Чтение 74–й страницы книги ~Эндимион~

река доставит нас к единственному крупному городу на Хевроне...

- А, Новый Иерусалим, - прошептал я.

- Совершенно верно, - откликнулся андроид. - Он славился своим
медицинским центром.

Я хотел было покачать головой, но у меня ничего не вышло - помешали
боль и головокружение.

- А как же Бродяги?..

- Главное - вылечить тебя, - проговорила Энея, вытирая мне лоб
мокрой тряпицей. - А на Бродяг плевать.

Мне в голову пришла некая мысль. Я подождал, пока она окончательно
оформится.

- На Хевроне ведь... не было... по-моему...

- Вы правы, сэр, - отозвался А.Беттик и постучал по книжке, которую
держал в руке. - Согласно путеводителю, даже в эпоху Гегемонии Хеврон не
входил в состав Сети. На нем имелся один-единственный портал -
разумеется, в Новом Иерусалиме. Гостям с других миров запрещалось
покидать столицу, поскольку местные жители высоко ценили право на
уединение и всячески подчеркивали свою независимость.

Я поглядел на каменные стены акведука. Внезапно они исчезли, им на
смену пришли высокие песчаные дюны и обожженные солнцем валуны. Жара
была поистине нестерпимой.

- Наверно, это ошибка, - промолвила Энея, снова вытирая мне лоб. -
Мы же попали сюда через портал.

- Ты уверена, что мы на Хевроне? - прошептал я.

Энея утвердительно кивнула. А.Беттик показал мне комлог, о котором
я совсем забыл.

- Нашему другу удалось вчера ночью сориентироваться по звездам. Мы
на Хевроне, и лишь несколько часов пути отделяют нас от Нового
Иерусалима.

Тело пронзила боль, которую мне скрыть не удалось, как я ни
старался. Энея вынула шприц.

- Не надо, - прохрипел я.

- В последний раз, - пообещала девочка. Я услышал шипение. По телу
растеклось блаженное онемение. Бог все-таки существует. Это -
болеутоляющее.

Когда я очнулся, мы находились в тени приземистого здания. А.Беттик
взял меня на руки и куда-то понес. Каждый его шаг отдавался болью во
всем теле, но я не издал ни звука.

Энея шагала впереди. Улица была широкой и пыльной, невысокие здания
- максимум в три этажа - казались сложенными из кирпича-сырца. Нигде ни
души...

- Эгей! - крикнула Энея, прижав ко рту ладони. По пустынной улице
пошло гулять эхо.

Признаться, я чувствовал себя полным идиотом. Тоже мне, дитятко,
разлегся на руках у андроида! Впрочем, А.Беттику, похоже, было все
равно; что касается меня, я бы не смог встать, даже если бы от этого
зависела моя жизнь.

Энея обернулась, увидела, что я открыл глаза, и сказала:

- Мы в Новом Иерусалиме. Путеводитель утверждает, что раньше здесь
жили три миллиона человек, а по словам А.Беттика, по крайней мере около
миллиона обитало тут вплоть до недавнего времени. Интересно, куда они
все подевались?

- Бродяги... - прохрипел я.

Девочка сурово кивнула.

Магазины и жилые дома вдоль канала выглядели так, словно их
покинули от силы несколько месяцев назад.

- Если судить по передачам, которые мы принимали на Гиперионе, -
заметил А.Беттик, - Бродяги захватили эту планету приблизительно три
стандартных года тому назад. Однако налицо все признаки того, что люди
продолжали жить в городе.

- По-прежнему подается энергия, - прибавила Энея. - В холодильниках
ничего не испортилось. В некоторых домах мы видели накрытые столы,
включенные проекционные ниши и тому подобное. Но людей нигде нет.

- И никаких признаков насилия, - сказал андроид, осторожно
укладывая меня на заднее сиденье машины. Энея заботливо подстелила
одеяло.

От боли в боку у меня перед глазами поплыли пятна. Между тем
девочка зябко поежилась. Как ни странно, несмотря на жару, ее кожа
покрылась пупырышками.

- Здесь произошло что-то ужасное. Я это чувствую.

Лично я не чувствовал ничего, кроме усталости и боли. Мои мысли
напоминали ртуть - растекались прежде, чем я успевал ухватиться за них и
придать форму.

Энея забралась в машину и устроилась рядом со мной, А.Беттик занял
место водителя. Как ни удивительно, машина завелась с первой попытки.

- Я могу управлять этой штукой, - сообщил андроид, включая
передачу.

"Я тоже, - подумалось мне. - Водил на Урсе, было дело. Одна из
немногих машин, с которыми я умею обращаться. И, быть может, не
напортачу, если сяду за руль".

