Чтение 28–й страницы книги ~Солнечные стрелы~

- Безусловно, ваше величество, - сказал он. - Кому, как не вам,
знать, как поступают в таких случаях?

Это было дерзостью. Или лестью. Или и тем и другим вместе. А
возможно, ни тем, ни другим.

Труппа актеров направлялась в Кундри'дж-Асан, однако Торуан с
твердостью отверг предложение Эсториана присоединиться к императорскому
каравану.

***

- Это невозможно, сир.

Как северянин он спокойно относился к перспективе делить хлеб и
беседу с могущественной особой, но вокруг них простирался Асаниан.

Лорд Душай, скорее всего, раскаивался в том, что позволил актерам
завладеть вниманием императора, но лицо его было скрыто завесой
непроницаемой вежливости. Появившиеся невесть откуда женщины проявляли
свое недовольство активней. Они стали неумеренно есть и пить, и пальчики
тех, что посмелее, уже забирались под его килт.

Потом как по сигналу все отвернулись от него. Возможно, это было
своеобразным асанианским демаршем, ответом на его оскорбительное
поведение. Но он только обрадовался и побрел в свои покои.

Юлия спала как убитая, растянувшись поперек кровати, и, заслышав его
шаги, соизволила приоткрыть лишь один глаз. Сидани бодрствовала. Она
опять выглядела как обычно, играя роль леди без возраста. Взгляд ее был
окрашен иронией.

- Итак, юноша, проснувшись, я обнаружила себя в твоей постели. Могу я
сделать естественное предположение?

- Это самое безопасное место из всех, куда можно было тебя приткнуть.
И наиболее комфортное.

Она усмехнулась.

- Они кое-чему научились с той поры, как я гостила у них в последний
раз. В этих условиях уже можно спать. Раньше я задыхалась в перинах.

- Мои слуги сами готовят мне ложе. Асанианские постели затягивают,
как трясина. Я предпочитаю избегать их.

- Я не подумала об этом.

Она долго лежала в безмолвии. Он стоял в нерешительности, отчего-то
волнуясь. Золотое ожерелье тяжело давило на грудь. Он сорвал его и
вздохнул с облегчением. Потом присел на край кровати.

- Ты в порядке?

- Почему ты спрашиваешь? Я разве была больна?

Он промолчал.

Она казалась искренне удивленной.

- Мне было страшно холодно. Это я помню. Что еще?

- Ты билась в лихорадке, - сказал он. - Айбуран пришел взглянуть на
тебя. И сказал, что сейчас не о чем волноваться.

- Ничто не может излечить старость. Даже Небеса.

- Ты не старая.

- Дитятко, - усмехнулась она, - заглохни. Конечно, я старая. Я
древняя старуха.

- Ты ведь не собираешься помирать?

- Разве что так.

Она уже не смеялась.

- Трудно наблюдать смерть супруга. Неприятно, конечно, но с этим
можно смириться. Когда умирают твои дети. становится тяжелее. И уж
совсем паскудно делается, когда с могилу один за другим сходят внуки.
Потом надвигается безразличие. Но заклятие неумолимо. Живи до тех пор,
пока не переживешь свой род!..

Он воздел свою пылающую ладонь, чтобы светом лучей, исходящих от
солнечного знака, прогнать дурные слова.

- Не говори таких вещей.

- Почему? Потому что кто-то может меня услышать? Богам это
безразлично, а люди не могут причинить мне вреда.

- Ты просто ужасна.

Самодовольная усмешка пробежала по ее лицу. Она любила выигрывать у
него и знала, как этого достичь.

- Иди спать, детеныш. Или делай то, что у тебя на уме.

Щеки его вспыхнули.

- Ты - старая стерва! - сказал он.

Она расхохоталась.

Годри постелил ему на диванчике в прихожей. Его молчание было
красноречивее слов. Ворочаясь на жестком ложе, он ощутил тихую радость.
Сидани спала. Мелочь, но почему-то ему было приятно.

Глава 16

Утро, казалось, изнывало от собственной духоты. Эсториан проснулся в
испарине, прислушиваясь к звукам словесной перепалки за тонкой стенкой.
Один из голосов принадлежал Годри, другие - незнакомые - звучали
приглушенно и по-асаниански ритмично. Кажется, кто-то настойчиво
добивался аудиенции.

