Чтение 109–й страницы книги ~Восход Эндимиона~

почечная колика, я попытался представить, что он сейчас чувствует, - и
не смог.

- Отец капитан, - позвала Энея, - вы еще можете выжить...

Де Сойя, превозмогая боль, энергично покачал головой. Его левое ухо
обгорело почти до угольной черноты. У меня на глазах кусок ушной
раковины отвалился на подушку.

- Нет! - прохрипел капитан. - Я сказал Грегориусу... никаких
частичных воскрешении... идиотом, бесполым придурком... - Сквозь
опаленные зубы прорвался кашель - а может, смешок. - Я священник,
насмотрелся. Все равно... устал... устал от... - Остатки обгоревших
пальцев постучали по розовому кресту на груди. - Пусть эта тварь сдохнет
со мной.

Энея кивнула:

- Я не о воскрешении, отец капитан. Я говорила о жизни. Об
исцелении.

Де Сойя попытался моргнуть, но обгорелые веки не слушались.

- Не хочу - узником Империи... - выдавил он. Каждая фраза
сопровождалась тяжким, всхлипывающим вдохом. - Они... меня... казнят. Я
заслужил.... Убил много невинных... мужчин... женщин... защищая...
друзей.

- Отец капитан, Империя по-прежнему нас преследует. Но у нас есть
корабль. В нем - автохирург.

Сержант Грегориус, тихо стоявший у стены, выступил вперед. Карел
Шан не приходил в сознание. Хоган Жабер, затерявшийся в пучине
собственных горестей, никак не реагировал.

Энее пришлось повторить свои слова, чтобы смысл сказанного дошел до
отца капитана.

- Корабль? - переспросил он. - Древний корабль Гегемонии, тот, на
котором вы скрылись? На нем нет орудий?

- Нет. И никогда не было.

Де Сойя покачал головой:

- На нас наскочило... должно быть... полсотни кораблей... класса
"архангел". Подбил... несколько... остальные... еще там. Нет ни единого
шанса... добраться... до... точки перехода... прежде... - Он опустил
обожженные веки, пережидая, боль. На этот раз она едва не унесла его. Но
отец капитан вновь заставил себя вернуться.

- Все будет хорошо, - прошептала Энея. - Это мои заботы. Вы будете
в автохирурге. Но прежде вам надо кое-что сделать.

От изнеможения отец капитан не мог говорить, но повернул голову,
чтобы лучше слышать.

- Вы должны отречься от крестоформа. Отказаться от [такого]
бессмертия.

- Я бы с радостью... - выдохнул он. - Но увы... не могу... единожды
принятый... крестоформ... не может быть... отторгнут.

- Нет, может, - шепотом возразила Энея. - Если вы решитесь, я
сделаю так, чтобы он отпал. У нас очень древний автохирург. Он просто не
сможет лечить вас, пока этот паразит пронизывает все ваше тело. А
христианского реаниматора на борту нет...

Тут де Сойя протянул к ней обугленную трехпалую руку и крепко
ухватил ее за рукав.

- Не важно... не важно, пусть я умру... сними его. Сними его. Умру
истинной... Снова... католиком... если ты... поможешь мне... его...
СОДРАТЬ! - Последнее слово он почти прокричал.

- У вас найдется чашка или стакан? - повернулась Энея к сержанту.

- В аптечке есть кружка, - ответил сержант. - Но воды нет...

- Я принесла. - Энея сняла с пояса термос-флягу.

Я думал, во фляге вино, но там была самая обыкновенная вода, мы
набрали ее перед выходом из Храма-Парящего-в-Воздухе. Энея не стала
терять время на поиски тампона, спирта, стерильного ланцета - она взяла
у меня охотничий нож и резанула себе по пальцам, а потом опустила руку в
прозрачную пластиковую кружку, и в воде расплылись алые разводы.

- Выпейте это, - сказала она отцу капитану де Сойе, помогая ему
приподнять голову.

Умирающий отхлебнул, закашлялся, отхлебнул еще раз. Когда Энея
опускала его голову на подушку, он закрыл глаза.

- Крестоформ отвалится через двадцать четыре часа, - прошептала моя
спутница.

Отец капитан де Сойя снова издал кашляющий смешок.

- Через час я умру.

- Вы будете в автохирурге через пятнадцать минут, - улыбнулась
Энея. - А теперь - поспите... но только не умирайте, Федерико де Сойя!..
Не умирайте. Нам о многом надо поговорить. А вы еще должны оказать
мне... нам большую услугу.

Сержант Грегориус подошел поближе.

- Мадемуазель Энея... - Он замялся, переступил с ноги на ногу и
попробовал снова: - Мадемуазель Энея, а мне можно... э-э-э...
причаститься этой водой?

