Дональд ГЛЮТ

ИМПЕРИЯ НАНОСИТ ОТВЕТНЫЙ УДАР

- Вот это действительно можно назвать холодом! - Впервые с тех пор,
как несколькими часами раньше Люк Скайуокер покинул повстанческую базу,
его голос нарушил тишину. Под ним был тоон-тоон - единственное живое
существо, насколько видел глаз. Он чувствовал усталость и одиночество, и
звуки собственного голоса показались ему незнакомыми.

Люк, как и его товарищи по Союзу Восстания, изучал белые пустыни Хота
и собирал информацию о своем новом доме. Все они возвращались на базу со
смешанным чувством облегчения и одиночества. Ничто не противоречило
сведениям, что на этой холодной планете не существует разумных форм жизни.
Все, что видел в своих одиночных экспедициях Люк - бесплодные белые
равнины и синеватые горы, которые, казалось, растворялись в дымке дальних
горизонтов.

Люк улыбнулся под платком, повязанным как маска и защищавшим его от
ледяных ветров Хота. Внимательно разглядывая сквозь очки ледяные пустыни,
он натянул поглубже отороченную мехом шапку.

Уголок рта пополз вверх, когда он вспомнил о попытках обнаружить
официальных исследователей на службе имперского правительства. "В
Галактике затеряны поколения колонистов, которых мало заботят дела Империи
или ее противника, Союза Восстания, - думал он. - Но поселенец должен
спятить, чтобы заявить требования на Хот. Эта планета не нужна никому,
кроме нас".

Чуть больше месяца прошло с тех пор, как Союз Восстания основал на
ледяной планете аванпост. Люк был хорошо известен на базе, и хотя он едва
достиг двадцатитрехлетнего возраста, воины-повстанцы обращались к нему не
иначе как "командир Скайуокер". Титул доставлял ему некоторое
удовольствие, но и неудобства. Однако он всегда был к месту, когда
приходилось командовать наемниками. Многое повидал Люк, и сам он сильно
изменился. Он с трудом верил, что всего лишь три года назад он был наивным
фермерским пареньком у себя на родине на Татуине.

Юный командир пришпорил тоон-тоон.

- Пошли, девочка, - проворчал он.

Тело снежной ящерицы защищал от холода толстый мех. Она скакала на
задних мускулистых ногах, трехпалые стопы, заканчивающиеся кривыми
когтями, выбрасывали вверх большие снежные комья. Голова ее, похожая на
голову ламы, вытягивалась вперед, а змеевидный хвост свивался кольцами,
когда зверь сбегал по ледяному склону. Рогатая голова поворачивалась из
стороны в сторону от ветра, студившего косматую морду.

Люк мечтал о том часе, когда его экспедиция завершится. Он слишком
быстро замерз - не могла помочь даже казенная одежда, сильно утепленная.
Но он помнил, что сам сделал выбор, он вызвался поехать по ледяным полям в
поисках чужой жизни. Он задрожал, поглядев на длинную тень, которую он
вместе со зверем оставлял на снегу. "Ветер поднимается, - подумал он, - и
эти пронизывающие ветры после наступления ночи принесут с собой
невероятную стужу". Он испытывал соблазнительное желание вернуться на базу
намного раньше, но он понимал, как важно знать, что они одни на Хоте.

Тоон-тоон быстро свернула направо, почти выведя Люка из равновесия.
Он все еще не привык ездить на этих непредсказуемых животных. "Не
обижайся, - пробормотал про себя Люк, - но я чувствовал бы себя гораздо
увереннее в кабине моего надежного лэндспидера". Но в данном случае
тоон-тоон, несмотря на все неудобства, представляла собой наилучший вид
транспорта, пригодный на Хоте.

Когда зверь добрался до вершины следующего ледяного склона, Люк
придержал его. Он снял темные защитные очки и несколько секунд щурился,
ожидая, когда глаза привыкнут к слепящему сиянию снегов.

Неожиданно его внимание привлек появившийся в небе объект - он
промчался по небу, оставляя за собой дымный шлейф, который медленно таял
по мере того, как объект погружался в туман горизонта. Поняв, что это
означает, он почувствовал холод, который мог бы соперничать с холодом
атмосферы Хота. То, что он видел, было, видимо, сделано руками человека и,
может быть, даже выпущено Империей. Юный командир, не отрывая глаз от
электробинокуляра, проследил за горящим объектом до тех пор, пока тот не
рухнул на белую землю и не исчез во вспышке взрыва.

При взрыве тоон-тоон вздрогнула. Пугливое ворчание вырвалось из ее
глотки, и она стала нервно царапать когтями снег. Люк потрепал голову
животного, стараясь успокоить его. Было трудно вслушиваться сквозь шум
ветра.

