явление ее мира, как восход Аварьяна или поток Сувиена, постоянный и
неизменный: она была дочерью двух любящих людей. Элиан знала редкость
такого явления и его великую ценность.
похожим на боль. У нее тоже есть это, и боже, что это за нежность! Но
сохранит ли она ее, когда ребенок, которого она носит, начнет расти? И
суждено ли ему дожить до своего рождения?
улыбаясь и протягивая руку.
тепле, которое сохранялось между ее родителями, она на короткое время
обрела покой. Они не убеждали ее пространными речами. Ее мать заиграла
на лютне мелодию, похожую на звон дождевых капель. Один прозрачный звук
сменялся другим.
Это были пальцы мага и воина, длинные и тонкие, но очень сильные. Через
суставы проходил узкий шрам - память об одном из его первых боев. В ее
семье жили долго и поздно старились. Но Орсан был уже не молод. Странно
было так думать о человеке, по-прежнему столь сильном и уверенном в
своей силе: его волосы еще не тронула седина, длинное стройное тело не
знало усталости, а его. дочь только что вышла замуж за мужчину, которого
он сам сделал императором. Он один воздействовал своей волей на всех
князей Ста Царств. Смертность охотилась за разумом Элиан. Она увидела
Мирейна таким, каким оставила, - уснувшим и улыбающимся, больше чем
когда-либо похожим на мальчишку. Да он и был молод, но еще до
наступления следующего полнолуния мог умереть.
смахнул слезу с ее щеки.
потерять его. Звуки лютни стихли.
материализоваться.
ты в отчаянии, все твои страхи могут претвориться в жизнь. Но если ты
сильна... Ведь мы не боги, дочка, но мы можем противостоять судьбе. И
иногда нам удается переделать ее. Элиан нахмурилась и вытерла слезы. - Я
знаю. Ты учил меня этому с колыбели. Только... он тоже это знает. Знает
слишком хорошо. И его вовсе не заботит, что он может умереть!
решаться на все при малейшем проблеске надежды и не расходовать силы на
терзания.
испытывать терзания вместо них. Особенно если королеву сглазили.
ждала.
осмеливается, королева терпит. Она должна быть готова стать его опорой и
его щитом.
ребенком и сестренкой. И так оно и есть.
издала странный аккорд. Ее пальцы были неловки из-за отсутствия
практики.
считает себя вправе воздействовать на мир. Я была такой, когда заставила
Мирейна взять меня в удобное для меня, а не для него время... Я никогда
не забуду об этом. Но я больше... не знаю... - Голос ее дрогнул, и она
замолчала, пытаясь справиться с собой. - Ничто не сможет удержать его
здесь, потому что он крепко связан божественными узами. И даже если он
знает об опасности, это не остановит его. Он безумен. Это безумие -
часть его гордости. Ему бросили вызов, и он не может отступить. Даже
ради меня.
предательской влаге в глазах, и старательно сосредоточилась на
оборвавшейся мелодии. Она не пыталась вспомнить ее. Она вспоминала свое
мастерство.
отца, поцелуй матери.
застыло, в горле пересохло.
иссякнет, и спасу его. Я дам ему жизнь. Пока я живу и защищаю его, он не
умрет.
Глава 22
проталины с удивительно яркой зеленой травой. Весна остановилась на
пороге зимы и сделала короткий и осторожный привал.
тумане, бросало серебряный свет на доспехи и наконечники копий. Сотня
самых лучших воинов Мирейна собралась на мощеной площади перед дворцом.
Здесь были отборные люди самого Мирейна, великолепный Зеленый отряд из
Хан-Гилена, почетный караул принца-наследника под его командованием и
десять мужчин и женщин стражи королевы. В утреннем свете солнца они
представляли собой воплощение красоты и отваги. Когда их король вышел к
ним вместе со своим сводным братом и своей королевой, они издали
приветственный крик.
не вернулся, чтобы защищать свои собственные государства, или кто не
возвратится в назначенное время, будут стоять гарнизоном в Хан-Гилене и
подчиняться князю. Это была почетная обязанность, но не такая почетная,
как поход небольшого отряда в Ашан.
подходит для нашего дела. Я намерен передвигаться быстро. Я также
собираюсь уладить спор и вернуться. Это дело не заслуживает того, чтобы
в нем участвовали все силы моей империи. - К этим силам он добавил и
потомков Халенанов. - Если сотня отборных воинов не сможет положить
конец предательству, то и двадцати тысяч будет недостаточно. К тому же
это лишние расходы.
Его избранники смеялись и галдели. Кто-то выкрикнул:
полы зеленого плаща.
заржала. "Да, - яростно подумала Элиан, - смейтесь. Смейтесь над
смертью, скоро вы се увидите!" Она знала, что обречена, и это не
приносило радости.
шлем с великолепным зеленым пером и золотым венчиком. Ее старый медный
шлем он отбросил прочь, надел на ее голову новый, королевский, и
ослепительно улыбнулся.
аплодисменты, после чего его жеребец вновь отскочил в сторону,
присоединяясь к отряду.
Приехали сюда и по которой в свое время сбежала Элиан. Неужели это
случилось всего полгода назад? Дорога была покрыта грязью, смешанной со
снегом, воздух светился. Мужчины запели, сидя в своих седлах. Женщины
Элиан подхватили песню. Одна из них, дородная, с черными густыми
бровями, обладала звенящим серебристым голосом. Элиан присоединила свой
голос к общему хору, и Илхари, пританцовывая, понеслась сквозь ряды,
чтобы занять свое место рядом с Бешеным.
Шайяр. Солнце сияло, словно весной, по ночам в чистом небе светили обе
луны и звезды. Отряд располагался на отдых лагерем столь же часто,
сколько квартировал у очередного дворянина, находя первое гораздо более
мудрым. Лорд, оказавшись лицом к лицу с самим Ан-Ш'Эндором, приходил в
возбуждение и начинал суетиться; убедившись, что армия в состоянии
позаботиться о себе сама, он все-таки продолжал настаивать, чтобы король
и королева приняли его гостеприимство в полной мере. А когда наступало
утро, он неизменно начинал умолять высоких гостей задержаться ненадолго,
хотя бы на один час. Всегда находился повод - необходимость рассудить
спор или погасить ссору, которую лишь мудрость Солнцерожденного могла
уладить по справедливости. И проходило утро, и полдень, и целый день без
продвижения к Ашану хотя бы на четверть мили, а потом наступала
следующая ночь гостеприимства его светлости. К тому времени в зале
собирались лучшие местные таланты и местная знать, чтобы устроить
праздник проводов скудной и голодной зимы.
палатки воинов, стояли койка, табурет и небольшой сундук, рассчитанный
на двоих. Вид походной кухни, свет костров и музыка приносили Элиан
большую радость, чем вид роскошных залов. Это чувство было присуще и
Мирейну. Еще будучи мальчишкой, он задыхался в четырех стенах. Мужчина,
который научился быть королем, продолжал стремиться к походно-лагерной
жизни, как ястреб стремится к вольному небу. Элиан даже не подозревала,
как скован он был, пока не увидела его на свободе.