Чтение 139–й страницы книги ~Лето ночи~

_Корди сказала, что те, кто убил Дьюана могли зарываться в землю._

Майк мотнул головой, чтобы отогнать соблазнительную мысль
выбраться отсюда, вскочить на велосипед и уехать. Куча тряпья в
дальнем углу _походила_ на старика в обтрепанной шинели, в такой
шинели Минк ходил зимой и летом последние шлесть лет, и что было еще
более важно, тут _пахло_ Минком. Помимо крепкого духа дешевого вина и
мочи, чувствовался тот специфический мускусный запах, который отличал
старого попрошайку, а возможно, даже и обеспечил ему прозвище, данное
много десятилетий назад.

- Кто там? - послышался старческий флегматичный голос.

- Это я, Минк... Майк.

- Майк? - Казалось, что говорит лунатик, разбуженный в незнакомом
для себя месте. - Майк Гернолд? А я думал, что тебя убили под
Батааном*...

[* Батаан - населенный пункт на одноименном полуострове на
Филиппинах, где в сражении с японской армией 9 апреля 1942 года были
разбиты американские войска.]

- Нет, Минк. Я - Майк О'Рурк. Помните, мы с вами прошлым летом
вместе подстригали газон перед домом миссис Дугган? Я работал
газонокосилкой а вы подстригали кусты. - При этих словах Майк
проскользнул сквозь дыру в чугунной решетке. Крохотные бриллианты
солнечного света плясали на земле, и теперь Майк мог получше
разглядеть лицо Минка: закисшие глаза, поросшие неровной щетиной щеки,
в красных прожилках нос, особая бледность шеи, запавший рот. Майку
сразу пришло на ум то описание, которое дал Дейл отцу Дьюана.

- Майк, - прохрипел Минк, прожевывая имя, будто оно было куском
жесткого мяса, которое он не мог разжевать из-за отсутствия зубов. -
Майк... А, парнишка Джонни О'Рурка.

- Точно, - кивнул Майк и подошел чуть ближе. Все пространство под
эстрадой казалось ему собственностью Минка и он не хотел вести себя
непрошенным гостем.

- Чего хочешь, сынок? - голос Минка звучал устало и отрешенно,
совсем не напоминая тот тон, которым он прежде болтал с малышами. _А
вдруг,_ подумал Майк, _вдруг я слишком взрослый для него. Минк вроде
любил болтать только с малышами._

- Я кое-что принес для тебя, Минк, - и он показал принесенную
бутылку. На улице у него не было времени прочесть этикетку, а тут было
слишком темно. Майк только надеялся, что не прихватил флакон с
очистителем в подвале у Дома. _Хотя было не похоже, что Минк особенно
заметил разницу._

Красные, в прожилках глазки алчно блеснули, когда перед ними
мелькнули вожделенные формы неожиданного подарка.

- Ты принес это мне?

- Ага. - Майк почувствовал себя злодеем, когда чуть отодвинул
бутылку назад. Это было все равно, что дразнить щенка. - Только я хочу
взамен кое-что получить.

- Черт. - Изо рта старика до Майка долетали пары алкоголя и гадкий
запах. - Вечно так. Ладно, сынок, выкладывай, чего тебе? Хочешь, чтоб
старина Минк сгонял в лавочку за куревом? Или купить тебе пива у
Карла?

- Не-а, - помотал головой Майк, становясь на колени. - Я отдам
тебе вино, если ты мне что-то расскажешь.

Шея Минка даже чуть вытянулась, с таким вниманием он глядел на
Майка. Голос был переполнен подозрением.

- Чего рассказывать?

- Расскажи мне, пожалуйста, о том негре, которого повесили в
Старом Централе вскоре после Нового Года, в 1900, - прошептал Майк.

Он ожидал, что старый пьянчуга скажет, что он ничего не помнит.
Так оно вполне и могло быть, для этого мозг старика был достаточно
разрушен алкоголем. Или скажет, что его тогда здесь не было. Или же
что ему было всего десять и он все забыл. Все это вполне могло быть
правдой, но вместо этих слов из груди старика вырывалось только
хриплое дыхание. Затем Минк протянул к нему обе руки, будто готовясь
принять ребенка.

- Лады, - сказал он.

Майк отдал ему бутылку. Старик странно долго возился с ее
горлышком, бормоча:

- Что за черт, здесь настоящая пробка, что ли?

Затем послышался тихий хлопок и что-то ударилось в крышу над
головой Майка. Он испуганно отпрянул, услышав как Минк сначала
выругался, а потом рассмеялся своим особенным, кашляющим смешком:

- Вот черт, да ты знаешь, что мне принес, сынок? Шампанское!
Настоящая ломбардская шипучка!

Майк не мог разобрать по голосу старика хорошо это или плохо. Но
предположил, что хорошо, услышав как тот сделал пробный глоток,
поперхнулся, затем снова жадно припал к бутылке и стал пить более
размеренно.

Вот так, между глотками и вежливо подавляемой икотой, Минк повел
свой рассказ.

Выглядывая из-за сальной головы Конгдена ребята разглядывали
особняк мистера Денниса Эшли-Монтэгю, видневшийся сквозь кованую
решетку ворот. Дейл подумал, что это первый настоящий особняк, который
он увидел в жизни: стоящий позади нескончаемых акров идеально зеленого
газона, окруженный густым лесом, и сооруженный на самом краю утеса над
Иллинойс Ривер, особняк представлял собой нагромождение кирпича,
острых шпицев и ромбовидных зарешеченных окон в стиле Тюдор. Его стены
до самых карнизов были увиты плющом. Позади ворот полукруглая
подъездная аллея - асфальтовое покрытие которой не шло ни в какое
сравнение с заплатанным бетоном Гранд Вью - грациозно склонялась к
высокому крыльцу в сотне или даже больше ярдов от ворот. Низкие
фонтанчики с тихим _кап-кап-кап_ орошали различные уголки газона.

На кирпичной колонне с левой стороны ворот располагалась коробка
переговорного устройства и микрофон. Дейл вышел из машины. Горячий
воздух, врывавшийся в открытые окна машины, пробегал по коже, будто ее
терли невидимой наждачной бумагой, но сейчас, когда машина
остановилась, мертвящий зной и беспощадное ярмо солнца были еще хуже.
Футболка промокла мгновенно. Дейл надвинул пониже бейсбольную кепку и
прищурившись, уставился на покрытую солнечными бликами дорогу.

Дейл никогда прежде не был на Гранд Вью. В этой части штата каждый
знал об улице, которая бежит вдоль гряды утесов на север от Пеории,
знал о больших домах местных миллионеров, которые располагались вдоль
нее, но семья Дейла во время своих поездок в Пеорию, не заезжая в этот
район, ограничивалась посещением центра города, если только его можно
было так назвать. Они непременно навещали либо новый торговый центр
Шервуда (целых шесть этажей), или первый и пока единственный в городе
Мак Дональдс, расположенный на Мемориал Драйв. Эта же крутая и
тенистая дорогая была незнакома Дейлу; _холмы_ такого размера были
незнакомы ему. Вся жизнь мальчика прошла в равнине между Пеорией и
Чикаго и все, что превосходило небольшие, лесистые возвышенности около
кладбища Кэлвери или вдоль Джубили Колледж Роуд, казалось Дейлу
странным.

И эти поместья, каждое из которых было расположено в своей
тенистой обособленности, а самые значительные из них угнездились на
самом обрыве утесов, как, например, поместье Эшли-Монтэгю, казались
чем-то вычитанным из книжек.

Харлен что-то прокричал из машины, и Дейл пришел в себя и понял,