- Да, сержант. - Она посмотрела ему прямо в глаза. - Но если вы
выпьете хотя бы глоток, вам уже никогда не носить крестоформ. Никогда.
Воскрешения не будет. А еще проявятся другие... побочные эффекты.

Грегориус решительно отмахнулся:

- Я десять лет во всем следовал за капитаном. Последую и теперь. -
И сержант сделал большой глоток розоватой воды.

Глаза де Сойи были закрыты, я думал, он спит или просто потерял
сознание, но он приоткрыл веки и сказал Грегорйусу:

- Сержант, принесите месье Эндимиону сверток, который мы вытащили
из катера.

- Есть, капитан.

Порывшись в хламе, сваленном в углу комнаты, он вручил мне
запечатанный тубус.

Я взглянул на священника.

- Открою, когда ему станет получше, - сказал я сержанту.

Грегориус кивнул, поднес кружку к губам Карела Шана и влил ему в
рот немного воды.

- Карел может скончаться до подлета корабля. - Сержант поднял
глаза. - Или там два автохирурга?

- Нет, - покачала головой Энея, - автохирург один. Но в нем три
ячейки. Вы тоже можете залечить свои раны.

Пожав плечами, Грегориус подошел к Жаберу и протянул кружку ему, но
тот лишь тупо уставился на сержанта.

- Может, в другой раз, - спокойно сказала Энея.

Кивнув, Грегориус вернул ей кружку.

- Старпом был у нас на корабле пленником, - пояснил сержант. - Он
шпионил за капитаном. Отец капитан рискнул жизнью, чтобы вытащить Жабера
из каталажки... тогда и обгорел. Вряд ли Хог до конца понимает, что
произошло.

И тут Жабер посмотрел на Грегориуса вполне осмысленно.

- Я понимаю, - тихо проговорил он. - Я только не понимаю.

- Рауль! - Энея встала. - Надеюсь, ты не потерял коммуникатор.

Пошарив в карманах, я быстро отыскал комлог.

- Выйду наружу, - сказал я, - и наведу луч визуально. Воспользуюсь
разъемом гермокостюма. Инструкции Кораблю будут?

- Вели ему поторопиться, - попросила Энея.

Перетащить де Сойю и Карела Шана оказалось не так-то просто.
Скафандров у них не было, а снаружи - почти абсолютный вакуум. Сержант
Грегориус перенес друзей в храм Нефритового Императора в надувном
спасательном мешке, но мешок, как выяснилось, тоже был поврежден. До
появления корабля еще оставалось минут пятнадцать, и я нашел выход. Я
велел Кораблю сесть прямо перед шлюзом храма, трансформировать трап в
стыковочный модуль и накрыть силовым полем и шлюз, и лестницу. Мы
принесли из медотсека летающие носилки. Шан так и не пришел в сознание.
Когда мы подняли капитана де Сойю, он вздрогнул и открыл глаза, но не
издал ни стона.

Внутри корабля все было родным и знакомым и в то же время каким-то
нереальным, словно навязчивый сон о доме, в котором жил давным-давно. Мы
уложили де Сойю и канонира в ячейки автохирурга, и я наконец огляделся.
Странно было стоять на устланной коврами палубе голографической ниши,
странно видеть рядом с древним "Стейнвеем" обожженного великана со
штурмовой винтовкой и бывшего старпома, горестно размышлявшего о чем-то
на ступеньках лестницы.

- Автохирург завершил диагностику, - доложил Корабль. - Наличие
узлов крестообразного паразита в данный момент препятствует проведению
лечения. Отменить лечебные процедуры или перевести раненых в режим
криогенной фуги?

- Давай криогенную фугу, - распорядилась Энея. - Автохирург сможет
прооперировать их через двадцать четыре часа. А пока, пожалуйста, до
того времени погрузи их в стазис и поддерживай в них жизнь.

- Принято к исполнению. Мадемуазель Энея! Месье Эндимион!

- Да? - откликнулся я.

- Вам известно, что с того момента, как я покинул третий спутник,
за мной следят радары дальнего обзора? Пока мы с вами беседуем, сюда
направляется не менее тридцати семи боевых кораблей Имперского Флота.
Один уже находится на стационарной орбите вокруг данной планеты, а
другой совершил крайне необычный маневр - прыжок на двигателе Хоукинга в
пределах планетной системы.

- Ладно, - кивнула Энея. - На этот счет не беспокойся.

- Полагаю, они имеют намерение перехватить и уничтожить нас, - не
унимался Корабль. - И они способны нас перехватить еще до того, как я
выйду за пределы атмосферы.