Чтение 3–й страницы книги ~Поколение, достигшее цели~

в порядке. Миф говорил о Начале Начал и о Начале Конца. И думать не о чем,
абсолютно не о чем.

Когда-то был хаос, и вот из него родился порядок в образе Корабля, а
снаружи остался хаос. Только внутри Корабля был и порядок, и закон,
вернее, много законов: не расточай, не возжелай и все остальные.
Когда-нибудь настанет Конец, но каков будет этот Конец, остается тайной,
хотя еще есть надежда, потому что на Корабле есть Священные Картины и они
- символ этой надежды. Ведь на картинах запечатлены символические образы
иных мест, где царит порядок (наверное, еще больших кораблей), и все эти
символические образы снабжены названиями: Дерево, Ручей, Небо, Облака и
все остальное, чего никогда не видишь, но чувствуешь, например Ветер и
Солнечный Свет.

Начало Начал было давным-давно, так много поколений назад, что
рассказы и легенды о могущественных людях тех далеких эпох были вытеснены
из памяти другими людьми, тени которых все еще смутно рисовались где-то
позади.

- Я сначала испугалась, - сказала Мэри, - но теперь я больше не
боюсь. Все происходит так, как было сказано, и мы ничего не можем сделать.
Мы только знаем, что это все - к лучшему.

Джон продолжал есть, прислушиваясь к шагам и голосам в коридоре.
Теперь эти шаги уже не были такими поспешными, а в голосах не звучал ужас.
"Немного же им понадобилось, - думал он, - чтобы привыкнуть. Их Корабль
перевернулся вверх дном - и все же это к лучшему".

А вдруг в конце концов правы они, а Письмо лжет?

С какой радостью он подошел бы к двери, окликнул кого-нибудь из
проходивших мимо и поговорил бы об этом! Но на всем Корабле не было
никого, с кем он мог бы поговорить. Даже с Мэри не мог. Разве что с
Джошуа.

Он продолжал есть, думая о том, как Джошуа возится со своими
растениями в гидропонных оранжереях.

Еще мальчишкой он ходил туда вместе с другими ребятами: Джо, и
Джордж, и Херб, и все остальные. Джошуа был тогда человеком средних лет, у
него всегда была в запасе интересная история или умный совет, а то и тайно
сорванный помидор или редиска для голодного мальчишки. Джон помнил, что
Джошуа всегда говорил мягким, добрым голосом и глаза у него были честные,
а его чуточку грубоватое дружелюбие внушало симпатию.

Джон подумал, что уже давно не видел Джошуа. Может быть, потому, что
чувствовал себя виноватым перед ним...

Но Джошуа мог понять и простить вину.

Однажды он понял. Они с Джо как-то прокрались в оранжерею за
помидорами, а Джошуа поймал их и долго говорил с ними. Они с Джо дружили с
пеленок. Они всегда были вместе. Если случалась какая-нибудь шалость, они
обязательно были в нее замешаны.

Может быть, Джо... Джон покачал головой. Только не Джо. Пусть он его
лучший друг, пусть они друзья детства и остались друзьями, когда
поженились, пусть они больше двадцати лет играют друг с другом в шахматы,
- все-таки Джо не такой человек, которому можно это рассказать.

- Ты все еще думаешь, дорогой? - сказала Мэри.

- Конечно, - ответил Джон. - Теперь расскажи мне, что ты сегодня
делала.

Она поведала ему, что сказала Луиза, и что сказала Джейн, и какие
глупости говорила Молли. И какие ходили странные слухи, и как все боялись,
и как понемногу успокоились, когда вспомнили, что все к лучшему.

- Наша Вера, - сказала она, - большое утешение в такое время.

- Да, - сказал Джон, - действительно большое утешение.

Она встала с кровати.

- Пойду к Луизе. Ты остаешься здесь?

Она наклонилась и поцеловала его.

- Я погуляю до собрания, - сказал Джон.

Он кончил есть, медленно выпил воду, смакуя каждую каплю, и вышел.

Он направился к оранжереям. Джошуа был там. Он немного постарел,
немного поседел, чуть больше хромал, но вокруг его глаз были те же добрые
морщины, а на лице - та же неспешная улыбка. И встретил он Джона той же
старой шуткой:

- Опять пришел помидоры воровать?

- На этот раз нет.

- Ты тогда был с другом.

- Его звали Джо.

- Да, теперь я вспомнил. Я иногда забываю. Старею и начинаю забывать.
- Он спокойно улыбнулся. - Немного мне теперь осталось. Вам с Мэри не
придется долго ждать.

- Сейчас это не так уж важно, - сказал Джон.

- А я боялся, что ты ко мне теперь уже не придешь.

- Но таков закон, - сказал Джон. - Ни я, ни вы, ни Мэри тут ни при
чем. Закон справедлив. Мы не можем его изменить.

