Теодор СТАРДЖОН

ГРОМЫ И РОЗЫ

Когда Пит Маузер прочел в Главном Штабе сообщение о концерте, он
отвернулся от доски объявлений, коснулся своей жесткой бороды и, хотя это
должно было быть шоу-видео, показываемое в казармах, решил побриться. Еще
полтора часа. Хорошо снова иметь какую-то цель, хотя бы такую небольшую -
успеть побриться до восьми. Вторник, восемь часов, совсем как когда-то. В
среду утром все обычно спрашивали: "Как пела Стар вчера вечером?"

Это было в прошлом, до нападения, прежде чем все эти люди умерли,
прежде чем умерла эта страна. Стар Антим - символ, вроде Кросби, Дюза,
Дженни Линд или статуи Свободы. (В Свободу попали в самом начале; ее
бронзовая красота исчезла в радиоактивной пыли, и еще сегодня ее носили
блуждающие ветры, стлавшиеся над землей.)

Пит Маузер кашлянул и отогнал мысли о дрейфующих по ветру,
отравленных частицах уничтоженной Свободы. Сначала была ненависть,
вездесущая, как усиливающееся ночью голубое зарево, как напряжение,
повисшее над Базой.

Изредка доносившиеся откуда-то издалека выстрелы приблизились. Пит
вышел на улицу и направился в сторону стоящего грузовика. На узкой
подножке сидела девушка из Женского Корпуса.

Какая-то крепкая фигура выскочила на перекресток. Мужчина держал
автомат и шел, направляясь к ним, пошатываясь и водя стволом. Из здания
выстрелили. Мужчина повернулся на звук и грязно выругался.

- Он слеп, - сказал Пит Маузер. - Должен быть слеп, - добавил он,
глядя на изуродованное шрамами лицо.

Завыла сирена, из-за угла вывернул вооруженный джип. Грохот двух
автоматов калибра 50 поставил в происшествии быструю и страшную точку.

- Бедный, глупый мальчишка, - тихо сказал Пит. - Это уже четвертый,
которого я сегодня видел. - Он посмотрел на девушку из Женского Корпуса, и
она улыбнулась. - Эй! - окликнул он.

- Привет, сержант. - Видимо, она заметила его еще раньше, потому что
теперь не отреагировала ни взглядом, ни голосом. - Что там случилось?

- Ты и сама знаешь. Какого-то парня мучило, что не за что больше
драться и некуда бежать. Что с тобой происходит?

- Да нет, я не о том. - Она наконец взглянула на него. - Я имею в
виду все это... Никак не могу вспомнить.

- Понимаешь... этого так просто не забыть. В нас попали, попали с
первого же раза. Все крупные города пошли к дьяволу. Мы получили с обеих
сторон, и получили слишком много. Воздух становится радиоактивным. Все...
- он остановился. Она не знает, забыла. Бежать некуда, вот она и
спряталась у себя внутри. Зачем он будет ей это говорить? Зачем говорить,
что все поумирают? Зачем сообщать ей позорную правду, что мы не нанесли
ответною удара?

Однако она не слушала, по-прежнему разглядывая его. Глаза ее косили:
один смотрел прямо ему в глаза, драй куда-то в висок. Она снова улыбалась,
а когда он замолчал, не стала уговаривать продолжать. Мужчина медленно
удалился, а она не повернула головы, глядя в то же место, где он стоял, и
улыбалась. Он ушел быстро, словно убегая.

Сколько может выдержать человек? Когда ты служишь в армии, тебя
пытаются заставить стать как все. Что ты будешь делать, когда другие
сходят с ума?

Он стер из памяти образ самого себя как единственного нормального
человека. Впрочем, он думал об этом и раньше, что каждый раз приводило к
одному и тому же выводу: лучше было бы оказаться среди тех, кто спятил. Но
он еще не был готов. Спустя минуту и этот образ исчез из его памяти.
Всегда, когда он говорил себе, что еще не готов, что-то задавало ему
вопрос: "почему?" А у него никогда не было готового ответа.

Так сколько же может выдержать человек?

Он поднялся по ступеням в Интендантство. У телефонного коммутатора
никого не было, впрочем, это не имело значения, информацию доставляли с
помощью джипов или мотоциклов. Командование Базы не требовало, чтобы в эти
дни кто-то занимался сидячей работой, но каждый из десяти работающих за
столом спятил бы на месте человека из джипа или пехоты. Пит решил завтра
устроить пехоте какую-нибудь пакость - это пойдет ей только на пользу.
Надеюсь, подумал он, на этот раз адъютант не разрыдается посреди строевого
плаца.

В коридоре казармы он наткнулся на Сонни Вейсенфейда. Круглое
мальчишеское лицо техника было как всегда веселым. Он стоял голый с
переброшенным через плечо полотенцем.

- Эй, Сонни, горячей воды много?