Сильно зевая, он повертел ногами, вытягиваясь во весь рост. Голоса за
стенкой не унимались. Он в раздумье поскреб голую грудь.

Асаниане до смешного трепетно относились к обнаженной натуре. Даже
для любовных игр, возводимых ими в ранг высокого искусства, у них
имелось несчетное количество многослойных одежд. Они никогда не
раздевались донага, а в купальнях накидывали на глаза специальные
повязки. Боже, как это глупо. кутаться в плотные ткани при такой
несусветной жаре.

Он вышел к нежданным посетителям в чем мать родила. Его встретило
ужасающее молчание. Лица асаниан побелели. Они опустили глаза, но стояли
с таким видом, словно были готовы принять мученическую смерть.

- Годри, - вопросил он, - кто эти люди?

Глаза Годри искрились весельем.

- Сир, - сказал он, переводя дух, - это слуги регента Асаниана. Он
только что прибыл в Индуверран и ожидает свидания с вами. Умытым,
элегантно одетым и причесанным. Вот почему они здесь.

- Так. И что дальше?

- У них имеются безопасные бритвы, мантии и флаконы пухов. Эсториан
изобразил недоумение.

- Они также информировали меня, милорд, что ваше величество больше не
нуждается в моих услугах. Вы теперь асанианин, и прислуживать вам должны
асаниане.

- Вот как? - продолжал удивляться Эсториан. - И что же ты думаешь по
этому поводу?

Годри молчал.

- Значит, мне нужно надеть десятислойную мантию? И парик? И маску? И
сидеть, словно мумия, на троне? И изъясняться с придворными через
посредника?

- Да.

- Очень жаль, - сказал Эсториан. - Действительно, очень жаль, но как
раз ничего из этого мне не хочется делать.

Он повернулся к посланцам регента.

- Итак, господа. Слушайте своего императора. Ванну я, пожалуй, приму.
Но - никаких бритв. Никаких духов или иных притираний. Мою мантию вам
выдаст мой человек. Если она почему-то не понравится регенту, я никогда
не утешусь.

Была в манерах асаниан одна неплохая черта. Они не вступали в споры.
Особенно с вышестоящими особами. Император сказал. Они должны делать то,
что им сказано.

Они выкупали его в приятной прохладной воде. Они не стали угрожать
ему бритвой и доставать парфюмерию. Но к юбочке, принесенной Годри,
никто из них не притронулся.

- Это нельзя, - сказал главный распорядитель.

- Это можно, - возразил Эсториан.

Глупцы! Это был королевский килт, расшитый по краям золотом. Пояс к
нему, вырезанный из куска плотной тисненой кожи, позванивал золотыми
пластинками, выполненными в форме дубовых листьев. Кроме этой красоты,
Годри принес ему полный набор золотых украшений: перстни, браслеты,
кольца и серьги - и вплел в бороду господина несколько золотых нитей.

- Ну, - сказал Эсториан. - Разве я не хорош?

- Никто этого не оценит, - заверил Годри.

- Как это грустно, - вздохнул Эсториан.

***

Каменные стены церемониального зала все еще хранили ночную прохладу,
и двое слуг, помахивая позолоченными веерами, создавали некое подобие
ветерка.

Кресло, в котором он сидел, было удобнее, чем он ожидал. Асаниане
знали толк в подушках. Эсториан вздохнул и поставил ноги на живую
подставку для ног: Юлия решила, что нужна ему больше, чем Сидани. Он не
мог да и не хотел возражать. В данных обстоятельствах у него практически
не было выхода.

Его собственный эскорт был представлен сегодня плохо. Большинство его
придворных отсыпались после утомительного пути, остальные развлекались,
как развлекаются люди, попадая в чужие края. Императорскую гвардию
сначала располовинили, а потом четвертовали для несения разнообразных
дежурств. Лишь матушка, как всегда, находилась при нем, да Айбуран, да
два-три мага, среди которых, конечно же, не было Вэньи.

Легкий холодок проскользнул между лопаток. Как много здесь желтых