Шакабпой, назначенным далай-ламой руководить ходом работ; с
прославленным скалолазом и летуном-дельтапланеристом Лхомо Дондрубом -
пожалуй, одним из самых поразительных людей, какие встречались на моем
пути, и, как я впоследствии обнаружил, одним из немногих летунов, не
брезговавших выпить пива или преломить хлеб с дугпа, друкпа или друнгпа.
размоченный в чае до состояния однородной массы, из которой скатывают
шарики и едят с шариками из парового теста с грибами, холодным
овцекозьим языком, засахаренным беконом и кусочками груш, доставленными,
по словам А.Беттика, из сказочных садов Сиванму. Большинство гостей
пришли, когда начали раздавать миски: Лобсанг Самтен (А.Беттик шепнул
мне, что это самый младший брат нынешнего далай-ламы, уже третий год
монашествующий в Храме) и разнообразные друнгпа из лесистых расщелин, в
числе прочих отличный плотник Чжаньчжи Кенчжунь с длинными напомаженными
усами, переводчик Перри Самдап и Римси Кийпу, погруженный в горестные
думы молодой монтажник террас. Но не все монахи, заглянувшие в тот вечер
на огонек, были китайско-тибетского происхождения. В нашей компании со
смехом поднимали наполненные пивом глиняные кружки бесстрашные высотники
Харуюки Отаки и Кенширо Эндо, мастера по бамбуку Войтек Майер и Януш
Куртыка, и кирпичники Ким Бюнь-Сун и Вики Грозельш. Побывал у нас и
Чарльз Чи-кьяп Кэмпо - градоначальник Йо-куня, ближайшего наскального
города, сюаньилан, заодно управляющий делами всего духовенства Храма и
полномочный член обоих дзонгду, местных собраний старейшин, и еще
советник при йик-цанге (буквально "гнездо писем") - тайном органе из
четырех человек, следившем за успехами монахов и назначавшем всех
священников. Чарльз Чи-кьяп Кэмпо первым из всех выпил столько, что
отключился. Чим Дин и еще несколько монахов оттащили похрапывающего
градоправителя от края террасы и уложили его спать в углу.
со своими тремя собратьями озарил верхушки плывущих внизу облаков,
террасу заполняло никак не менее сорока человек. Да только я позабыл их
имена - в ту ночь мы съели безмерное количество дзампы и момо, выпили
море пива и заставили факелы в Цыань-кун-Су полыхать во всю мочь.
А.Беттик указал мне дорогу к туалетам. Я-то думал, что проще
воспользоваться краем террасы, но он объяснил, что в мире, где в
многоярусных жилищах все живут один над другим, подобное выходит за
рамки приличий. Построенные на скале туалеты были закрыты бамбуковыми
перегородками, а сантехника состояла из хитроумной сети труб и сливов,
ведущих в трещины, которые уходили глубоко в скальный массив; не забыли
здесь и про умывальники, вырубленные в каменных плитах. Были даже
душевые, где воду для мытья нагревало солнце.
слегка протрезвевший от холодного ветра. Стоя рядом А.Беттиком, я
устремил взгляд на переливающуюся огнями пагоду: толпа распределилась
концентрическими кольцами, а в центре стояла моя маленькая спутница.
Смех умолк, суеты - как не бывало. Один за другим монахи, архаты-святые,
монтажники, плотники, каменщики, настоятели, градоначальники и маляры
вполголоса задавали вопросы молодой женщине, и каждому она находила
ответ.
потребовалось не более минуты, чтобы припомнить: до цели путешествия
сорок астрономических единиц, мы тормозим, и Корабль показывает
топографическую схему звездной системы: солнце спектрального класса С с
одиннадцатью планетами, двумя поясами астероидов и бесчисленным
множеством комет. Здесь, в пагоде, солнцем определенно стала Энея, а все
мужчины и женщины обращаются вокруг нее так же неуклонно, как планеты,
астероиды и кометы на схеме корабля.
