Клиффорд САЙМАК

НА ЗЕМЛЮ ЗА ВДОХНОВЕНИЕМ

Филберт заблудился. К тому же он был напуган. Это обстоятельство
настораживало само по себе, потому что Филберт был роботом, а роботам
эмоции неведомы.

Некоторое время Филберт обдумывал создавшееся положение, пытаясь
разобраться в своих чувствах. Однако логики в них он так и не усмотрел.

Вокруг простиралась мертвая пустыня - все, что осталось от Старой
Земли. Высоко над головой в иссиня-черном небе тускло светило кирпичное
Солнце - атмосфера почти исчезла, и звезды сверкали нестерпимо ярким
блеском. Хилая растительность, тщетно цепляющаяся за жизнь в мире, где
жизни почти не было, казалось, сжималась от страха перед чувством
врожденной бесплодности своих усилий.

Филберт вытянул правую ногу - и она скрипнула. Коленный сустав вышел
из строя уже много часов назад. В него попал песок - очевидно, когда
Филберт упал и повредил плоскость ориентировки. Потому-то он и заблудился.
Тремя глазами, расположенными в верхней части головы, Филберт внимательно
изучал звезды.

- Как жаль, что я ничего не знаю о созвездиях, - произнес он
скрипучим от недостатка смазки голосом. - Босс утверждал, что люди
пользовались ими для навигации. Впрочем, нет смысла принимать желаемое за
действительное.

Ну, вот что: если он не найдет масла, ему конец. Только бы вернуться
назад, к изуродованному космолету, внутри которого лежало такое же
изуродованное человеческое тело. Там для него нашлось бы вдоволь масла. Но
он не мог вернуться, потому что не имел представления о месте катастрофы.

Ему оставалось только брести вперед в надежде отыскать затерянный в
пустыне космический порт. Раз в месяц пассажирские лайнеры доставляли на
Землю паломников и туристов, стремящихся взглянуть на старые храмы и
памятные места первой обители человечества. Кто знает, может быть, ему
удастся набрести на одно из примитивных племен, все еще живущих на Старой
Земле.

Филберт продолжал идти, скрипя правым коленом. Солнце медленно
опускалось на западе, и на смену ему вставала Луна - чудовищный, изрытый
оспинами мир. Тень Филберта скользила впереди, пересекая вместе с ним
выветрившиеся, изъеденные временем горы, горбившиеся дюнами пустыни и
белое от солончаков дно моря. Ни души вокруг.

Скрип в колене становился все сильнее. Наконец Филберт остановился,
разобрал левый коленный сустав и наскреб из него немного смазки для
больного колена. Через несколько дней скрипели уже оба колена. Тогда он
разобрал руки, сначала одну, потом другую, и выбрал из них все оставшееся
масло. Неважно, что руки выйдут из строя, лишь бы ноги продолжали
двигаться!

Но затем заныло бедро, вслед за ним другое, и наконец свело лодыжки.
Филберт заставлял себя идти вперед, еле действуя высохшими суставами и с
трудом сохраняя равновесие.

Он наткнулся на стоянку, но люди покинули лагерь. Живительный
источник иссяк, и в поисках воды племя перекочевало в другое место.

Теперь Филберт уже волочил правую ногу, и страх не покидал его.

- Я схожу с ума, - простонал он. - Меня преследуют видения, а это
случается только с людьми. Только с людьми...

Его голосовой аппарат захрипел, задребезжал, связки заклинило. Нога
подломилась, и он пополз. Но когда и руки отказались ему повиноваться,
Филберт бессильно распростерся на песке. Струйки песка с шипением
ударялись о его металлический корпус.

- Кто-нибудь меня найдет, - прохрипел он.

Но никто его не нашел. Филберт ржавел и с течением времени
превратился в развалину. Сначала отказал слух, затем потухли глаза, от
металлического корпуса отлетали тускло-рыжие чешуйки. Однако внутри
мозговой коробки, герметически закрытой и автоматически смазываемой, мозг
Филберта продолжал выполнять свою функцию.

Робот все еще жил, вернее, существовал. Он не мог двигаться, слышать,
видеть, говорить - он был всего лишь вместилищем неустанно работающих
мыслей. И если продолжительность человеческой жизни составляла примерно
десять тысяч лет, то жизнь робота мог оборвать только несчастный случай.

Шли годы. Века постепенно складывались в тысячелетия. А Филберт
послушно продолжал думать, решал гигантские проблемы, находил нужный выход
из положения при самых разнообразных обстоятельствах. Наконец им овладела
мысль о тщете существования.