Мы выехали на главную улицу. Несмотря на крепко стиснутые зубы, я
несколько раз вскрикивал от боли.

Энея взяла меня за руку. Ее ладонь была настолько холодной, что я
чуть было не вздрогнул, а потом понял, что это моя рука такая горячая.

- Проклятая инфекция, - проговорила девочка. - Без нее ты бы давно
поправился. Сколько всякой дряни водится в океане!

- Может, дело в ноже? - Когда я зажмурился, перед моим мысленным
взором возник лейтенант, тело которого продырявили сотни игл. Я быстро
открыл глаза, чтобы избавиться от наваждения. Дома стали выше, этажей
десять каждый, и тени, которые они отбрасывали, соответственно
удлинились. Однако жара и не думала спадать.

- Здесь жил знакомый моей мамы, ее спутник в последнем
паломничестве на Гиперион, - сказала Энея. Ее голос то приближался, то
отдалялся, словно исходил из плохо настроенного приемника.

- Сол Вайнтрауб, - прохрипел я. - Ученый из "Песней".

Энея погладила меня по руке.

- Все время забываю, сколько всего дядюшка Мартин ухитрился
втиснуть в свою поэму.

Машина подпрыгнула на кочке. Я заскрежетал зубами, подавляя
рвущийся наружу вопль.

- Знаешь, - промолвила Энея, сжимая мою руку, - мне бы хотелось
познакомиться с этим человеком и его дочерью.

- Они отправились в будущее... вошли в Сфинкса... Как и ты...

- Угу. - Девочка поднесла к моим губам фляжку с водой. - Мама много
рассказывала мне про Хеврон и про здешние киббуцы.

- Евреи, - прошептал я. На сем мой словесный запас иссяк:
требовались все силы, чтобы сопротивляться боли.

- Они бежали от Второго Холокоста. - Энея смотрела прямо перед
собой. - И основали здесь колонию.

Я закрыл глаза. Лейтенанта разнесло в клочья, оставшиеся от мундира
лохмотья и куски плоти медленно падали в фиолетовое море...

Внезапно А.Беттик вновь взял меня на руки. Машина въехала внутрь
просторного здания, которое выглядело достаточно зловеще - кругом
сталепластик и закаленное стекло.

- Медицинский центр, - сообщил андроид. Дверь перед нами сама собой
отъехала в сторону. - По крайней мере оборудование в порядке.

Должно быть, я заснул, а когда очнулся, испугавшись, что меня
вот-вот проглотит разноцветная акула, то обнаружил, что лежу на каталке,
которая мало-помалу исчезает в чреве автохирурга.

- До встречи, Рауль. - Энея отпустила мою руку. - Будем ждать тебя
с той стороны.

Мы провели на Хевроне тринадцать местных дней, в каждом из которых
насчитывалось около двадцати девяти стандартных часов. Первые трое суток
меня терроризировал автохирург: я перенес не меньше восьми операций и
выдержал весьма интенсивный восстановительный курс.

Как выяснилось, со мной и впрямь решил покончить некий
микроорганизм с Безбрежного Моря (по правде говоря, изучив магнитограмму
и результаты биосканирования, я убедился, что не такой уж он и "микро").
Эта тварь - автохирург не сумел в точности определить, что она собой
представляет, - вцепилась мне в ребро и принялась подбираться к
внутренним органам, разрастаясь, как грибок. Еще день, сообщил автомат,
и хирургическое вмешательство уже не понадобилось бы.

После того как меня разрезали, вычистили и зашили, а потом
повторили процедуру еще дважды, поскольку проклятый микроорганизм никак
не желал признавать себя побежденным, автохирург занялся другими ранами.
Дыра в боку оказалась достаточно большой для того, чтобы я истек кровью
(удивительно, что этого не случилось, особенно если вспомнить, сколь
усердно я отбивался от акул, которые навязывались мне в друзья). По всей
видимости, жизнь в Рауле Эндимионе теплилась исключительно благодаря
переливанию крови, которое Энея сделала мне на плоту, и нескольким дозам
ультраморфа. Чтобы восстановить потерю крови, автохирургу пришлось
израсходовать целых восемь ампул.

К счастью, мои опасения насчет того, что повреждены мышцы руки, не
оправдались. Тем не менее автохирург уделил руке достаточно внимания в
промежутке между операциями номер два и три. Он принял самостоятельное
решение трансплантировать мне нервы из донорского банка больницы. На
восьмой день Энея рассказала мне, что автомат регулярно испрашивал у
людей разрешения, и я сумел улыбнуться, услышав, что каждая