Чтение 7–й страницы книги ~Почти как люди~

Такая уж была у Старика манера. И вовсе не потому, что он нам не
доверял. Не потому, что считал нас идиотами или портачами или подозревал,
что мы что-нибудь замалчиваем. Мне думается, это в нем говорил газетчик -
его толкала на это неодолимая тяга к выяснению подробностей, надежда на
то, что, беседуя с нами, он выудит нечто ускользнувшее от нашего внимания:
промывка грубого песка фактов в поисках крупиц золота. Мне кажется, что
благодаря этому он проникался чувством собственной значимости.

- Какой ужасный удар, - посетовал Гэвин. - Потерять такой жирный
кусок. Наверно, тот парень, что ведет счета в отделе рекламы, сейчас в
каком-нибудь темном углу перепиливает себе горло.

- Удар не только для нас, - добавил я. - Но и для всего города.

"Франклин" был не только торговым центром. Тщательно причесанные
чопорные старые леди в опрятных костюмах регулярно устраивали в чайной
комнате на седьмом этаже скромные пиршества. Домашние хозяйки, отправляясь
за покупками, неизменно встречали у "Франклина" своих старых приятельниц и
останавливались поболтать в проходах между прилавками. Там устраивались
художественные выставки, читались лекции на возвышенные темы - короче,
использовались все приманки, которые для американцев являются критерием
изысканного вкуса. Для представителей всех классов, независимо от их
образа жизни, "Франклин" был рынком, местом встреч и своего рода клубом.

Я поднялся из-за стола и пошел по коридору к кабинету босса.

Его зовут Уильям Вудро Мэйнард, и он неплохой малый.

У него в кабинете сидел Чарли Гендерсон, ведавший рекламой розничной
торговли, и вид у обоих был встревоженный.

Старик предложил мне сигару из большой коробки, стоявшей на краю
стола, но я отказался и опустился на стул рядом с Чарли - лицом к Старику,
который восседал за столом.

- Я звонил Брюсу, - сказал Старик, - и он разговаривал со мной без
особой охоты. Я бы даже сказал, уклончиво. Он не желает обсуждать эту
тему.

- Естественно - заметил я. - На-моему, это потрясло его не меньше,
чем нас.

- Я тебя не понимаю, Паркер. Почему вдруг это должно было его так
потрясти? Ведь наверняка он лично вел переговоры и заключил сделку о
продаже.

- Речь идет о закрытии универмага, - пояснил я. - Если не ошибаюсь,
мы сейчас говорим именно об этом. Мне кажется, Брюс не знал, что новый
владелец собирается закрыть универмаг. Уверен, что, заподозри он
что-нибудь подобное, сделка бы не состоялась.

- Что навело тебя на эту мысль, Паркер?

- Выражение лица Брюса, - ответил я. - В тот момент, когда Беннет
объявил, что универмаг будет закрыт. На его лице было написано изумление,
возмущение, гнев и, пожалуй, даже отвращение. Как у человека, у которого
четыре короля выпали против четырех тузов.

- Но он ведь промолчал.

- А что он мог сказать? Он заключил сделку, и универмаг был уже
продан. Едва ли ему когда-нибудь приходило в голову, что кто-то может
купить процветающее предприятие и тут же его закрыть.

- Верно, - задумчиво проговорил Старик, - все это как-то не вяжется.

- Не исключено, что это всего лишь рекламный трюк, - предположил
Чарли Гендерсон. - Не более чем крючок для публики. Нельзя не признать,
что за всю историю своего существования "Франклин" никогда не пользовался
такой популярностью, как после сегодняшней пресс-конференции.

- "Франклин", - твердо сказал Старик, - никогда не гнался за
рекламой. Он в ней не нуждается.

- Через день-два, - не сдавался Чарли, - будет во всеуслышание
объявлено, что универмаг опять открывается. Новое правление объяснит, что
оно приняло во внимание протест общественности, которая потребовала, чтобы
универмаг продолжал функционировать.

- У меня на этот счет другое мнение, - возразил я и в ту же секунду
сообразил, что мне следовало бы придержать язык. У меня ведь не было
никаких доказательств, только какое-то интуитивное предчувствие. От всей
этой сделки разит липой. Я готов был поклясться, что за ней скрывалось
нечто большее, чем простая мистификация, которую на досуге измыслил
какой-нибудь агент по рекламе.

Но никто из них не поинтересовался, почему я с ними не согласен.

- Паркер, - спросил Старик, - нет ли у тебя какой-нибудь мыслишки по
поводу того, кто может стоять за этой сделкой?

Я покачал головой.

