Чтение 78–й страницы книги ~Гиперион~

спросил Хойт.

- Нет, - отрезала Ламия. Снежные хлопья садились на ее черные волосы.

С края причала им замахал Кассад, и паломники, забрав вещи, двинулись
вниз по сходням. Никто не оглянулся.

- Вагон пустой? - спросила Ламия, подойдя к полковнику. На свету его
накидка из "хамелеоновой кожи" стремительно теряла свою серо-черную
окраску.

- Пустой.

- Трупы?

- Нет, - сказал Кассад и повернулся к Солу и Консулу. - Вы забрали из
камбуза все, что надо?

Оба кивнули.

- А что они должны были забрать? - поинтересовался Силен.

- Недельный запас продуктов, - ответил Кассад. - В пути нам вряд ли
удастся достать что-нибудь съестное.

Отвернувшись, полковник принялся рассматривать склон над станцией
подвесной дороги. Только сейчас Консул заметил, что под накидкой он держит
на сгибе руки десантную винтовку.

"Будем ли мы живы через неделю?" - подумал Консул, усмехнувшись про
себя.

В два приема они перенесли вещи на станцию. Ветер со свистом врывался
в разбитые окна и дыры в крышах темных зданий. Во второй ходке Консулу и
отцу Хойту достался куб Мебиуса. Священник пыхтел, задыхался, и наконец
его прорвало:

- Зачем мы тащим с собой этого эрга?

Они едва добрели до металлической лестницы, ведущей на станцию. Вся
платформа была в потеках ржавчины, словно заросла рыжим лишайником.

- Не знаю, - ответил Консул. Он тоже с трудом переводил дыхание.

Со станционной платформы открывался прекрасный вид на бескрайние
просторы Травяного моря. Ветровоз - темный, безжизненный, с зарифленными
парусами - стоял на прежнем месте. По равнине несся снежный буран.
Казалось, по бесчисленным стеблям высокой травы катятся белые барашки.

- Перетащите все на борт, - распорядился Кассад. - А я схожу наверх,
в операторскую кабину. Попробую оттуда запустить эту механику.

- Разве здесь не автоматика? - удивился Мартин Силен. - Ну, как на
ветровозе?

- Не думаю, - ответил Кассад. - Посмотрим, может, мне удастся
стронуть его с места.

- А что, если он поедет без вас? - крикнула Ламия вдогонку.

- Не поедет.

В вагоне было холодно и пусто, если не считать нескольких
металлических скамеек в большом переднем отделении и десятка простых коек
в маленьком, заднем. Вагон был просторный - по меньшей мере восемь метров
в длину и около пяти в ширину. Заднее отделение было отгорожено тонкой
металлической переборкой. Один угол в нем занимал небольшой шкаф. Высокие,
в полстены окна были только в переднем отделении.

Паломники свалили багаж прямо на пол и теперь пытались согреться -
расхаживали по вагону, топали ногами, размахивали руками. Мартин Силен
лежал на скамье, вытянувшись во весь рост, причем из шубы торчали лишь
макушка да ботинки.

- Черт возьми, - пожаловался он, - совсем забыл, как в этой штуке
включается отопление.

Консул взглянул на темные панели освещения.

- Отопление тут электрическое и включится само, когда полковник
запустит вагон.

- Если запустит, - буркнул Силен.

Сол Вайнтрауб, сменив Рахили пеленки, переодел малышку в термокостюм
и теперь укачивал на руках.

- Я-то здесь никогда не был, - оглядываясь, произнес он. - А вы,
господа?

- Я был, - ответил поэт.

- А я нет, - сказал Консул. - Мне доводилось видеть дорогу только на
фотографиях.

- Кассад говорил, что однажды ему пришлось возвращаться этим путем в
Китс, - отозвалась из другого отделения Ламия.

- Я думаю... - начал Сол Вайнтрауб, но тут заскрежетали шестерни, и
вагон, резко накренившись, закачался, а затем, влекомый внезапно пришедшим
в движение тросом, пополз вперед. Все бросились к окну, выходившему на
платформу.

Прежде чем отправляться в операторскую, Кассад предусмотрительно
перенес свои вещи в вагон. Сейчас он выскочил из дверей кабины, одним
прыжком преодолел длинную лестницу и кинулся за вагоном, который медленно
отходил от посадочной площадки.

- Не успеет, - прошептал отец Хойт.

До края платформы оставалось метров десять, но карикатурно
длинноногий Кассад бежал, как настоящий спринтер.

Вагон выскользнул из направляющего желоба и закачался в воздухе,
метрах в восьми над скалами. Хотя настил платформы обледенел, Кассад не
снижал скорости, нагоняя вагон.

