казалось, что он нашел участок на руке Саревана, где жар был наиболее
сильным. Кожа туго натянулась, рука распухла и выглядела пугающе. -
Завтра Солнцерожденный сотворит чудо.
каменистой, и тем не менее здесь росли деревья, цепляясь за скалу своими
когтистыми корнями. Хирел почти обрадовался этой боли, которую вызвало
затрудненное бегом дыхание, обрадовался этой земле, пружинившей под его
ногами. Здесь он чувствовал себя карликом, подобно остальным людям,
таким ничтожным перед величием мира.
гнева и отчаяния. Однако Юлан появился не для того, чтобы вернуть его
назад и сторожить как пленника. Кот карабкался по склону впереди юноши,
то намного обгоняя его, то возвращаясь, чтобы поддержать компанию. Да,
их обоих беспокоило одно и то же. Неужели Юлан разделяет его страх,
неужели он так же тревожится за этого рыжеволосого безумца?
Стену Хан-Гилена, но не увидел знаменитого Города Солнца. Далеко внизу
расстилалась широкая равнина Хан-Гилена, омываемая водами Сувиена, но,
хотя небо над головой принца и за его спиной было ясным, все
пространство перед ним затянуло штормовой пеленой. Клубились тучи,
сверкали молнии. Дождь окутал сердце империи Солнца.
Золотого трона, вторгшемуся в страну своих врагов. Принц простер руки,
принимая этот вызов. Ветер налетел на него, стремясь сбросить с высокого
постамента. Но юноша твердо держался на ногах, и ветер, ослабив свои
порывы, незаметно улетел прочь. Резко рассмеявшись. Хирел повернул
назад.
деревьев. Солнце садилось с тревожной быстротой; сумерки уже
расползались между деревьями. Юлан начал спускаться медленнее, и Хирел
вцепился в густой мех на шее кота, удерживаясь от падения на крутой
тропинке.
напоминала место, в котором они стояли лагерем, и ничем не отличалась от
других ложбинок, в изобилии встречавшихся на этом изрезанном трещинами
горном склоне: овальная полянка, окруженная деревьями, и небольшой
ручеек. Однако деревья вокруг этой полянки росли гуще, а в каменной
стене, отвесно вздымавшейся над лугом, имелась щель, разверзшаяся в
мрачную пустоту. Здесь было довольно красиво, но Хирелу это место не
понравилось, и не только из-за того, что Юлан исследовал его,
настороженно приподняв кончики ушей. Пещера хищно разевала пасть,
подобно логовищу драконов. По его телу пробежали мурашки, сердце гулко
забилось, но Хирел заставил себя войти внутрь. Это было всего лишь
место, откуда вытекал источник. Если кто-нибудь и обитал в расселине,
это существо не могло быть соперником для дикого кота, который
настороженно к чему-то принюхивался, замерев рядом с Хирелом.
напиться, и похолодел. В воде что-то лежало. Какая-то белая вещица
работы искусного мастера, очертаниями очень напоминавшая череп. Череп
ребенка или маленькой женщины, изящный, вглядывающийся в небо золотыми
каменными глазами.
в пещерку и рычал. Хирел медленно подошел к нему, не в силах обернуться.
одному из бронзово-красных жителей этой страны, с более тонкими, чем у
других, чертами лица и с волосами цвета потускневшей бронзы. Его смерть
не была быстрой и легкой. В его пустых глазницах поблескивали два
топаза, и череп смотрел на Хирела с ужасающим подобием сознания.
глазам. Мрачные ритуалы Золотоглазой Уварры не были редкостью в Асаниане
даже в нынешнее просвещенное время. Но он никогда не думал, что они
распространились так далеко на восток и существуют в самом сердце страны
Аварьяна, почти в самом Эндросе. Тысячу богов почитали на западе, а
более других - ее, королеву света и повелителя пылающей тьмы, бога и
богиню в одном лице, спасительницу и разрушительницу. Хирел носил ее
светлое имя; его темное имя посвящалось детенышу льва и священному зверю
Уварры, и это защищало наследника Асаниана от всех опасностей, которые
таят в себе силы ночи.
темноте и никогда не боялся мрака, но демоны или боги тут были ни при
чем. Уварра - это всего лишь вымысел, который, попав на восток, стал
Аварьяном и из божества рождения и смерти превратился в единственного и
истинного бога. Восток всегда наделял светлый лик мужскими чертами, а
тьму называл богиней, которую ненавидели и боялись, которой запрещали
поклоняться. В Асаниане на все это смотрели как на необходимость, хотя и
мрачную, как сама смерть - слуга Темной Дамы.
