Клиффорд САЙМАК

КТО ТАМ, В ТОЛЩЕ СКАЛ?

Он бродил по холмам, вызнавая, что видели эти холмы в каждую из
геологических эр. Он слушал звезды и записывал, что говорили звезды. Он
обнаружил существо, замурованное в толще скал. Он взбирался на дерево, на
которое до того взбирались только дикие кошки, когда возвращались домой в
пещеру, высеченную временем и непогодой в суровой крутизне утеса. Он жил в
одиночестве на заброшенной ферме, взгромоздившейся на высокий и узкий
гребень над слиянием двух рек. А его ближайший сосед - хватило же совести
- отправился за тридцать миль в окружной городишко и донес шерифу, что он,
читающий тайны холмов и внимающий звездам, ворует кур.

Примерно через неделю шериф заехал на ферму и, перейдя двор, заметил
человека, который сидел на веранде в кресле-качалке лицом к заречным
холмам.

Шериф остановился у подножия лесенки, ведущей на веранду, и
представился:

- Шериф Харли Шеперд. Завернул к вам по дороге. Лет пять, наверное,
не заглядывал в этот медвежий угол. Вы ведь здесь новосел, так?

Человек поднялся на ноги и жестом показал на кресло рядом со своим.

- Я здесь уже три года, - ответил он. - Зовут меня Уоллес Дэниельс.
Поднимайтесь сюда, посидим, потолкуем.

Шериф вскарабкался по лесенке, они обменялись рукопожатием и
опустились в кресла.

- Вы, я смотрю, совсем не обрабатываете землю, - сказал шериф.

Заросшие сорняками поля подступали вплотную к опоясывающей двор
ограде. Дэниельс покачал головой:

- На жизнь хватает, а большего мне не надо. Держу кур, чтоб несли
яйца. Парочку коров, чтоб давали молоко и масло. Свиней на мясо - правда,
забивать их сам не могу, приходится звать на помощь. Ну, и еще огород -
вот, пожалуй, и все.

- И того довольно, - поддержал шериф. - Ферма-то уже ни на что другое
не годна. Старый Эймос Уильямс разорил тут все вконец. Хозяин он был
прямо-таки никудышный...

- Зато земля отдыхает, - отвечал Дэниельс. - Дайте ей десять лет, а
еще лучше двадцать, и она будет родить опять. А сейчас она годится разве
что для кроликов и сурков да мышей-полевок. Ну, и птиц тут, ясное дело, не
счесть. Перепелок такая прорва, какой я в жизни не видел.

- Белкам тут всегда было раздолье, - подхватил шериф. - И енотам
тоже. Думаю, что еноты у вас и сейчас есть. Вы не охотник, мистер
Дэниельс?

- У меня и ружья-то нет, - отвечал Дэниельс.

Шериф глубоко откинулся в кресле, слегка покачиваясь.

- Красивые здесь места, - объявил он. - Особенно перед листопадом.
Листья словно кто специально раскрасил. Но изрезано тут у вас просто черт
знает как. То и дело вверх-вниз... Зато красиво.

- Здесь все сохранилось, как было встарь, - сказал Дэниельс. - Море
отступило отсюда в последний раз четыреста миллионов лет назад. С тех пор,
с конца силурийского периода, здесь суша. Если не забираться на север, к
самому Канадскому щиту, то немного сыщется в нашей стране уголков, не
изменявшихся с таких давних времен.

- Вы геолог, мистер Дэниельс?

- Куда мне! Интересуюсь, и только. По правде сказать, я дилетант.
Нужно же как-нибудь убить время, вот я и брожу по холмам, лазаю вверх да
вниз. А на холмах, хочешь не хочешь, столкнешься с геологией лицом к лицу.
Мало-помалу заинтересовался. Нашел однажды окаменевших брахиоподов, решил
про них разузнать. Выписал себе книжек, начал читать. Одно потянуло за
собой другое, ну и...

- Брахиоподы - это как динозавры, что ли? В жизни не слыхал, чтобы
здесь водились динозавры.

- Нет, это не динозавры, - отвечал Дэниельс. - Те, которых я нашел,
жили много раньше динозавров. Они совсем маленькие, вроде моллюсков или
устриц. Только раковины закручены по-другому. Мои брахиоподы очень
древние, вымершие миллионы лет назад. Но есть и такие виды, которые
уцелели до наших дней. Правда, таких немного.

- Должно быть, интересное дело.

- На мой взгляд, да, - отвечал Дэниельс.

- Вы знавали старого Эймоса Уильямса?

- Нет, он умер раньше, чем я сюда перебрался. Я купил землю через
банк, который распоряжался его имуществом.

- Старый дурак, - заявил шериф. - Перессорился со всеми соседями.
Особенно с Беном Адамсом. Они с Беном вели тут форменную междоусобную
войну. Бен утверждал, что Эймос не желает чинить ограду. А Эймос обвинял
Бена, что тот нарочно валит ее, чтобы запустить свой скот - вроде по
чистой случайности - на сенокосные угодья Эймоса. Между прочим, как вы с
Беном ладите?