- Давай! - закричала Ламия Брон. Остальные подхватили ее крик.

Консул посмотрел вверх: полосы льда отваливались с обмерзшего троса и
падали вниз. Он оглянулся. Слишком далеко. Кассад не успеет.

Однако полковник бежал невероятно быстро. Вот и край платформы.
Консулу снова вспомнился ягуар - зверь со Старой Земли, которого он видел
в зоопарке на Лузусе. Казалось, полковник вот-вот поскользнется и полетит
вниз, на заснеженные валуны. Но нет. Вытянув вперед свои длинные руки,
Кассад прыгнул и завис в воздухе. Его накидка развевалась на ветру.
Мгновение - и он скрылся за вагоном.

Раздался глухой удар, затем потянулась бесконечно долгая минута
ожидания. Все молчали, даже шелохнуться боялись. Вагон плыл в сорока
метрах над скалами, приближаясь к первой мачте. Но вот паломники увидели
Кассада. Хватаясь за обледенелые металлические поручни, он продвигался
вдоль вагона. Ламия распахнула дверь, и к полковнику тут же протянулся
десяток рук. Ему помогли забраться внутрь.

- Благодарение Господу, - произнес отец Хойт.

Немного отдышавшись, полковник мрачно улыбнулся:

- Мне не хотелось дожидаться возвращения вагона. Там автоблокировка.
Если с оператором что-нибудь случится, механизм останавливается. Пришлось
придавить рычаг мешком песка.

Мартин Силен указал на быстро приближающуюся мачту опоры, над
которой, как потолок, висело облако. Трос, казалось, уходил в пустоту.

- Сдается мне, мы уже пересекаем хребет, хотим мы того или нет.

- А сколько времени займет дорога? - спросил Хойт.

- Часов двенадцать. Может, чуть меньше. Операторам иногда приходится
останавливать вагоны - если ветер слишком сильный или трос обледенеет.

- Теперь мы уже не остановимся, - сказал Кассад.

- Если только трос не порвется, - заметил поэт. - Или мы на
что-нибудь не налетим.

- Заткнись, - оборвала его Ламия. - И вообще, не пора ли нам
пообедать?

- Смотрите! - позвал Консул.

Все подошли к передним окнам. Вагон уже поднялся на сто метров над
бурым склоном. Предгорья остались где-то позади. Далеко внизу виднелась
платформа. Паломники в последний раз окинули взглядом станцию, покинутые
лачуги Приюта Паломников и неподвижный ветровоз.

Затем снег и плотные облака поглотили их.

Разумеется, кухни в привычном смысле слова в вагоне не было. Однако в
заднем отделении обнаружились холодильник и микроволновая печь. Из мяса и
овощей, позаимствованных на камбузе ветровоза, Ламия и Вайнтрауб соорудили
вполне сносное жаркое. У Мартина Силена нашлось и вино (несколько бутылок
он прихватил еще с "Бенареса", остальными разжился на ветровозе). К
жаркому он открыл гиперионское бургундское.

Паломники почти покончили с обедом, когда мрак, словно облепивший
окна вагона, начал понемногу рассеиваться. Вскоре стало совсем светло.
Консул обернулся к окну, и в этот момент выглянуло солнце, залив весь
вагон каким-то потусторонним золотым светом.

Все разом вздохнули. Уже несколько часов как стемнело, но едва вагон
всплыл над морем облаков, из которого, подобно островам, поднимались
горные вершины, как паломники вновь оказались в царстве заката. Небо
Гипериона из дневного блекло-голубого стало бездонно-лазурным.
Красно-золотистое светило зажгло башни облаков и покрытые льдом горные
вершины. Консул огляделся. Лица его спутников, которые еще минуту назад в
полумраке вагона казались серыми пятнами, теперь тоже омывало щедрое
золотое сияние.

Мартин Силен поднял бокал:

- Ну, с Богом!

Консул посмотрел вперед. Массивный трос казался отсюда не толще
нитки, а чуть подальше его и вовсе было не разглядеть. В нескольких
километрах, на вершине горы, искрилась золотом следующая опорная мачта.

- Дорогу поддерживают сто девяносто две опоры, - произнес Мартин
Силен голосом экскурсовода. - Они изготовлены из сверхпрочного карбодюраля
и имеют восемьдесят три метра в высоту.

- Мы, должно быть, очень высоко, - негромко сказала Ламия Брон.

- Самая высокая точка этой подвесной дороги, общая протяженность
которой составляет девяносто шесть километров, находится над вершиной горы
Драйден, пятой в горной системе Уздечки; ее высота девять тысяч двести