- А почему ее не должно быть? - лучисто улыбнулся Сонни. Пит ответил
ему улыбкой, гадая, можно ли вообще о чем-то сказать, избегая
воспоминаний. Разумеется, горячая вода была. Казармы Интендантства
обеспечивали ее на триста человек, а их осталось несколько десятков. Часть
людей погибла, часть разбежалась, а остальных заперли, чтобы...

- Стар Антим дает концерт сегодня вечером.

- Как всегда во вторник? Глупая шутка, Пит. Ты забыл, что сейчас
война?..

- Это вовсе не шутка, - быстро ответил Пит. - Она здесь, именно
здесь, на Базе.

Лицо Сонни посветлело.

- О, Боже! - удивленно сказал он. Потом снял полотенце с плеча и
обмотал вокруг бедер. - Стар Антим здесь! Где они собираются устроить
выступление?

- Думаю, в Главном Штабе. И только видео. Знаешь ведь, как бывает с
толпой.

- Угу, знаю. Наверняка кто-нибудь не выдержит, - сказал Сонни. - Я бы
не хотел, чтобы она видела такое. Пит, как она сюда попала?

- Ее занесло сюда последнее дыхание падающего геликоптера военного
флота.

- Ну ладно, а зачем?

- Хоть убей, не знаю. Дареному коню в зубы не смотрят.

Пит вошел в умывалку улыбаясь, довольный, что еще может смеяться.
Раздевшись, он уложил старательно свернутую одежду на лавку. У стены
лежала упаковка от мыла и пустой тюбик зубной пасты. Он поднял их и бросил
в контейнер, потом взял стоявшую у стены орудийную щетку на палке и вытер
пол в том месте, где Сонни наляпал при бритье. Кто-то должен поддерживать
порядок. Он бы забеспокоился, насвинячь так кто-то кроме Сонни. Но этот не
сходил с ума, он всегда был такой. Вот пожалуйста - опять оставил открытую
бритву.

Пит тщательно регулировал краны душа, пока его полностью
удовлетворили давление и температура воды. В последнее время он все делал
старательно, именно теперь так много хотелось почувствовать, узнать,
увидеть. Удары воды по коже, запах мыла, чувство света и тепла, ощущение
давления на всю подошву... Интересно, как подействовал бы на него
постепенный рост радиоактивности в воздухе, если бы в остальном он
сохранял идеальное здоровье?

Что происходит сначала? Потеря зрения? Головные боли? А может,
отсутствие аппетита и постепенное истощение?

Почему бы не проверить это?

С другой стороны, зачем забивать голову? Только немногие люди умрут
от радиоактивного отравления. Существует множество других способов
умерщвления - быстрее и без особых страданий. Например, эта бритва. Сейчас
она лежала, сверкая на солнце, кривая и гладкая. Ею пользовались отец и
дед Сонни, по крайней мере так утверждал он. Она была его радостью и
гордостью.

Пит повернулся к ней спиной, намылил под мышками, поглощенный нежными
прикосновениями лопающихся пузырьков пены. Когда он вновь испытал
отвращение к самому себе из-за частых раздумий о смерти, его вдруг
осенило. Его болезненный разум не подсовывал ему этих мыслей, мысли о
смерти несло с собой знание положения дел. Или: "я никогда больше этого не
сделаю", или: "я делаю это в последний раз". Может, начать делать все
наоборот? - горячечно подумал он. Скажем, ползать по полу или ходить на
руках, отказаться от сегодняшнего обеда, а вместо него перекусить часа в
два ночи, а на завтрак съесть немного травы.

Однако дышать все равно нужно, и сердце твое должно биться. Ты будешь
потеть и дрожать как обычно. Этого не избежать. Когда это произойдет, ты
вспомнишь. Твое сердце уже никогда не выбьет свою дробь, оно будет биться
все слабее и слабее, пока ты не остановишь его.

Ну и блестит эта бритва...

Твое дыхание будет таким же, как прежде. Ты можешь тайком
выскользнуть через одну дверь, вернуться через другую и придумать
совершенно новый способ преодоления третьей, но воздух твоего дыхания
будет скользить взад и вперед через твои ноздри, как бритва по щекам,
издавая звук, похожий на свист бритвы, которую правят на ремне.

Вошел Сонни. Пит намылил волосы. Техник поднял бритву и замер,
вглядываясь в нее. Пит наблюдал за ним. Мыло попало ему в глаза, и он
выругался. Сонни отскочил.

- Чего ты уставился, Сонни? Никогда прежде ее не видел?

- Конечно, видел. Только я... - он закрыл бритву, снова открыл -
сверкнуло лезвие. - С меня довольно, Пит. Я хочу от нее избавиться. Нужно
тебе?

Нужно ли ему? Может, еще сунуть ее в солдатский сундучок? Под
подушку?

- Нет, Сонни, спасибо. Я не умею ею пользоваться.

- А мне больше нравятся электрические бритвы, - пробормотал Сонни. -