Чтение 85–й страницы книги ~Маг-целитель~

действие волшебства?

- Это происходит за счет применения символов и подключения воли, -
отвечал брат Игнатий. Он положил руку на плечо Фриссона и запел:

Оковы с сердца опадут,

Как лепестки с цветка,

Воспоминания уйдут,

И станет жизнь легка.

Тебя покинет дух томленья,

Тревога и тоска,

Уйдет любовь, как наважденье,

И станет жизнь легка.

Фриссон испуганно вздрогнул, нахмурился и посмотрел на брата Игнатия.

- Что ты сделал?

- Всего-навсего дал тебе песню, которая будет охранять твое сердце, -
заверил поэта монах.

Фриссон еще на миг задержал взгляд на брате Игнатии.

- Тебе это удалось, и я глубоко признателен тебе за это. Увы, блудница
была прекрасна! Но на самом деле она думала только о своем удовольствии, а
не моем благе. Теперь все прошло, но воспоминания об испытываемой мною
страсти так сладки... - Лицо Фриссона помрачнело. - О горе мне, в какого же
дурака я превратился!

- Тебе в этом немало помогли, - утешил его монах. Фриссон улыбнулся, а я
рот раскрыл от удивления: улыбка вышла сардоническая - я такой у него раньше
ни разу и не видел.

- В особой помощи я не нуждался, брат Игнатий, - возразил Фриссон. - Я
сам из себя делал дурака, много раз в прошлом. О, сколько раз!

- Что ж, в таком случае мы с тобой братья.

- Вот как? Нет, не думаю. Ты избрал жизнь по Божьим законам и потому
избежал позора.

- Как говорится в псалме: "Господь твердыня моя и прибежище мое,
избавитель, Бог мой".

- Для тебя, наверное, но не для меня. Я только и делал, что валял дурака.
Честно говоря, так и подмывает сказать, что не я сам в этом повинен, а Бог
меня таким идиотом создал.

- Не говори так, - строгим голосом одернул поэта монах. - Единственная
истинная глупость состоит в том, чтобы отвернуться от Господа, господин
поэт, а покуда тебя тянет к другим людям, можешь быть уверен - этого не
произошло.

- Даже тогда, когда они меня отталкивают? А пожалуй, в твоих словах есть
смысл, - кивнул Фриссон. - Но тянуться к людям можно по-разному. Наверное,
мне стоит поработать над приемами, брат-Мудрость.

- Я бы себя назвал братом-Глупцом, - улыбнулся монах. - Пока мы живем и
дышим, мы должны до какой-то степени оставаться глупцами. - Монах заметил
мой взгляд и спросил: - Что тебя так удивляет, господин Савл?

Я тряхнул головой и сказал:

- Да вроде бы ты сам твердил, что не умеешь творить чудеса?

Брат Игнатий зарделся и потупился.

- Это такое маленькое волшебство, господин чародей, такое мог бы любой.

Я хотел было поспорить, но вдруг понял, что он имеет в виду. "Заклинание"
- это такое же предположение, как любое другое высказывание. Надо было лишь
убедить Фриссона в том, что он равнодушен к Тимее, и это удалось, поскольку
поэт верил и в чудеса, и в слова монаха. Но сказал я вот что:

- У тебя это заклинание было заготовлено?

- Верно, - признался брат Игнатий. - Хотя несколько строчек я поменял на
ходу. Это - лекарство от многих болезней, господин Савл. Все должно пройти,
и пусть проходит поскорее, если от чего-то нам плохо.

Здравый смысл в этом был, хотя я и не слышал подобную мудрость из уст
европейца.

- Я уже было начал подумывать, что в вашем мире ты кто-то вроде
физика-теоретика, но теперь я начинаю подозревать, что ты скорее психолог.
Брат Игнатий сдвинул брови.

- Какие непонятные слова.

- Непонятные, это точно. Итак, брат Игнатий, так как же, на твои взгляд,
действует магия?

- Действует так, как действует, - отвечал монах. - Причем постоянно,
поскольку охватывает всех нас, хотя мы об этом и не знаем. Она похожа на
огромное пушистое невидимое одеяло, застилающее весь мир, господин Савл, -
так, как туман окутывает равнину.

Слово "застилающее" мне не понравилось, показалось слишком уж уютным, что
ли. Я хотел было возразить, сказать, что больше подходит определение
"оцепляет", но тут вспомнил, что, по понятиям брата Игнатия, Земля плоская.

- Значит, это вещество, но очень разреженное?

- Не вещество, - покачал головой монах, - а вид энергии, что-то вроде
прилива бодрости, какой ощущаешь ясным утром, будучи в добром здравии.

Я напрягся. Он описывал силу поля.

- И это самое энергетическое одеяло покрывает всю Землю?