Уварры. Она не пользовалась Глазом Силы. К тому же на груди мальчика,
над пустой впадиной его живота, были вырезаны вычурные буквы, священные
письмена Асаниана на одном из древнейших языков, адресованные тому, чье
имя Хирелу, которого породил свет и защищала ночь, называть не
полагалось.
заставить. Он прибегал к своей логике. Если есть маги...
сорвался с губ Хирела, прежде чем он смог подавить его. Он вскочил на
теплую уютную спину и ударил пятками по серым бокам, словно кот
превратился в сенеля. Юлан зарычал в ответ на нахальное поведение
Хирела, но все-таки развернулся и понес принца прочь от этого места.
стояла спокойно, как будто знала, что всю ночь ему было плохо. Он ужасно
мучился, его желудок выворачивался наизнанку. И дело было не только в
мерзости этого жертвоприношения. Ему показалось, что все кошмары мира
обрушились на его голову, все разом, беспощадно и немилосердно. А рядом
не было никого, кто постарался бы хоть чем-нибудь помочь ему.
успокоился. Хирел был слаб, но чувствовал себя легким и очистившимся, и
даже кислый вкус во рту исчез благодаря траве, от которой дыхание его
кобылы становилось сладким. Он пробежал рукой по черно-коричневому шелку
ее шеи. Кобыла уткнулась мордой в его затылок и принялась пощипывать его
волосы. Хирел тихонько рассмеялся безо всякой причины, ведь ночь
кончилась и наступал день, и он хотя бы ненадолго избавился от ужаса, с
которым встретился на полянке.
Появившийся Юлан с поистине королевским высокомерием игнорировал ее. Он
что-то бросил к ногам Хирела и унесся прочь.
хуже. Он долго стоял без движения, а когда прошла целая вечность,
ужасная и прекрасная вещь все еще блестела в траве у его ног. Это был
круглый топаз, размером и формой напоминавший глаз ребенка. Он не
причинил никакого вреда дрожащим пальцам Хирела, и тем не менее,
прикоснувшись к нему, юноша содрогнулся. Он сунул камень в мешочек,
прикрепленный к поясу, и чувствовал его обжигающее присутствие, пока не
заставил себя почти забыть о нем. До тех пор, пока не придет время
вспомнить.
***
Сареван, провалившийся в забытье, похожее на сон смерти, передавался с
рук на руки, словно ценный груз. Они поднялись на Стену, оставив далеко
позади место жертвоприношения. Небо наконец сбросило покрывало бури, и
они увидели город - Эндрос Аварьян, Трон Солнца, белые стены и золотые
башни, и скалу над рекой, и волшебную башню, словно черный коготь
выросшую на верхушке этой скалы. Мрак и свет столкнулись лицом к лицу
над потоком Сувиена, но оба они были рождены волей разума и рук
Солнцерожденного.
раскинулась зелено-золотистая равнина с рассеянными по ней селениями.
Местные жители заметили группу дикарей из озерного края, среди которых
оказался принц с запада и какой-то человек, похожий на дикаря,
безжизненно привалившийся к луке седла. Никто не бросал им вызова. Отряд
был сильным и к тому же находился в самом центре мирной империи.
отводил глаз от стен Эндроса. В Кундри'дже этот город в насмешку
называли побеленной деревушкой, каменным лагерем, грубой пародией на сам
Золотой город. Говорили, что там все безвкусно, что там только грубый
камень и голая, лишенная растительности земля, что его белый и золотой
цвета чересчур ярки для подлинной красоты. Словно высокомерие варвара,
смешавшееся с изяществом южанина, заявляло во всеуслышание: "Смотрите, я
тоже могу основать империю и возвести город, и предрекаю, что мое
творение будет стоять тысячу лет".
Яркий - да, но построенный в гармонии изгибов, плоскостей и углов. Город
выглядел чистым и молодым, как свежевыпавший утренний снег, а вовсе не
безвкусным. Он будто вырос из земли, как вырастают горы, неожиданно,
величественно и неизбежно.
Конан-Дойль Артур
Каргалов Вадим
Глуховский Дмитрий
Марко Джон
Шилова Юлия
Соломатина Татьяна