- Да ничего, - отвечал Дэниельс. - Пожаловаться не на что. Я его
почти и не знаю.

- Бен тоже в общем-то не фермер, - сказал шериф. - Охотится, рыбачит,
ищет женьшень, зимой не брезгует браконьерством. А то вдруг заведется и
затеет поиски минералов...

- Здесь под холмами в самом деле кое-что припрятано, - отвечал
Дэниельс. - Свинец и цинк. Но добывать их невыгодно: истратишь больше, чем
заработаешь. При нынешних-то ценах...

- И все-то Бену неймется, - продолжал шериф. - Хлебом его не корми,
только бы завести склоку. Только бы с кем-нибудь схлестнуться, что-нибудь
пронюхать, к кому-нибудь пристать. Не дай бог враждовать с таким. На днях
пожаловал ко мне с кляузой, что не досчитался нескольких кур. А у вас куры
часом не пропадали?

Дэниельс усмехнулся.

- Тут неподалеку живет лиса, и она иной раз взимает с моего курятника
определенную дань. Но я на нее не сержусь.

- Странная вещь, - заявил шериф. - Кажется, нет на свете ничего, что
взъярило бы фермера больше, чем пропажа цыпленка. Не спорю, цыпленок тоже
денег стоит, но не столько же, чтобы впадать в ярость...

- Если Бен не досчитывается кур, - отвечал Дэниельс, - то похоже, что
виновница - моя лиса.

- Ваша? Вы говорите о ней так, будто она ваша собственная...

- Нет, конечно. Лиса ничья. Но она живет здесь на холмах, как и я, Я
считаю, что мы с ней соседи. Изредка я встречаю ее и наблюдаю за ней.
Может, это и значит, что отчасти она теперь моя. Хотя не удивлюсь, если
она наблюдает за мной куда чаще, чем я за ней. Она ведь проворней меня.

Шериф грузно поднялся с кресла.

- До чего же не хочется уходить, - сказал он. - Поверьте, я с большим
удовольствием посидел с вами, потолковал, поглядел на ваши холмы. Вы,
наверное, часто на них глядите.

- Очень часто, - отвечал Дэниельс.

Он сидел на веранде и смотрел вслед машине шерифа. Вот она одолела
подъем на дальнюю гряду и скрылась из виду.

"Что все это значило?" - спросил он себя. Шериф не просто "завернул
по дороге". Шериф был здесь по делу. Вся его якобы праздная, дружелюбная
болтовня преследовала какую-то цель, и шериф, болтая, ухитрился задать
Дэниельсу кучу вопросов.

Быть может, неожиданный визит как-то связан с Беном Адамсом? В чем
же, спрашивается, провинился этот Бен - разве в том, что он лентяй до
мозга костей? Нагловатый, подловатый, но лентяй. Может, шериф прослышал,
что Адамс помаленьку варит самогон, и решил навестить соседей в надежде,
что кто-нибудь проговорится? Напрасный труд - никто, конечно, не
проболтается: чихать соседям на самогон, от самогона никому никакого
вреда. Сколько там Бен наварит - разве можно принимать это всерьез? Бен
слишком ленив, и не стоит принимать его всерьез, что бы он ни затеял.

Снизу, от подножия холмов, донеслось позвякиванье колокольчиков. Две
коровы Дэниельса решили сами вернуться домой. Выходит, сейчас уже гораздо
позже, чем он предполагал. Не то чтобы точное время имело для Дэниельса
какое-либо значение. Вот уже несколько месяцев он не следил за временем -
с тех пор как разбил часы, сорвавшись с утеса. И даже не удосужился отдать
их в починку. Он не испытывал нужды в часах. На кухне, правда, стоял
старый колченогий будильник, но это был сумасбродный механизм, не
заслуживающий доверия. Дэниельс, как правило, и не вспоминал про
будильник.

"Посижу еще чуточку, - подумал он, - и придется взять себя в руки и
заняться хозяйством - подоить коров, накормить свиней и кур, собрать
яйца..." С той поры, как на огороде поспели овощи, у него почти не
осталось забот. На днях, конечно, надо будет снести тыквы в подвал, а
потом выбрать три-четыре самых больших и выдолбить для соседских
ребятишек, чтобы понаделали себе страшилищ на праздники. Интересно, - что
лучше: самому вырезать на тыквах рожи или предоставить ребятне сделать это
по своему разумению?..

Но колокольчики звякали еще далеко; в его распоряжении было пока что
немало времени. Дэниельс откинулся в кресле и замер, вглядываясь в
холмистую даль. И холмы сдвинулись с мест и стали меняться у него на
глазах.

Когда это произошло впервые, он испугался до одури. Теперь-то он уже