контакт с памятью живого человека вывел тебя на него. По-моему...
принес твою записку. Папа пытался отозвать Флот, но кардинал
Лурдзамийский сказал, что уже слишком поздно... что они совершили скачок
двадцать четыре часа назад и в любой момент могут пойти в атаку.
Наверное, это здесь. Наверное, речь шла об эскадре, сосредоточенной на
Лакайле-9352...]
воспоминаний и чувств, не уничтожив их, а заставив отойти на второй
план, и теперь они - как громкая музыка, доносящаяся из соседней
комнаты.
чувствую себя как ныряльщик, который всплывает из глубин - ропот чужих
голосов и воспоминаний по-прежнему окружает меня.
личном коконе на дереве-звездолете "Иггдрасиль", только де Сойя больше
не называет себя "отец капитан", просто "отец". Но даже это внушает ему
сомнения, и вот он молится, преклонив колени, молится, как молился уже
много часов этой ночью и как будет молиться еще долгие часы, дни и ночи
- с тех самых пор, как крестоформ отпал от его груди и вышел из тела
после причастия кровью Энеи.
недостоин. Он молит о прощении за годы службы Империи, за многие битвы,
за отнятые им жизни, за прекрасные творения Господа и дела рук
человеческих, которые он разрушил. Отец Федерико де Сойя молится,
преклонив колени, в тишине кельи и просит Господа своего и Спасителя...
Бога Отца Милосердного, в которого его научили верить и который - он уже
ничего не знает твердо - вряд ли простит его... просит простить его - не
ради него самого, но ради того, чтобы все его намерения, деяния и
действия в те месяцы, годы или даже часы, которые ему отпущены, -
направлялись единственно и исключительно к служению и восхвалению Его
Божественного Величия.]
поймал себя на подглядывании. И в то же мгновение осознаю, что если Энея
знала язык живых с самого рождения, то, конечно, она тратила больше сил
на то, чтобы отказаться от этого знания, избежать непрошеного вторжения
в чужую жизнь - нежели на то, чтобы его совершенствовать.
органического балкончика, прихватив комлог. Я выплыл следом и плавно
опустился рядом - здесь тяготение благодаря силовому полю составляет 0,l
g. Над диском комлога голограммы Хета Мастина, Кета Ростина и Навсона
Хемнима - но все они смотрят в сторону от объектива, как и Энея.
распускаются, как розы, оранжевые и алые сполохи. Мгновение мне кажется,
что это всего лишь блики на листьях, каракатицы, "ангелы" и поливочные
кометы, отражающие свет... И тут я понимаю, что это.
мест сразу, и их огненные хвосты рассекают стволы и ветви, словно
холодно блистающие клинки.
километров, ветвь, кокон и балкон сотрясаются, как от землетрясения.
становясь видимыми благодаря истекающей в вакуум атмосфере, благодаря
живой материи, обращенной во прах, благодаря пылающим листьям, крови
Бродяг и тамплиеров. Лучи резали и сжигали все, что попадалось на их
пути.
Силовое поле пока еще держится, и грохот обрушивается на стену кокона,
трепещущую, будто шкура раненого зверя.
вспыхнуло и взорвалось в безмолвии вакуума. Рев, крики и вопли были еще
слышны, но я понял - через считанные секунды поле откажет, и нас с Энеей
вынесет в окружении тонн обломков в открытый космос.
бесплодной попытке выжить.
разлетались в щепу лианы и ветви, огонь пожирал Бродяг-"ангелов",
лопались десятикилометровые рабочие каракатицы, вспыхивали, как спички,
пытавшиеся отчалить деревья-корабли.
взрывов.
открылась всего лишь на секунду, и я успел втащить Энею внутрь.
сквозь поляризованные стены кокона.
сунул за пояс нож - как будто нож чем-то может помочь!
бросились к транспортной ветви, но кокон не выпустил нас. С той стороны
раздался рев.
комлог - старинный, с корабля Консула - и теперь запросила данные из
сети Звездного Древа. - Мосты сожжены. Мы должны добраться до
дерева-звездолета.
десяти километрах от нас, на восточной поверхности Биосферы. Но без
подвесных мостов и транспортных ветвей он с таким же успехом может быть
и в тысяче световых лет.
- Нет времени выводить корабль из ангара. Мы должны попасть туда
максимум через четыре минуты, или... А как насчет "второй кожи"? Мы
могли бы долететь.
раскалилась докрасна и уже начала оплывать.
снаряжение. Нет, не то! Вот он - подарок отца капитана де Сойи! Я стянул
с ковра кожаный футляр.
повис в невесомости. Электромагнитное поле здесь еще не отказало.
стена расплавилась окончательно.
странно изменилась. Вместо того чтобы лететь к "Иггдрасилю" вдоль
широкой - с бульвар шириной - ветви, ковер-самолет так и норовил
развернуться к ней перпендикулярно, и тогда мы как бы переворачивались
вниз головой, а ковер возносился вверх, как лифт, среди дрожащих ветвей,
раскачивающихся мостиков, разорванных транспортных стволов, огненных
всполохов и полчищ Бродяг, которые улетали в открытый космос, чтобы
сразиться и умереть. Ничего, пусть ковер-самолет вытворяет, что хочет,
только бы доставил нас к цели.
большая часть полей погибла вместе с поддерживавшими их эргами. Воздуха
здесь было много, даже слишком много, и теперь весь он просачивался и
улетучивался в пространство. Скафандрами мы не запаслись. Зато в самый
последний момент в коконе я вспомнил, что у ковра есть собственное
слабенькое поле, способное удерживать атмосферу. Девять лет назад ковер
неплохо послужил нам, когда на безымянной покрытой джунглями планете мы
залетели в верхние слои, - оставалось надеяться, что система еще
работает.
включилось, как только мы вырвались из кокона и понеслись сквозь хаос. Я
почти физически ощущал, как просачивается наружу разреженный воздух, и
твердил себе, что мы все равно доберемся до "Иггдрасиля".
когда мыс Энеей не так уж много стандартных дней... эпох назад с верхней
террасы Храма-Парящего-в-Воздухе любовались фейерверком в окололунном
пространстве, когда Имперский Флот подбил звездолет отца де Сойи, - но я
в первый раз наблюдал космическую битву, в которой пытались убить меня.
треск ломающихся стволов, хруст ветвей, рев погибающих каракатиц, вой
сирен, лепет и улюлюканье комлогов. А в вакууме стояла еще более
оглушительная тишина: беззвучные взрывы, швырявшие в пространство тела
Бродяг и тамплиеров, пламя без треска, безмолвные вопли, безветренные
ураганы.
комлога Сири. Систинж Кордуэлл что-то кричал с крохотного
голографического дисплея, потом появились, отчаянно жестикулируя, Кент
Соломатина Татьяна
Сертаков Виталий
Громыко Ольга
Маккарти Кормак
Влодавец Леонид
Пехов Алексей