доступ только к местной имперской системе связи. А кодировка достаточно
надежна.
нестабильная... революции во многих системах, проблемы с Крестовым
походом на Окраину против Бродяг, постоянные рейды боевых и транспортных
кораблей на границах Империи... а еще поговаривают о вирусной инфекции,
но это засекреченная информация.
- Ребенок, как я могу предположить.
эпидемии на планетах, где...
учение. Распространяется, как гонконгский грипп. Ты ведь не помнишь
гонконгский грипп, а, Раддик?
переключила аппаратуру на автоматический режим - Это было еще до моего
рождения. Это было до рождения всех живущих ныне. Кроме вас, сэр.
на сей раз старый поэт просто кивнул.
балаган... спешите видеть самого старого человека во всей Галактике...
смотрите все: мумия, ходит и говорит, вроде как... экая паскудная тварь,
все никак не сдохнет. Ну как. Раддик, забавно, а?
квакнусь, пока не дождусь вестей от Рауля и Энеи. Надо завершить
"Песни", а я не знаю концовки, они еще не создали ее для меня. Как я
узнаю, что думать, пока не увижу, что они делают?
сделать. А я велел ему... спасти ребенка, Энею свергнуть Империю...
уничтожить власть Церкви... и выволочь Землю из той задницы, куда она
провалилась. А он сказал, что непременно все сделает. Конечно, к тому
времени мы уже наклюкались до чертиков.
того, что обещал, Раддик?
нам известно, что корабль Консула покинул Гиперион. Мы можем надеяться,
что девочка Энея до сих пор жива и невредима.
- Некоторые затруднения, как я уже говорила, и поток инопланетных
туристов на Гиперион несколько пошел на убыль, но...
выспрашивал поэт.
горцев и людей с пустошей принимают крестоформ.
вернулась.
А.Раддик. - Конечно, как я упоминала, на данный момент наша
подслушивающая аппаратура ловит сообщения только этой планетной системы,
корабль Консула отбыл с месье Эндимионом и мадемуазель Энеей почти
десять лет назад, и с тех пор наши дешифраторы ничуть не...
усталость. - Запихни меня влетающее кресло.
сиделка.
датчиками. - А ты не можешь откатить меня к окну, Раддик? Ну пожалуйста!
Я хочу посмотреть на весеннюю челму и руины этого древнего города.
чем-то может услужить старику, кроме поддержания жизнедеятельности его
тела.
пробуждающейся боли и ужасную сонливость, утягивающую в холодный сон.
Его аудиоимпланты транслировали в мозг птичьи трели. Старый поэт думал о
своей юной названной племяннице, ребенке, окрестившем себя Энеей... о
своей дорогой подруге Ламии Брон, матери Энеи... о том, как долго они
ненавидели друг друга... да, в том последнем великом Паломничестве к
Шрайку - как давно это было... о том, что они рассказали друг другу, и о
том, что они повидали... о Шрайке в Долине Гробниц Времени... об
ученом... как его звали?.. Сол... о Соле со своим младенцем, растущим
вспять, в небытие... и о солдате... Кассад... да, именно... о полковнике
Кассаде. Старому поэту было помочиться с высокой вышки на вояк...
идиоты, все они идиоты... но Кассад рассказал интересную историю, прожил
интересную жизнь... второй священник, Ленар Хойт, был занудой и сущей
задницей, но вот первый... тот, с грустными глазами и дневником в
кожаном переплете... Поль Дюре... вот этот достоин, чтобы о нем
написать...
часть его поэтического рассудка уже набрасывала новые главы нескончаемых
"Песней".
де Сойя был жутко изранен, обожжен и лежал при смерти.
снаружи громадная каменная плита, отполированный монолит (Энея
рассказала, что ее доставили со Старой Земли, а там плита стояла перед
храмом Нефритового Императора. За все тысячелетия паломничества на ней
так и не высекли никаких надписей), а внутри, в просторном, гулком зале,
обнесенная оградой возвышалась скала - вершина Тай-Шаня, священного
Великого Пика Срединного Царства. В глубине еще были тесные спальни и
трапезные для паломников - в одной из них мы и нашли отца капитана де
Сойю и еще двоих: Карела Шана, канонира - он был страшно обожжен и лежал
в беспамятстве, - и Хогана Жабера - сержант Грегориус назвал его
"бывшим" старпомом. Жабер пострадал не так сильно - перелом руки и ни
единого ожога, ни единой травмы, но с ним что-то явно было не так -
казалось, он то ли в глубоком шоке, то ли просто погружен в какие-то
размышления.
изодраны в клочья, ноги босые. Все его тело обгорело чудовищно, только
крестообразный паразит на груди был здоровый и омерзительно розовый.
Волосы де Сойи сгорели, лицо обезобразили ожоги, но даже сейчас было
сразу видно, насколько это неординарная личность. Вся притягательная
сила сосредоточилась в глубоких темных глазах, не замутненных даже
терзавшей его жуткой болью.
дезинфектант, подключили внутривенную капельницу из аптечки
спасательного катера, но это мало чем могло помочь. Я видел такие ожоги.
Трое моих друзей в битве на Ледяном Когте прожили после таких ожогов
всего два часа - медицинские боты не успели подобрать их. Кричали они
тогда просто невыносимо.
сдерживал крик боли. Энея опустилась около него на колени.
посту. Все погибли... Пол Дениш... Элия... молодые гвардейцы... Все...
твое лицо... кажется мне знакомым.
пальцев. Тогда она положила ладонь рядом на одеяло.
взглянули на нее. - Ты то самое дитя... столько месяцев гонялся за
тобой... смотрел на тебя, когда ты вышла из Сфинкса. Невероятное дитя.
Так рад, что ты выжила. - Он посмотрел на меня. - А ты Рауль Эндимион. Я
видел твое досье. Едва не схватил тебя на Безбрежном Море. - Снова
накатила волна боли, отец капитан прикрыл глаза и закусил обожженную,
окровавленную нижнюю губу. Наконец он снова открыл глаза. - У меня есть
твоя... личная вещь. На "Рафаиле". Священная Канцелярия позволила мне
забрать ее... Сержант Грегориус тебе отдаст, когда я умру.
меня?
"нет"... не хочу уйти во сне. Уйти легко. - Боль вернулась.
чешуя, из трещин сочилась кровь. Он не открывал глаз, пока боль не
отступила. Этот приступ длился дольше. Вспомнив, как меня скрутила
Посняков Андрей
Акунин Борис
Распопов Дмитрий
Шилова Юлия
Каргалов Вадим
Быков Василий