свое изображение в книгах. А иные так и вовсе не походят на изображения -
на те рисунки, что сделаны палеонтологами. Если бы звери оказались
точь-в-точь такими, как на рисунках, я мог бы по-прежнему считать, что это
галлюцинации, повторяющие то, что я прочел либо увидел в книгах. Мол,
воображение питается накопленным знанием. Но если обнаруживаются отличия,
то логика требует допустить, что мои видения реальны. Как иначе мог бы я
узнать, что у тиранозавра подгрудок окрашен во все цвета радуги? Как мог
бы я догадаться, что у некоторых разновидностей саблезубых были кисточки
на ушах? Какое воображение способно подсказать, что у гигантов, живших в
эоцене, шкуры были пятнистые, как у жирафов?
безоговорочно поверить в то, что вы рассказали. Все, чему меня когда-либо
учили, восстает против этого. И я не могу отделаться от мысли, что не
стоит тратить время на такую нелепицу. Но несомненно, что сами вы верите в
свой рассказ. Вы производите впечатление честного человека. Скажите, вы
беседовали на эту тему с кем-нибудь еще? С другими палеонтологами? Или с
геологами? Или, может быть, с психиатром?
которому я об этом рассказал. Да и то далеко не все. Честно признаться,
это было только вступление.
по столу. Он схватил из пепельницы потухшую трубку и стиснул ее зубами.
заикнуться про звезды!.." До этих слов все шло хорошо. Торн, конечно же,
не поверил, но был заинтригован и согласен слушать дальше и, не исключено,
мог бы даже провести небольшое расследование, хотя, без сомнения, втайне
от всех и крайне осторожно.
замурованного в толще скал. Прошлое - пустяки: куда важнее рассказать про
существо в скалах... Но чтобы рассказать, чтобы объяснить, как ты дознался
про это существо, волей-неволей приходится помянуть и про звезды".
попридержать язык. Ну, не глупо ли: в кои-то веки нашелся человек,
который, пусть не без колебаний, готов был тебя выслушать, а не просто
поднять на смех. И вот ты из чувства благодарности к нему сболтнул
лишнее..."
взобравшись на кухонный стол, играли пламенем керосиновой лампы. Вечером,
едва Дэниельс успел подоить коров, поднялся ветер, и теперь весь дом
содрогался под штормовыми ударами. В дальнем углу комнаты в печи пылали
дрова, от огня по полу бежали светлые дрожащие блики, а в дымоходе, когда
ветер задувал в трубу, клокотало и хлюпало.
может, и правда, следовало бы сначала обратиться к специалисту такого
рода. Может, прежде чем пытаться заинтересовать других тем, что он видит и
слышит, следовало бы выяснить, как и почему он видит и слышит неведомое
другим. Только человек, глубоко знающий строение мозга и работу сознания,
в состоянии ответить на эти вопросы - если ответ вообще можно найти.
мыслительные процессы, что мозг - приобрел какие-то новые, невиданные
свойства? Возможно ли, чтобы сотрясение и нервное расстройство вызвали к
жизни некие дремлющие силы, которым в грядущие тысячелетия суждено
развиваться естественным, революционным путем? Выходит, повреждение мозга
как бы замкнуло эволюцию накоротко и дало ему - одному ему - способности и
чувства, чуть не на миллион лет обогнавшие свою эпоху?
объяснением. Однако у специалиста наверняка найдется какая-нибудь другая
теория.
совсем перекосило, она не открывалась, пока Дэниельс не поддел ее
кочергой. Дрова в печи прогорели до угольков. Наклонившись, он достал из
ларя у стенки полено, кинул в топку, потом добавил второе полено,
поменьше, и закрыл печку.
дверцей и навесить ее как следует".
холмов. Ветер налетал с севера, со свистом огибал постройки и обрушивался
в глубокие овраги, сбегающие к реке, но небо, оставалось ясным - сурово
ясным, будто его вытерли дочиста ветром и сбрызнули капельками звезд, и
светлые эти капельки дрожали в бушующей атмосфере.