- Беннет отказался назвать нового владельца. Универмаг: здание,
товары, репутация, связи - был куплен каким-то человеком или группой
людей, которых этот Беннет представляет. Универмаг закрывается. Никаких
объяснений, почему он закрывается. Ни звука о том, будет ли использовано
здание для каких-нибудь других целей.

- Не сомневаюсь, что его допрашивали с пристрастием.

Я кивнул.

- И он ничего не сказал?

- Ни полслова, - ответил я.

- Странно, - произнес Старик. - Тут сам черт не разберется.

- А этот Беннет? - спросил Чарли. - Что ты о нем знаешь?

- Ничего. О себе он сказал только, что является представителем
покупателя.

- Ты уже, конечно, пытался выяснить, кто он, - сказал Старик.

- Этим занимаются другие. Мне нужно было успеть написать статью для
первого выпуска, а в моем распоряжении было всего двадцать минут. Гэвин
послал своих людей навести о нем справки в отелях.

- Держу пари на двадцать долларов, - заявил Старик, - что они и следа
его не найдут.

Вероятно, у меня был удивленный вид.

- Темная это история, - проговорил Старик. - С начала и до конца.
Подготовку к такой сделке невероятно трудно сохранить в тайне. И однако
же, не просочилось никаких сведений, никаких слухов, ни звука.

- Если бы что-нибудь и выплыло, - подхватил я, - об этом бы знал Дау.
А если б у него были какие-нибудь сведения, он, вместо того чтобы ехать на
аэродром, занялся бы этим делом сам.

- Вполне с тобой согласен, - сказал Старик. Дау прекрасно осведомлен
о том, что происходит в городе.

- А не было ли в этом Беннете какой-нибудь особенности, которая могла
бы хоть как-то облегчить разгадку? - спросил Чарли.

Я покачал головой. У меня в памяти остался только его поразительно
лысый череп, ползавшая по этой лысине муха и то, что он не обращал на муху
никакого внимания.

- Ну что ж, Паркер, спасибо, - произнес Старик. - Я нахожу, что ты
поработал не хуже, чем обычно. Все сделано на высоком профессиональном
уровне. Когда в информационном отделе сидят такие, как ты, Дау и Гэвин,
можно жить спокойно.

Я поспешно ретировался, не дожидаясь, пока он размякнет настолько,
что еще, чего доброго, заговорит о повышении моего жалованья. Это было бы
ужасно.

Я вернулся в информационный отдел.

Из типографии только что принесли газету, и на первой странице
красовалась моя статья - заголовок раскинулся на восемь столбцов, а под
ним выстроились все двенадцать букв моего полного имени.

Здесь же, на первой странице, была и фотография Джой со скунсом на
руках, и, судя по ее виду, она прямо-таки таяла от восторга. Под
фотографией была напечатана ее заметка, которую какой-то мудрец из отдела
литературной правки не преминул снабдить стандартным броским заголовком.

Я отправился к столу отдела городских новостей и остановился рядом с
Гэвином.

- Как продвигаются поиски Беннета? - спросил я. - Тебе удалось
что-нибудь выяснить?

- Полная неудача, - взорвался он. - Мне кажется, что он вообще не
существует. По-моему, ты его высосал из пальца.

- Быть может, Брюс...

- Я звонил Брюсу. Он считал, что Беннет остановился в одном из
отелей. Он сказал, что этот тип никогда не говорил ни о чем, кроме
бизнеса. Ни разу не упомянул ни единой фамилии.

- А как с отелями?

- Его там нет и никогда не было. За последние три недели ни в одном
из отелей не останавливалось ни одного Беннета. Сейчас мы прочесываем
мотели, но уверяю тебя, Паркер, что эта напрасная трата времени. Такой
человек не существует.

- А может, он зарегистрировался под другим именем. Проверь всех
лысых...

- Скажите, какой умный, - прорычал Гэвин. - А ты хотя бы
приблизительно представляешь себе, сколько лысых мужчин регистрируется,
каждый день в наших отелях?

- Нет, - сознался я. - Не представляю.

Гэвин, как обычно, был взвинчен, и разговаривать с ним было
бесполезно. Я отошел от него и направился было в другой конец комнаты,
чтобы переброситься парой слов с Дау. Но, увидав, что его нет на месте,
остановился у своего стола.

Я взял лежавшую на столе газету и присел просмотреть ее. Прочел свою
статью, обозлился на себя за два неряшливых, неуклюжих абзаца. Обычная
история, когда пишешь в спешке. Стараешься написать получше, а к
следующему выпуску все равно приходится переделывать.

Поэтому я швырнул на стол машинку и заново переписал эти абзацы. С
помощью линейки я аккуратно вырвал статью из газеты и наклеил ее на два
листа плотной бумаги. Перечеркнул оба оскорбивших мои чувства абзаца и
пометил их для помощника редактора. Еще раз пробежав статью, я выудил