Полегче, девочка, это всего лишь метеорит! - крикнул он. Животное
притихло, и Люк поднес к губам коммуникатор. - Эхо Три вызывает Эхо Семь.
Хан, старина, ты меня разбираешь?

В приемнике затрещала статика. Затем сквозь помехи пробился знакомый
голос:

- Это ты, малыш? Что у тебя?

Голос был немного взрослее и немного резче, чем голос Люка. Люку с
четкостью вспомнилась первая встреча с коррелианцем, космическим
контрабандистом, в той темной, набитой чужаками кантине, в космопорту на
Татуине. А сейчас эго был единственный друг Люка, кто не состоял
официальным членом повстанческого Союза.

- Я закончил свой круг и не нашел никаких признаков жизни, - произнес
Люк, теснее прижимая к губам микрофон.

- На этом куске льда жизни не хватит, чтобы набить космический
крейсер, - ответил Хан, стараясь перекричать рев ветра. - Я оставил
дежурные маркеры. Теперь возвращаюсь на базу.

- Скоро увидимся, - ответил Люк. Он все еще следил за вьющейся
колонной темного дыма, что поднимался от темного пятна впереди. - Тут
неподалеку только что упал метеорит, и я хочу поглядеть. Я не задержусь.

Отключив коммуникатор, Люк вновь обратил внимание на тоон-тоон.
Рептилия шла рысью, перенося вес с ноги на ногу. Она испускала глубокий
рев, что должно было означать страх.

- Хей, девочка! - сказал он, потрепав ее по голове. - В чем дело,
учуяла что-нибудь? Там нет ничего.

Но Люк и сам уже начал испытывать беспокойство - впервые с тех пор,
как покинул скрытую базу повстанцев. Если он что-нибудь знал о снежных
ящерицах, так прежде всего то, что у них очень тонкие чувства. Без
сомнения, животное пыталось предупредить Люка о чем-то, об опасности -
которая была рядом.

Не медля ни секунды, Люк снял с пояса маленький предмет и включил его
миниатюрное управление. Прибор был достаточно чувствителен, чтобы
улавливать даже слабые проявления жизни - это был детектор температуры
тела и внутренней жизнедеятельности. Но как только Люк начал сканирование,
он понял, что уже нет времени - или необходимости - продолжать.

Над ним нависла тень, возвышающаяся над его головой на добрых полтора
метра. Люк обернулся и ему показалось, что ожила сама земля. Огромная
глыба, покрытая мехом белого цвета, прекрасно скрывавшего ее в сугробах,
бросилась на него.

Ручной бластер Люка не покинул кобуры. Огромный гость твердо и плоско
ударил Люка по лицу и сбросил в снег со спины тоон-тоон.

Небытие пришло быстро, так быстро, что Люк не слышал жалобных воплей
тоон-тоон, наступившей внезапно тишины, не услышал треска ломаемой шеи...
И не почувствовал, что великан схватил его за лодыжку и потащил, как
безжизненную куклу но заснеженной равнине.

Черный дым все еще поднимался со склона, из воронки, оставленной
упавшим с неба предметом. Но облако дыма стало прозрачней, и темные пятна
разносились над равнинами ледяными ветрами Хота.

В кратере что-то зашевелилось.

Вначале был лишь звук, ноющий металлический звук, меняющийся по
интенсивности - он словно боролся с воем ветра.

Затем начал двигаться предмет - некий предмет, блестевший в ярком
свете дня, медленно поднимаясь со дна кратера.

Предмет казался представителем одной из форм иной органической жизни
- жуткая, как череп, с многочисленными выпуклостями голова, темные линзы
глаз, похожие на волдыри, равнодушно глядящие поверх холодных диких
равнин. Но когда эта вещь возвысилась над кратером, стало ясно, что это
машина, обладающая большим цилиндрическим телом, соединенным с головой, и
оборудованная камерами, сенсорами и металлическими придатками, некоторые
из которых оканчивались хватательными клешнями.

Машина перебралась через кромку кратера и простерла в разные стороны
манипуляторы. Затем из механического мозга поступил сигнал, и машина
поплыла по ледяной равнине.

Темный разведывательный робот вскоре исчез за дальним горизонтом.

Другой наездник, закутанный в зимнюю одежду, ехал рысью верхом на
пятнистой зеленой тоон-тоон по холмам Хота, держа курс на базу.

Глаза человека, похожие на холодные металлические острия, равнодушно
глядели на тускло-черные купола, на орудийные башни и колоссальные силовые
установки - единственные признаки цивилизованной жизни на этой планете.
Хан Соло заставил снежную ящерицу замедлить бег и, правя уздечкой, подвел
ее ко входу в огромную ледяную пещеру.

Хан оказался в относительном тепле огромного комплекса пещер,
обогреваемых отопительными установками, которые, в свою очередь, питали