- Да, но наша внутренняя энергия способна уплотнять и направлять ткань
магии в нужное место, если у нас есть к тому талант.

- Как? - Я нахмурился. - Думая об этом? А что, в этом есть смысл.
Мыслительные волны будут модулировать силу поля...

Но брат Игнатий просительно поднял руку.

- Дело не только в мыслях, господин Савл. Подумай обо всех наших телах, о
каждой частице нашей сути. Наша собственная энергия наполняет нас, и она
зиждется не только в разуме, ведь тогда мы и ходить бы не могли.

Такое развитие мысли мне пришлось не по душе, но зато оно явно
понравилось Фриссону. Он просто-таки впился глазами в брата Игнатия.

- Человек с прирожденным талантом, - продолжал монах, - способен сгущать
магию, брать от нее силу и направлять эту силу по своему желанию.

- И как же он это делает?

- Путем выбора символов. Они проясняют его мышление и подчиняют его воле
все существо, - ответил брат Игнатий.

- Но что же тогда, - вмешался Фриссон, - делает магию черной или белой,
злой или доброй?

- Цели, преследуемые творящим чудо, - отозвался брат Игнатий. - Цели и
причины, двигающие им. Если добродетельная женщина желает вылечить кого-то,
кому-то чем-то помочь, кого-то защитить, то она молит Господа о поддержке в
делах своих, и тогда ее магия будет белой.

- Ну а если она, скажем, попросит о Божьей помощи для того, чтобы убить
напавшего на нее? - поинтересовался я.

- Хорошая женщина не захочет никого убивать, - ответил монах и обернулся
ко мне. - Она захочет только защититься и молить Бога станет о том, чтобы Он
остановил напавшего на нее или помешал ему. Если другого пути остановить
злодея не будет, заклинание может и убить его. Однако намерения женщины
останутся добрыми и магия - белой.

Звучало с натяжкой, но спорить я не стал. Я вдосталь наслушался о
преступлениях на сексуальной почве для того, чтобы вот так взять и поверить,
что женщина могла случайно убить насильника. Все верно, мысли у нее
наверняка направлены на то, чтобы ему помешать, остановить его. А выход -
врезать как следует между ног, и все дела. Только давайте будем считать, что
я этого не говорил. Я спросил у монаха:

- Но как узнать, кто перед тобой - чародей или колдун?

- Его можно распознать по тем символам, которыми он пользуется, - ответил
брат Игнатий. - Если он обретает силу через боль, если он говорит о смерти,
употребляет для своих нужд черепа, витые клинки и кровь, значит, его магия
определенно черная, злая, и помогают ему силы Зла.

- Символы? - Я непонимающе нахмурился. - Пока я видел только таких
колдунов, которые колдуют словами.

- Еще они могут размахивать палкой или посохом, - продолжал брат Игнатий.
- Этим они усиливают мощь заклинания или хотя бы силу наносимых ударов. Я
догадался: дело тут, видимо, было в ориентации силы. Наверное, все эти
посохи действовали наподобие антенн, но я счел за лучшее промолчать. Было бы
нечестно с моей стороны затрагивать в разговоре со средневековым монахом
теорию электромагнитных волн.

- Однако создание заклинаний с помощью физических объектов, играющих роль
символов, - дело долгое и сложное, - объяснял тем временем Игнатий. - В
чистом поле волшебнику не на что рассчитывать, кроме как на слова и жесты.

- Но от них-то что толку? И что толку от физической символики, если на то
пошло?

- Дело в том, господин чародей, что символ - это вещь.

Я выпучил глаза, но не проронил ни слова. В моем мире один из
кардинальных принципов семантики заключался в том, что символ - это ни в
коем случае не вещь. Ну, что тут поделаешь? Другой мир - другие законы
природы.

- Вся суть творящего чудо должна быть собрана воедино и куда-то
направлена, - продолжал брат Игнатий, - для того, чтобы вся энергия внутри
нашего тела и снаружи него могла образовывать и выстраивать энергию
магическую в соответствии с нашими целями. Символы - это инструменты,
которыми мы пользуемся для того, чтобы укрепить самую нашу суть, и чем
мощнее символ, тем лучше происходит единение разрозненных частиц нашей сути.

- Стало быть, призываем ли мы в данном случае Бога, чтобы он помог нам
сфокусировать нашу энергию, или не призываем - дело исключительно нашего
желания.

- "Сфокусировать" - вот прекрасное слово! - Брат Игнатий от радости
хлопнул в ладоши. - Мне давно следовало обратиться к математическим
понятиям! Благодарю тебя, чародей Савл.

Я поежился, гадая, что я такого натворил. В этом мире это самое
"магическое поле", про которое толковал брат Игнатий, похоже, было
эквивалентом нашего электрического, а я отлично знал, что способны вытворить