завершился; тени восточных гор накрыли Гробницы и долину - так опускается
занавес после неудачного спектакля. Дневной зной испарился, и холод не
заставил себя ждать, принесенный ветром вместе с запахом снега с вершин
Уздечки, лежащей в двадцати километрах к юго-западу. Кассад предложил
остановиться и разбить лагерь. Консул знал место, где паломники проводили
свою последнюю ночь перед встречей с тем, кого искали. Ровная площадка
подле Сфинкса, с горами мусора, оставленными исследователями и туристами,
приглянулась Солу Вайнтраубу - он решил, что именно здесь стояла палатка
его дочери, - и усталые путники без возражений сбросили с плеч свою ношу.
эти шестеро подвигаются ближе... не просто к огню в поисках тепла, но и
друг к другу, связанные слабыми, но почти материальными нитями общих
переживании. Более того, я ощутил единство, более осязаемое, чем
эмоциональные связи, возникшие между этими людьми. Ощущение было
мимолетным, но я понял, что эта кучка людей создала свою информационную и
сенсорную сеть. На планете, чьи примитивные системы инфосвязи расползлись
в клочья с первым же залпом, эта группа соединила между собой все свои
комлоги и биомониторы, дабы делиться информацией и по мере сил и
возможностей следить друг за другом.
сквозь них, под ними, собирая не самые важные, но обильные данные -
частота пульса, температура кожи, активность коры мозга, запросы на
доступ, перечни полученных данных, - которые позволяли мне узнать кое-что
о каждом из паломников. У Кассада, Хойта и Ламии были импланты, и движение
их мыслей ощущалось очень четко. В эту секунду Ламия Брон размышляла, не
было ли решение идти к Шрайку ошибкой; что-то настойчиво стучалось в дверь
ее сознания. Она ощущала себя так, словно перед самым ее носом находится
что-то ужасно важное, ключ к разгадке... Но от какого замка этот ключ?
оставить относительно спокойную жизнь и стать частным сыщиком. Но какая
тайна мерещится ей сейчас? Она почти разгадала загадку убийства кибрида,
ее клиента... и любовника, и прилетела на Гиперион, чтобы исполнить его
последнюю волю. И все же она чувствовала, что не дающее ей покоя "нечто"
почти не имеет отношения к Шрайку. В чем же дело?
было закалено гравитацией Лузуса и постоянными тренировками, но она не
спала несколько суток и устала до беспамятства. Как сквозь туман до нее
донесся чей-то голос...
заявляет Мартин Силен. - И еще можно узнать по мультилинии, кто выиграл
войну.
Китса.
подразумеваете отсутствие алкоголя? - вступает она в разговор.
Консул тоже неравнодушен к алкоголю. Однако он наотрез отказывается
вызвать корабль. - Будем ждать крайнего случая.
комлог. Прибор принадлежал его бабушке Сири, а до этого ее родителям.
Консул касается дискоключа: по нему можно передавать, но не принимать.
палатки, поворачивается к огню.
на фоне темноты.
ветру. На шерстяную одежду и парусину палаток с шуршанием сыплется песок.
корабль или что-нибудь с ним сделают? - спрашивает священник.
покачать ею. - Наше разрешение подписано секретарем Сената Мейной
Гладстон. А генерал-губернатор - мой друг... бывший.
вскоре после прилета; Ламии показалось, что Тео Лейн - слишком мелкая
сошка для тех больших событий, в которых ему выпало участвовать.
ребенка от бури летящих песчинок. Вглядываясь сощуренными глазами в облака
пыли, ученый произносит: - Интересно, где теперь Хет Мастин?
закрыта полой плаща.
и подходит к краю светового круга. Ветер ерошит мех его шубы и уносит
слова в ночь. - В скалах - тысячи расщелин. Вход в Хрустальный Монолит
скрыт от нас, но от Тамплиера вряд ли. И, кроме того, вы сами видели в
подземелье Нефритовой Гробницы лестницу. Она наверняка ведет к лабиринту.
раздуваются, как паруса.
где-то бродит, наблюдает за нами и ждет момента, чтобы вернуться и забрать
свой багаж. - Поэт жестом указывает на куб Мебиуса в центре небольшой кучи
снаряжения. - А может, он уже покойник. Или того хуже.
состарился на несколько лет. Его запавшие глаза - озерца боли, улыбка -
гримаса мертвеца.
Шрайка. На ветках, куда и нас насадят через несколько...
воздух, встряхивает и опускает так, чтобы его глаза оказались на уровне ее
глаз.
буду вас убивать, но вы сами запросите смерти.
отворачивается. Кассад произносит:
приходится разделять сны и мысли женщины, нет ничего неприятного, даже
если эта женщина отделена от тебя пропастью времени культур, пропастью
шире любой существующей между разнополыми существами. Мне кажется, будто я
смотрю в какое-то странное зеркало. Она видела во снах покойного
любовника, его слишком курносый нос и слишком упрямый подбородок, слишком
длинные волосы, ниспадавшие завитками на воротник, и его глаза - слишком
выразительные, слишком правдивые глаза, оживлявшие лицо, которое могло бы,
если бы не эти глаза, принадлежать любому из тысяч крестьян, родившихся в
радиусе одного дня езды от Лондона.
слышала во сне, был моим. Но к любовным утехам, снившимся или
вспоминавшимся ей, я не имел никакого отношения. Я пытался ускользнуть из
ее снов, хотя бы ради того, чтобы обрести свои собственные. Если уж мне
суждено подглядывать в замочную скважину спальни, пусть это будет чехарда
искусственных воспоминаний, выделенных мне в качестве моих собственных
снов.
позволялось. Я начинаю подозревать, что родился - вновь родился на своем
смертном одре, - дабы видеть сны о моем мертвом и далеком двойнике.
звуком или движением. И целую секунду не может сориентироваться; вокруг
темнота, шум - не механический, громче большинства звуков Улья, на Лузусе,
в котором она живет. Она пьяна от усталости, почувствует, что спала очень
недолго; в небольшом замкнутом пространстве, чем-то напоминающем
растянутый спальный мешок, кроме нее никого нет.
ядовитого воздуха, ветра и животных, где люди, оказавшись в
немногочисленных открытых местах, задыхаются от агорафобии, а о
клаустрофобии мало кто слышал, Ламия тем не менее реагирует на свое
Лукьяненко Сергей
Семенова Мария
Махров Алексей
Афанасьев Роман
Никитин Юрий
Маккэфри Энн