Шагнув вперед, он возвестил, заполнив раскатами голоса пространство
зала:
друнгпа - жители высочайших хребтов, благодатных расселин и лесистых
склонов, дзасас, высокочтимые сановники, монахи, архаты, посвященные,
ко-са четвертого ранга и выше, благословенные, облаченные в су-ги, жены
и мужья удостоенных чести, ищущие Просветления, мне досталась высочайшая
честь приветствовать вас здесь сегодня от имени Его Святейшества
Гетсванга Нгванга Лобсанга Тенгина Гьяпсо Си-санваньгьюра Чжангпа Мапай
Дхепала Сангпо, воплощения святости, всепобеждающей кротости, силы
слова, чистоты ума, божественной мудрости, оплота веры, океана
премудрости!
трубы взревели, как динозавры. От удара гонга вибрация прошила меня от
макушки до пят, даже зубы заныли.
далай-лама, и его дискант негромко, но отчетливо зазвучал в громадном
зале.
новых друзей из Священной Империи в более тесной обстановке. Многие из
вас просили встречи со мной - вы получите мое благословение на личной
аудиенции сегодня вечером. Наши друзья из Империи поговорят со многими
из вас сегодня и в последующие дни. Во время бесед с ними помните, что
они наши братья и сестры в дхарме, в поисках Просветления. Пожалуйста,
помните, что наше дыхание есть их дыхание и что все наши дыхания суть
дыхание Будды. Спасибо. Пожалуйста, наслаждайтесь нашим сегодняшним
празднеством.
проем в стене и скрылось за сомкнувшимися завесами, и по залу прокатился
вздох многотысячной толпы.
официальный папский прием посреди карнавального разгула. Конечно, мне ни
разу не приходилось бывать на приеме у Папы - таинственный кардинал
рядом с троном был единственным представителем высшего духовенства, кого
мне довелось встретить, - но волнение присутствующих при виде
далай-ламы, наверное, сопоставимо с тем, что чувствуют в присутствии
Папы, а помпезность аудиенции не может не произвести впечатления.
Солдаты-монахи в красных одеждах и красных или желтых шапках по одному
подводили немногих избранных к сомкнувшейся завесе - там, где исчез
трон, тяжелые складки ткани плавно расходились, пропуская счастливчика,
дальше следовала вторая завеса, потом отодвигалась дверь - и он
представал пред светлым ликом далай-ламы. Тем временем остальные
фланировали по паркету, сверкающему отблесками тысяч огней, толпились у
длинных столов, ломившихся от изысканных яств, танцевали под музыку
небольшого оркестрика, в котором уже не было труб - ни маленьких, ни
больших. Я спросил Энею, не хочет ли она потанцевать, но она лишь с
улыбкой покачала головой и повела нашу группу к ближайшему банкетному
столу. Скоро все мы были захвачены беседой с Дорже Пхамо и ее жрицами.
у Дорже Пхамо, почему ее зовут Громомечущей Матерью-свиньей. И пока мы
лакомились жареными шариками дзампа и пили душистый чай, она поведала
свою историю.
монастыря на Тибете считалась земным воплощением Громомечущей
Матери-свиньи - очень могущественного полубожества. Эта первая Дорже
Пхамо якобы не только превратилась в свинью сама, но и превратила всех
лам монастыря в хряков, чтобы отпугнуть вражеских воинов.
сохранилась ли у нее способность обращаться в свинью, элегантная
старушка вскинула голову и сурово произнесла:
сделаю.
музыку и смотрели на молнии сквозь прозрачный купол потолка, я не слышал
больше ни одного дурного слова об эмиссарах Священной Империи, хотя,
несмотря на великолепие костюмов и веселье гостей, в воздухе ощущалось
какое-то напряжение. Впрочем, ничего удивительного: не считая редких
визитов вольных торговцев, Тянь-Шань почти три века был полностью
отрезан от Пасема и всех миров бывшей Гегемонии.
Самтен просто что-то перепутал, говоря нам об аудиенции у далай-ламы, и
тут к нам подходят дворцовые вельможи в большущих красно-желтых шляпах с
загнутыми полями (совсем как шлемы древнегреческих воинов, я их как-то
раз видел на картинке) и приглашают следовать за ними.
