торгового агента и один из мастеров в качестве представителя рабочих...
либо Джордж, либо Джигме...
Наверно, Джигме пойдет с нами и будет ждать его у дворцовых ворот.
нет рук нежнее во всей Вселенной.
города и поселка со всего полушария. Есть шанс, что нас к представителям
Церкви и на двадцать метров не подпустят.
такое...
она улыбалась десять лет назад, затевая какую-нибудь шалость, иногда
далеко не безобидную. Я затаиваю дыхание. - Хочешь быть моим кавалером?
уснуть. А.Беттик был в отлучке - задержался в Йо-куне вместе с Джорджем,
Джигме и тридцатью тюками стройматериалов, которым следовало бы прибыть
вчера, если б не забастовка носильщиков. Утром А.Беттик должен нанять
новых носильщиков и преодолеть последние километры пути до Храма.
брюки, вылинявшую рубашку, ботинки и легкую термокуртку. Выходя из
спальной пагоды, я заметил озаренные теплым светом непрозрачные окна и
седзи пагоды Энеи. Опять она засиделась допоздна. Осторожно ступая,
чтобы не потревожить ее раскачиванием террасы, я спустился на главный
ярус Храма-Парящего-в-Воздухе.
жили в клетушках, прилепившихся на склонах горы вокруг Йо-куня, и я уже
знал, что в самом храмовом комплексе ночевать остаются лишь несколько
человек Джордж и Джигме обычно спали в хижине мастеров, но в ту ночь
остались в Йо-куне с А.Беттиком. Настоятель Кэмпо Нга-Вань Таши иногда
оставался ночевать с монахами, но сегодня вернулся в свои официальный
дом в Йо-куне. Лишь горстка монахов предпочла здешние непритязательные
жилища, и среди них были Чим Дин, Лобсанг Самтен и Донка Ньяпсо. Иногда
летун Лхомо оставался переночевать у монахов или в пустой кумирне, но не
сегодня. Лхомо еще утром отправился в Зимний дворец, намереваясь
совершить восхождение на Нанда-Деви южнее Поталы.
ярусе, остальные строения храмового комплекса высились темными
безмолвными громадами на фоне звездного неба. Ни Оракул, ни другие
крупные луны еще не взошли. Звезды сияли как-то слишком ярко, почти как
в открытом космосе. Тысячи и тысячи звезд - столько звезд я не видел ни
на Гиперионе, ни на Старой Земле; задрав голову, я разглядел неторопливо
ползущую по небосводу звездочку - крохотную луну, где предположительно
спрятался корабль. Комлог у меня при себе, и достаточно негромкого
шепота, чтобы переговорить с кораблем, но мы с Энеей условились, что
сейчас лучше не рисковать и приберечь эту возможность для экстренных
ситуаций.
экстренных ситуаций не будет.
нижних строений, воспользовавшись лестницами и мостиками западного края
храмового комплекса. Ночной ветер крепчал, и деревянные террасы целых
ярусов со стонами и скрипами начали подлаживаться к ветру и холоду.
Молитвенные флажки трепетали у меня над головой, а далеко внизу льнули к
склонам хребта озаренные звездами облака. Сегодня ветер не выл по-волчьи
- в первое время, я с непривычки просыпался от таких завываний, - но
зато отовсюду доносились бормотание, таинственный шепот и шорохи - это
ветер блуждал среди уступов и расселин горы.
павильон Правильной Веры, на минутку задержавшись на балконе, чтобы
взглянуть на темное, безмолвное жилье монахов, оседлавшее валун на
востоке. Ощутив под пальцами затейливые резные орнаменты, я сразу же
распознал высочайшее мастерство и усердие сестер Куку и Кай Сэ.
Поплотнее запахнув куртку, я поднялся по спиральной лестнице к террасе
пагоды Правильного Решения. На восточной стене по замыслу Энеи сделали
большое, идеально круглое окно, обращенное на восток, к седловине
хребта, где восходит Оракул. Он как раз поднимался по небосклону, озарив
своими яркими лучами сперва потолок пагоды, а затем дальнюю стену, где
на штукатурке были начертаны слова из "Сутта-Нипаты":
их в лунном свете, я думал об Энее, о себе, о нас вместе. Нет, к нам эти
слова не относятся. В отличие от монахов, ищущих просветления, я отнюдь
не жажду отказа от своей личности. Меня влечет мир как таковой - все
мириады миров, где мне довелось побывать. Я никогда не хотел отринуть
мир и его образы. И Энея в полной мере разделяет мое отношение к жизни:
приобщение к жизни - это как католическое причастие, только вместо
гостий ты принимаешь весь Мир.
всех образов и силы слов, находит во мне какой-то отклик. Я пытался -
правда, безуспешно, - вложить в слова суть того места и того времени и
убедился в тщетности подобных попыток.
совместных трапез и двинулся вверх по лестницам, мостикам и террасам
луча Морали. Оракул уже взошел над горизонтом и щедро изливал свой свет
на скалы и красное дерево.
остановился немного передохнуть в круглой пагоде Правильной Жизни. У
наружной стены пагоды Правильного Стремления стоял бамбуковый бочонок с
питьевой водой, и, напившись вволю, по длинной переходной террасе я тихо
двинулся на более высокие ярусы под шелест и хлопки молитвенных флажков
на ветру.
построенный по проекту Энеи, до сих пор источал запах свежести
бонсай-кедровых досок. Еще десять метров вверх по крутой лестнице, и я
на самом верху - в павильоне Правильного Самоуглубления, обращенном
окнами к скале. Постояв там минут пять, я впервые заметил, что Энея
спроектировала крышу таким образом, что, когда восходит луна, тень
пагоды и тени в трещинах скалы словно рисуют символ, в котором легко
узнать китайский иероглиф Будды.
понял - нет, увидел! - что неведомая мне миссия Энеи обречена на провал.
Ее и меня схватят, допросят - видимо, с пристрастием - и казнят. Мои
обещания старому поэту на Гиперионе - это пустые слова, не более того. Я
вознамерился сразиться с Империей. С Империей - с миллиардами верующих,
миллионами солдат, тысячами боевых кораблей... Я обещал вернуть на место
Старую Землю... Ну, там я хотя бы побывал.
озаренную лунным светом скалу и медленно проступающий иероглиф Будды -
три вертикальные чернильные риски на гранитно-сером пергаменте, три
горизонтальных штриха, плавно обтекающих первые и сходящихся, образуя
три белых лица в негативе, три лица, взирающих на меня в темноте.
на террасу Медитации, пристегнулся к канатке и проскочил тридцать метров
пустоты между верхней террасой и той, где располагались наши с Энеей
жилые пагоды. Взбираясь по лестнице на ярус выше, я думал, что теперь-то
смогу уснуть.
переживаю все заново.
часто засиживалась допоздна и чересчур отдавалась работе, - а это
небезопасно в высотных условиях.
местах - в щель между седзи сочится лунный свет, ветер тихонько щелкает
бумагой ширм, словно что-то нашептывает по секрету. Фонари не горят, но
есть бледный свет луны, да, впрочем, я здесь и на ощупь прекрасно
ориентируюсь. На полу - только циновки, футон, у двери сундук, где я
храню свой рюкзак, кое-что из продуктов, пивную кружку, респираторы с
корабля и снаряжение - захочешь не заблудишься.
сундуке, снял рубашку, носки, брюки, белье, сунул все в мешочек и
Свержин Владимир
Прозоров Александр
Белов Вольф
Сапковский Анджей
Доставалов Александр
Перумов Ник