говорят сегодня?", - но вслушиваться не стал. Чтобы слушать звезды, надо
было сделать усилие и сосредоточиться, Помнится, впервые он прислушался к
звездам в такую же ясную ночь, выйдя на веранду и вдруг задумавшись: о чем
они говорят, беседуют ли между собой? Глупая, праздная мыслишка, дикое,
химерическое намерение - но, раз уж взбрело такое в голову, он и в самом
деле начал вслушиваться, сознавая, что это глупость, и в то же время
упиваясь ею, повторяя себе: какой же я счастливый, что могу в своей
праздности дойти до того, чтобы слушать звезды, словно ребенок, верящий в
Санта-Клауса или в доброго пасхального кролика. И он вслушивался,
вслушивался - и услышал. Как ни удивительно, однако не подлежало сомнению:
где-то там, далеко-далеко, какие-то иные существа переговаривались друг с
другом. Он словно подключился к исполинскому телефонному кабелю, несущему
одновременно миллионы, а то и миллиарды дальних переговоров. Конечно, эти
переговоры велись не словами, но каким-то кодом (возможно, мыслями), Не
менее понятным, чем слова. А если и не вполне понятным - по правде говоря,
часто вовсе не понятным, - то, видимо, потому, что у него не хватало пока
подготовки, не хватало знаний, чтобы понять. Он сравнивал себя с дикарем,
который прислушивается к дискуссии физиков-ядерщиков, обсуждающих проблемы
своей науки.
самую, что прозвали Кошачьей Берлогой, - он впервые ощутил присутствие
существа, замурованного в толще скал. "Наверное, - подумал он, - если бы я
не слушал звезды, если бы не обострил восприятие, слушая звезды, я бы и не
заподозрил о том, что оно погребено под слоями известняка".
рекой по дороге, что вилась по дальним холмам, промелькнул слабый отблеск
фар - там в ночи шла машина. Ветер на мгновение стих, будто набирая силу
для того, чтобы задуть еще свирепее, и в ту крошечную долю секунды,
которая выдалась перед новым порывом, Дэниельсу почудился еще один звук -
звук топора, вгрызающегося в дерево. Он прислушался - звук донесся снова,
но с какой стороны, не понять: все перекрыл ветер.
рубить дрова в такую ночь?.." Впрочем, не исключено, что это охотники за
енотами. Охотники подчас не останавливаются перед тем, чтобы свалить
дерево, если не могут отыскать хорошо замаскированную нору. Не слишком
честный прием, достойный разве что Бена Адамса с его придурковатыми
сыновьями-переростками. Но такая бурная ночь просто не годится для охоты
на енотов. Ветер смешает все запахи, и собаки не возьмут след. Для охоты
на енотов хороши только тихие ночи. И кто, если он в своем уме, станет
валить деревья в такую бурю - того и гляди, ветер повернет падающий ствол
и обрушит на самих дровосеков.
передохнув, засвистал сильнее, чем прежде, и различить что бы то ни было,
кроме свиста, стало никак нельзя.
среди ночи, Дэниельс слышал, как ветер барабанит по окнам, колотит по
крыше, горестно завывает в крутобоких оврагах над рекой. А когда проснулся
снова, все успокоилось, и в окнах серел тусклый рассвет. Он оделся и вышел
из дому - вокруг тишь, облака затянули небо, не оставив и намека на
солнце, воздух свеж, словно только что выстиран, и тяжел от влажной
седины, укутавшей землю. И блеск одевшей холмы осенней листвы казался
ослепительнее, чем в самый яркий солнечный день.
бродить по холмам. Когда спускался под уклон к ближнему из оврагов, то
поймал себя на мысли: "Пусть сегодняшний день обойдется без сдвигов во
времени..." Как ни парадоксально, сдвиги подстерегали его не каждый день,
и не удавалось найти никаких причин, которые бы их предопределяли. Время
от времени он пробовал доискаться этих причин хотя бы приблизительно:
записывал со всеми подробностями, какие ощущения испытывал с утра и что
предпринимал и даже какой маршрут выбирал, выйдя на прогулку, - но
закономерности так и не обнаружил. Закономерность пряталась, конечно же,
где-то в глубине мозга - что-то задевало какую-то струну и включало новые
способности. Но явление это оставалось неожиданным и непроизвольным.
Дэниельс был не в силах управлять им, по крайней мере управлять
сознательно. Изредка он пробовал сдвинуть время по своей воле, намеренно
оживить прошлое - и каждый раз терпел неудачу. Одно из двух: или он не
знал, как обращаться с собственным даром, или этот дар был действительно
неподконтрольным.
Перумов Ник
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Жюль Верн
Володихин Дмитрий