Джошуа дотронулся до руки Джона.

- Посмотри на мои новые помидоры. Лучшие из всех, что я вырастил. Уже
совсем поспели.

Он сорвал один, самый спелый и красный, и протянул Джону. Джон взял
его в руки и почувствовал гладкую, теплую кожицу и под ней -
переливающийся сок.

- Они вкуснее всего прямо с куста. Попробуй.

Джон поднес помидор ко рту, вонзил в него зубы и проглотил сочную
мякоть.

- Ты что-то хотел сказать?

Джон помотал головой.

- Ты так и не был у меня, с тех пор как узнал, - сказал Джошуа. - Это
потому, что ты считал себя виноватым: ведь я должен умереть, чтобы вы
могли иметь ребенка. Да, это тяжело - и для вас тяжелее, чем для меня. И
ты бы не пришел, если бы не произошло что-то важное.

Джон не ответил.

- А сегодня ты вспомнил, что можешь поговорить со мной. Ты часто
приходил поговорить со мной, потому что помнил наш первый разговор, когда
ты был еще мальчишкой.

- Я тогда нарушил закон, - сказал Джон, - я пришел воровать помидоры.
И вы поймали нас с Джо.

- А я нарушил закон сейчас, - сказал Джошуа, - когда дал тебе этот
помидор. Это не мой помидор и не твой. Я не должен был его давать, а ты не
должен был его брать. Но я нарушил закон потому, что закон основан на
разуме, а от одного помидора разум не пострадает. Каждый закон должен
иметь разумный смысл, иначе он не нужен. Если смысла нет, то закон не
прав.

- Но нарушать закон нельзя.

- Послушай, - сказал Джошуа. - Помнишь сегодняшнее утро?

- Конечно.

- Посмотри на эти рельсы - рельсы, идущие по стене.

Джон посмотрел и увидел рельсы.

- Эта стена до сегодняшнего утра была полом.

- А как же стеллажи? Ведь они...

- Вот именно. Так я и подумал. Это первое, о чем я подумал, когда
меня выбросило из постели. Мои стеллажи! Мои чудные стеллажи, висящие там,
на стене, прикрепленные к полу! Ведь вода выльется из них, и растения
вывалятся, и все химикаты зря пропадут! Но так не случилось.

Он протянул руку и ткнул Джона пальцем в грудь.

- Так не случилось, и не из-за какого-нибудь определенного закона, а
по разумной причине. Посмотри под ноги, на пол.

Джон посмотрел на пол и увидел там рельсы - продолжение тех, что шли
по стене.

- Стеллажи прикреплены к этим рельсам, - продолжал Джошуа. - А внутри
у них - ролики. И, когда пол стал стеной, стеллажи скатились по рельсам на
стену, ставшую полом, и все было в порядке. Пролилось немного воды, и
пострадало несколько растений, но очень мало.

- Так было задумано, - сказал Джон. - Корабль...

- Чтобы закон был справедлив, - продолжал Джошуа, - он должен иметь
разумное основание. Здесь было основание и был закон. Но закон - это
только напоминание, что не нужно идти против разума. Если бы было только
основание, мы бы могли его забыть, или отрицать, или сказать, что оно
устарело. Но закон имеет власть, и мы подчиняемся закону там, где могли бы
не подчиниться разуму. Закон говорил, что рельсы на стене - то есть на
бывшей стене - нужно чистить и смазывать. Иногда я думал, зачем это, и
казалось, что этот закон не нужен. Но это был закон - и мы слепо ему
подчинялись. А когда раздался Грохот, рельсы были начищены и смазаны и
стеллажи скатились по ним. Им ничто не помешало, а могло бы помешать, если
бы мы не следовали закону. Потому что, следуя закону, мы следовали разуму,
а главное - разум, а не закон.

- Вы хотите мне этим что-то доказать, - сказал Джон.

- Я хочу тебе доказать, что мы должны слепо следовать закону, до тех
пор пока не узнаем его основание. А когда узнаем - если мы когда-нибудь
узнаем - его основание и цель, тогда мы должны решить, насколько они
справедливы. И если они окажутся плохими, мы так и должны смело сказать.
Потому что если плоха цель, то плох и закон: ведь закон - это
всего-навсего правило, помогающее достигнуть какой-то цели.

- Цели?

- Конечно, цели. Должна же быть какая-то цель. Такая хорошо
придуманная вещь, как Корабль, должна иметь цель.

- Сам Корабль? Вы думаете, Корабль имеет цель? Но говорят...

- Я знаю, что говорят. "Все, что ни случается, к лучшему". - Он
покачал головой. - Цель должна быть даже у Корабля. Когда-то давно,
наверное, эта цель была простой и ясной. Но мы забыли ее. Должны быть
какие-то факты, знания...