не выказала ни малейших признаков страха, она просто кивнула и взяла
меня под руку. Толпа гостей расступилась, и мы чинно зашагали за
вельможами по длинному живому коридору, будто я отец, ведущий дочь под
венец... или будто мы только что обвенчались. Ну что ж, во всяком
случае, лазерный фонарик и комлог при мне. Если Ордену вздумается
схватить нас, лазер, конечно, не спасет, но корабль вызвать можно. Пусть
уж лучше садится прямо здесь, прямо на дивный хрустальный потолок, но
Энею я схватить не позволю.
Музыка и шум веселья сюда еще долетают. Чиновники в красных шляпах
просят нас вытянуть руки перед собой, ладонями вверх, и кладут каждому
на протянутые ладони белый шелковый шарф. Потом нам дают знак
проследовать за вторые завесы. Здесь нас встретил поклоном министр двора
- Энея ответила ему изящным книксеном, а я неуклюже поклонился - и ввел
нас в двери небольшой комнаты, где ждет далай-лама со своими гостями.
повторяется мотив свастики в причудливых орнаментах среди цветов,
свернувшихся драконов и вращающейся мандалы) - все здесь поражает
воображение. Двери закрываются, отрезав все звуки из зала; теперь гомон
толпы и музыка доносятся из динамиков трех видеомониторов, встроенных в
стену. Установленные в разных точках главного аудиенц-зала камеры
транслируют сцены веселья, и сидящий на троне юноша вместе с гостями
увлеченно следит за экранами.
приглашает нас подойти к трону. Далай-лама поворачивается в нашу
сторону, министр двора шепчет:
пожалуйста, не выпрямляйтесь, пока он не уберет ладонь.
покрывалами. Главный глашатай Карл Линга Уильям Эйхедзи негромко
объявляет:
ассистент.
к глашатаю, не назвавшему наших имен, я делаю шаг вперед, стараясь
держаться позади Энеи. Уголком глаза я замечаю пятерых христианских
миссионеров, но в соответствии с требованиями этикета мой взгляд должен
быть устремлен к далай-ламе и в то же время скромно потуплен.
вытянутых руках. Министр двора кладет на шарф несколько предметов.
Далай-лама протягивает руку и быстро смахивает их на помост справа от
себя. Слуга забирает белый шарф, и Энея склоняет голову, молитвенно
сложив ладони.
любимой, возложив ладонь на ее русые волосы, словно корону. Наверное,
это и есть благословение. Потом он возложил Энее на ладонь алый шарф,
взял ее правую руку и пожал с приветливой улыбкой. Министр двора жестом
велит Энее встать перед троном регента, а я выступаю вперед и повторяю
ту же отработанную церемонию.
и убранные далай-ламой: небольшая золотая плакетка с рельефом в виде
трех гор (как мне потом объяснили, символизирующая Тянь-Шань),
стилизованная фигурка человека, столь же условная книга - символ слова,
и ступа, то есть храм - символ разума. Все это возникло и исчезло столь
стремительно, что я едва успел хоть что-то разглядеть, и сразу же у меня
на руке появился алый шарф. Рукопожатие оказалось неожиданно крепким.
Как и предписано этикетом, смотрел я в пол, но все-таки заметил краем
глаза его широкую улыбку и поспешно ретировался, встав рядом с Энеей.
шарф, ритуальные предметы, алый шарф. Но регент не стал обмениваться
рукопожатием ни с Энеей, ни со мной. Как только мы получили
благословение регента, министр двора дал знак, и мы подняли головы.
беспорядочный огонь. Рядом с далай-ламой, прислуживающими ему монахами,
министром двора, регентом, прорицательницей, глашатаем, коротышкой
кардиналом и тремя его подручными в черных сутанах стояла женщина в
черно-красном мундире Имперского Флота. Она как раз вышла из-за спины
высокого священника. Взгляд ее темных глаз был прикован к Энее, темные,
коротко остриженные волосы обрамляли мертвенно-бледное лицо. Взгляд у
нее был как у рептилии - немигающий и пристальный.
убить Энею, А.Беттика и меня на Роще Богов! Это не человек, это
робот-убийца, она тогда вывела из игры Шрайка и непременно унесла бы
голову Энеи в мешке, не вмешайся отец капитан де Сойя; ему пришлось
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Василенко Иван
Свержин Владимир