двигателями Хоукинга. Он будет добираться до Гипериона несколько
месяцев... слишком долго.
сомневаясь, что посланец на Гиперионе определенно есть.
Поэт и критик - вновь участник бесконечного шахматного турнира с
Центром.
Мартин понял. Он выпил вино. Ему адаптироваться было нетрудно... Он -
поэт, он веками слушал голоса живых и мертвых. Именно так он и написал
свои "Песни". Именно поэтому он считал Шрайка своей музой.
передать твое письмо?
андроида, а он неловко похлопал ее по спине.
направился к ожидавшему кораблю.
схватил кожаный тубус и бегом вернулся наверх.
Я буду счастлив сохранить его до нашей встречи.
сказал: "Передай его Мартину Силену", но я же знал, что старый поэт при
смерти. - Если нам больше не придется свидеться, А.Беттик, пожалуйста,
сохрани этот ковер в память о нашем путешествии. И о нашей дружбе.
кивнул и вошел в корабль Консула. Я почти ожидал, что Корабль выдаст
прощальную тираду, обрушив на меня массу никому не нужной информации, -
но нет, он просто обменялся данными с эргами дерева, беззвучно взмыл на
магнитной подушке и медленно удалился на безопасное расстояние для
разгона. Как же мне хотелось оказаться вместе с Энеей на корабле
Консула, выспаться на просторной кровати в носовом отсеке, а потом
слушать рояль и плавать при полной невесомости в бассейне над
балконом...
эргов к тому, что нас ждет.
Древа.
нами в этом странствии, от имени всех, кто будет рассказывать о нашем
странствии детям, спасибо вам, Хет Мастин.
противоракетным маневрам. Подготовиться к входу в систему Пасема, -
скомандовал он.
крестным знамением.
и Святого Духа.]
факельщики и "архангелы" обрушили на нас огонь и устремились на Древо,
как радужные акулы, некогда кружившие около меня на Безбрежном Море.
Мастин. - Эрги гибнут! Силовое поле продержится считанные секунды.
Идите! И да поможет вам Мюир. Идите!
секунды, чтобы разглядеть желтую звезду в центре системы и маленькую
звездочку самого Пасема, но этого оказалось достаточно. Держась за руки,
мы телепортировались сквозь свет и звук, сквозь огненное безумие
обстрела, сквозь бурлящее защитное поле, как грешные души, вырвавшиеся
из адского озера пламени.
пасмурно, зябко - почти как зимой, - и на булыжные мостовые сеялся
мелкий холодный дождь. В тот день Энея надела легкую бежевую блузку,
коричневый кожаный жилет и непривычно официальные черные брюки. Волосы
она аккуратно уложила на затылке и прихватила черепаховыми гребнями.
Лицо - чистое, свежее, юное, а глаза - такие усталые в эти последние дни
- теперь сияющие и спокойные. Не разнимая рук, мы стояли и смотрели на
улицы, на дома, на людей...
тротуарах оживленно - неспешно шагают мужчины и женщины в строгих черных
костюмах, священники, сестры, детишки, вереницей спешащие за двумя
монахинями, и всюду - куда ни глянь - красные и черные зонты, а по
мостовой бесшумно скользят приземистые черные автомобили, и сквозь
залитые дождем стекла можно разглядеть пассажиров - епископов,
архиепископов. Нас, казалось, никто не замечает.
образов, которые теперь всегда были где-то под самой поверхностью "здесь
и сейчас", и обнаружил... отсутствие. А потом пришло видение пламени,
охватившего ветви Древа.
телепортировались без тебя, Энея? - Стоило только сформулировать вопрос,
и ответ пришел сам. - Шрайк.
собирался ручейками, журчал в сточных решетках и трубах. - Шрайк
перенесет "Иггдрасиль" и Истинный Глас Древа сквозь пространство и
время. Навстречу неизбежности.
Древо незадолго до таинственного исчезновения Хета Мастина, когда плывут
на ветровозе по Травяному морю. А через несколько дней тамплиер столь же
таинственно появляется в Долине Гробниц Времени и вскоре умирает от ран;
он - единственный из семи паломников, кто не рассказал свою историю. И
ни полковник Кассад, ни консул Гегемонии, ни Сол - отец Рахили, ни Ламия
Брон - мать Энеи, ни Мартин Силен, ни отец Хойт - нынешний Папа, так и
не смогли найти объяснения этим событиям. Сам я в детстве воспринимал
все как миф. Поэму о странниках. О том, как они вновь и вновь
сомневались в необходимости всех своих бед и мучений для того лишь,
чтобы снова взвалить на плечи тяжкое бремя. Как часто - осознал я лишь
теперь, в свои тридцать лет, - как часто случается такое с каждым из
нас.
Сойя.
вернуться в "сейчас".
Святого Петра?
Анны, а вход в Ватикан рядом - ворота Святой Анны. А главный вход на
площадь Святого Петра - там, вниз по бульвару, за колоннадами.
Ватикан?
молодая женщина, прогуливающиеся в холодный, дождливый день в обществе
священника. На той стороне улицы стояло внушительное здание без окон -
казармы швейцарской гвардии. Сами гвардейцы, словно сошедшие с картины
эпохи Возрождения - в коротких черных плащах, в камзолах с белыми
гофрированными воротниками, в черно-оранжевых полосатых чулках, с
острыми пиками в руках, - стояли у входа в Ватикан. Полицейские в
устрашающей черной броне контролировали все блокпосты и летали над
городом в черных скиммерах.
дотошно проверяли пропуска и микропроцессорные удостоверения.
на капители колоннады Бернини вспыхнули прожекторы, выхватывая из мрака
статуи святых. Священник указал на два окна, светившихся над колоннадой,
справа от фасада Святого Петра, увенчанного статуями Христа, Иоанна
Крестителя и апостолов. - Вон там папские покои.
не было устраивать покушение на понтифика.
огляделся. Большинство прохожих благополучно миновали заставы и прошли
на площадь Святого Петра. Мы стали слишком заметны на опустевшей улице.
- Если мы сейчас ничего не предпримем, нас попросят предъявить
документы.
Флинт Эрик
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Лукин Евгений
Куликов Роман
Флинт Эрик