готовящееся к
прыжку. Задние колеса немного занесло, взвизгнули шины; через секунду я
уже был на проселочной дороге, выровнял машину и дал газ.

Дорога шла по холмам - один крутой склон за другим, а между ними
лощины.

И, уже поднявшись на вершину третьего холма, я в зеркальце заднего
вида заметил на вершине второго черную машину.

Это было как гром с ясного неба. Не потому, что это имело какое-то
существенное значение - просто я был настолько убежден, что отделался от
нее, что это здорово ударило по моей самоуверенности.

И вывело из себя. Если эта ничтожная тварь...

Тут я заметил тропинку. Видно, то была старая, давно заброшенная
колея, проходившая через рощицу и сплошь заросшая сорняками, и, охраняя
ее, низко свисали ветви деревьев, словно эти ветви пытались скрыть от
людского глаза едва заметные следы проходившей здесь некогда дороги.

Я резко довернул руль, и машина, содрогнувшись, перевалила через
неглубокую канавку. Ветви тут же заслонили ветровое стекло и заскребли по
металлической обшивке.

Я ехал вслепую, колеса то и дело подскакивали на старой, почти
стершейся колее. Наконец я затормозил и вылез из машины.

Позади ветви деревьев свисали почти до земли, и машина вряд ли была
видна с дороги.

Я улыбнулся, поздравив себя с этой мизерной победой.

Я был уверен, что на этот раз оставил преследователя с носом.

Я ждал. Черная машина взлетела на вершину холма и с ревом ринулась по
дороге вниз. В послеполуденной тишине ее мотор тарахтел на всю округу. Еще
немного, и не миновать ей капитального ремонта.

Она спустилась с холма; раздался резкий скрип тормозов. Они все
скрипели и скрипели, пока наконец машина не остановилась.

Меня опять уложили на обе лопатки, подумал я. Так или иначе, но они
усекли, что я здесь.

Судя по всему, они решили отбросить церемонии. Что ж, как аукнется,
так и откликнется.

Я открыл дверцу и достал с заднего сиденья винтовку. Взвесил на руке,
и ее тяжесть вселила в меня уверенность. С секунду я соображал, насколько
эффективна винтовка против подобных существ, потом вспомнил, как
рассыпался Этвуд, когда я полез в карман за пистолетом, и как там, к
северу от города, покатилась вниз по склону холма машина, стоило мне
открыть по ней огонь.

Сжимая в руке винтовку, я крадучись пошел вдоль колеи. Если мой
преследователь отправится меня искать - а он обязательно так и сделает, -
ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он нашел меня в том месте, где,
по его расчетам, я должен находиться.

Я двигался в притихшем, безмолвном мире, благоухавшем всеми ароматами
осени. Над тропинкой переплелись унизанные багровыми листьями стебли
ползучих растений, и нескончаемым дождем медленно и плавно падали
расцвеченные холодом листья, струясь сквозь лабиринт ветвей. Я ступал
почти бесшумно, только порой слегка похрустывали и шуршали под подошвами
сухие листья. Образовавшийся за долгие годы многослойный ковер из опавших
листьев и мха поглощал все звуки.

Я вышел из рощицы и прокрался вдоль опушки на вершину холма. Я нашел
там пламенеющий куст сумаха и присел за ним на корточки, Куст еще не
расстался со своими глянцевитыми красными листьями, и я оказался в
идеальной засаде.

Склон подо мной спускался к крошечному ручейку - тоненькой струйке
воды, которая бежала в ложбине между холмами.

Роща, изогнувшись, отступала к дороге, и передо мной расстилалась
бурая от засохшего сорняка поверхность склона с кое-где вкрапленными в нее
пылающими факелами кустов сумаха.

Вдоль ручья шел какой-то мужчина; потом он повернул и стал взбираться
по склону, направляясь прямо ко мне, как будто он знал, что я прячусь за
кустом. Это был невзрачного вида сутуловатый субъект в низко надвинутой на
лоб старой фетровой шляпе и черном костюме, который даже на расстоянии
выглядел сильно поношенным.

Глядя себе под ноги, он шел прямо на меня. Словно хотел показать, что
не видит меня, знать не знает, что я где-то поблизости. Не спеша, он
неуклюжей походкой ковылял вверх до склону, не отрывая глаз от земли.

Я поднял винтовку и просунул ствол сквозь занавес из алых листьев.
Прижал приклад к плечу и взял на мушку опущенную голову взбиравшегося на
холм человека.

Он остановился. Словно знал, что на него нацелена винтовка;
остановился, вскинул голову и завертел ею по сторонам. Потом он
выпрямился, подобрался и, изменив направление, пошел по склону к