В полнейшем отчаянии от бездействия, восстав против пыльной логики,
Филберт пришел к логическому заключению, которое положило конец - хотя
робота и не оставляли дурные предчувствия - самой необходимости в логике:
пока он был частицей человечества, логическое мышление было его
обязанностью. Теперь же, когда он больше не был связан с Человеком, его
логика стала ненужной.

Педант по природе, Филберт никогда не довольствовался полумерами.
Поэтому он начал выдумывать невероятные ситуации, сочинял всякого рода
приключения и путешествия, принимал на веру сомнительные предпосылки и
теории, играл с метафизическими представлениями. Он углублялся в
невероятные измерения, разговаривал со странными существами, живущими в
неведомых мирах, воевал с чудовищами, рожденными за пределами времени и
пространства, спасал цивилизации, находившиеся на краю неминуемой гибели.

Мчались годы, но Филберт этого не замечал. Для него наступило
счастливое время.

Джером Дункан с кислой миной взглянул на очередной отказ из редакции,
осторожно взял лист со стола и принялся изучать редакторские каракули.

"Неубедительно. Слишком мало науки. Ситуации банальные. Действующие
лица нежизненные. Весьма сожалею."

- На сей раз ты превзошел самого себя! - прорычал Дункан, обращаясь к
каракулям.

Мягко ступая, в комнату скользнул Дженкинс, робот-камердинер.

- Еще одна, сэр? - спросил он.

От неожиданности Дункан подпрыгнул:

- Дженкинс, что за манера подкрадываться! Ты меня нервируешь!

- Извините, сэр, - с достоинством промолвил Дженкинс. - Я вовсе не
подкрадывался. Я просто заметил, что вам вернули рукопись.

- Ну и что из этого? За последнее время мне вернули массу рукописей.

- Вот именно, сэр, вот именно. Раньше их никогда не возвращали. Вы
были автором лучших в Галактике книг. Настоящая классика, сэр, если мне
будет позволено заметить. Ваш "Триумф роботов" был удостоен ежегодной
премии, сэр, и...

Лицо Дункана просветлело.

- Да, вот это была история! Все роботы засыпали эту старую
кислятину-редактора хвалебными отзывами. Конечно, можно было не
сомневаться, что роботам понравится повесть. В конце концов, речь там шла
о них.

Он печально взглянул на письмо и покачал головой.

- Теперь конец всему этому, Дженкинс. Дункан выходит из игры. А ведь
читатели пишут письма, спрашивают обо мне. "Когда же Дункан напишет
что-нибудь новое вроде "Триумфа роботов"?" И тем не менее редактор
отсылает все мои материалы обратно. Неубедительно, говорит. Мало науки.
Действующие лица его на устраивают.

- Могу я высказать свое мнение, сэр?

- Валяй, - вздохнул Дункан. - Высказывай свое мнение.

- Дело вот в чем, сэр, - сказал Дженкинс. - Вы уж меня извините, но
вашим произведениям не хватает убедительности.

- Вот как? И что же, по-твоему, я должен с ними сделать?

- Почему бы вам не посетить места, о которых вы пишете? - предложил
робот. - Почему бы вам не взять отпуск для поисков местного колорита и
вдохновения?

Дункан почесал голову.

- Пожалуй, ты прав, Дженкинс, - признал он. Затем еще раз взглянул на
отвергнутую рукопись, перелистал страницы.

- Вот уж на нее-то должен был бы найтись покупатель. Это рассказ о
Старой Земле, а они всегда популярны.

Он отшвырнул рукопись и встал.

- Дженкинс, позвони в Галактическое агентство и узнай расписание
полетов на Старую Землю.

- Но полеты на Старую Землю были прекращены еще тысячу лет назад, -
запротестовал Дженкинс.

- Там находятся храмы, которые люди посещали на протяжении миллионов
лет.

- По-видимому, сэр, храмами никто больше не интересуется.

- Вот и хорошо! - рявкнул Дункан. - Марш отсюда и зафрахтуй корабль.
Да не забудь собрать походное снаряжение.

- Походное снаряжение, сэр?

- Вот именно. Мы отправляемся на Старую Землю и будем жить в палатке:
Там мы впитаем в себя столько местного колорита, что он потечет у нас из
ушей!

Дункан злобно уставился на послание редактора.

- Я покажу этому старому...

Звякнул колокольчик службы новостей, и на стенной панели зажегся
синий свет. Дункан нажал кнопку, из трубки в стене на письменный стол
выпала газета. Он быстро развернул ее и прочитал заголовок, набранный