А.Беттика.
тщательно произнося каждое слово, - а то ее начнут почитать, как богиню.
Эндимион.
убеждены, что она - Бог.
рассказываем о прибытии Ордена.
монастыре на Выдровом озере, - сообщаю я. - Под сенью Шивлиня.
- но они вольны ходить повсюду. Повсюду.
терпение. - Миссионеры будут тут через неделю, если не завтра, и повсюду
станут совать свой нос - вынюхивать, выслеживать и передавать сведения
начальнику, и нам еще здорово повезет если это будут миссионеры, а не
солдаты!
Вселенной".
Наверное, у них тут еще какое-нибудь дело, кроме... кроме искоренения
нонконформизма.
что происходит в Священной Империи: на Марсе мятеж палестинцов привел к
эвакуации властей и ядерной бомбардировке с орбиты; на территориях
Кольца Ламберта и Безбрежном Море вспыхнули восстания вольных торговцев,
не прекращается война на Иксионе и десятках других планет.
Возрождение-Вектор, где разместились огромные флотские базы (а при них
бесчисленные бары и бордели), гудит, как растревоженный улей. А
поскольку теперь основу Имперского Флота составляют звездолеты класса
"архангел", новости обычно запаздывают всего на пару дней.
взбунтовался, бежал на Окраину и теперь устраивает набеги. Он нападает
на конвои Гильдии, причем стремится лишь вывести из строя транспорты без
особого ущерба для экипажей, и громит оперативно-тактические группировки
Имперского Флота, занятые подготовкой очередного похода на Бродяг по ту
сторону Великой Стены. В последние недели пребывания Энеи и А.Беттика на
Возрождении-Вектор стали поговаривать, что тамошним флотским базам
грозит опасность. Еще были слухи, что в системе Пасема теперь держат
громадную флотилию для обороны Ватикана. Словом, даже если слухи о
"Рафаиле" сильно преувеличены, ясно одно: его блиц-атаки растянут
крестовый поход против Бродяг на годы. Впрочем, сейчас все это не важно.
Сейчас я дожидаюсь отклика Энеи на весть о прибытии Ордена. "И что
дальше? - гадаю я. - Удирать на следующую планету?" Но вместо того чтобы
обсудить подробности побега, Энея спокойно говорит:
сановников.
Чи-кьяп Кэмпо и Кэмпо Нга-Вань Таши, чтобы нас непременно включили в
список приглашенных.
ученикам. В мягком свете фонарей их глаза лучатся покоем и
безмятежностью.
свои последние дни в ящике Шредингера на Орбите Армагаста, вспоминаю, в
какой спешке диктовал, почти не сомневаясь: по всем законам теории
вероятностей мне осталось недолго, а потом сработает детектор и лопнет
ампула с цианидом. Почему я тогда вел повествование в настоящем времени?
Да, теперь вспомнил.
ящике, а в капсуле), мне позволили взять с собой кое-что из личных
вещей: одежду и комлог размером с ладонь, который я унес с корабля на
Тянь-Шане. Коммуникатор вывели из строя. Не знаю зачем, все равно он
ничего бы не смог передать сквозь силовое поле, если бы даже было кому
чего передавать, но бортжурнал - после тщательного его изучения, в ходе
дознания - не тронули. На Тянь-Шане я начал делать ежедневные записи.
чтобы просмотреть их перед тем, как писать самые личные главы, и,
наверное, как раз поспешность этих записей, угадывающееся в них ощущение
неминуемой катастрофы заставили меня прибегнуть к повествованию в
настоящем времени. Все, связанное с Энеей, свежо в моей памяти, но
некоторые воспоминания, стоящие за этими наспех сделанными записями,
настолько ярки, что сердце щемит от боли утраты.
Суворов Виктор
Афанасьев Роман
Суворов Виктор
Ларссон Стиг
Прозоров Александр
Соломатина Татьяна