чтобы взглянуть, что сталось с тощим наглецом. Юл-коты не покидают
жертву, если она жива. С детенышем Юлии на плечах он спрыгнул с помоста
в толпу раздраженных гвардейцев. Глотку саднило. Он кричал, он визжал,
он ревел.
белым блестящим мехом - то, что не давало ему пройти. Оно трепетало...
схватка кипела вокруг. Но она уже не касалась его. Он опустился на
колени. Леди Мирейн дышала хрипло, с трудом. Рукоятка ножа, погруженного
в ее грудь, вздрагивала в такт биениям сердца. Крови не было, кровь
сдерживал клинок. Это только рана, подумал он. Чистая, не глубокая, не
смертельная.
усталым, борода его потускнела. Глаза леди Мирейн обратились к сыну.
магов, пригласим лекарей...
поделать сейчас.
Белые фигуры наседали, но падали под ударами мечей. В воздухе реяли
стрелы. Одна из них с гудением расщепила бортик помоста. Там люди, они
ничем не защищены, они умирают, как скот в загоне.
стойку грубо сколоченной лестницы и встал, потом, подтянувшись,
вскарабкался на помост, обдирая руки. Помост был пуст, только тело
тощего бунтаря валялось в луже вытекшей из разорванной глотки крови.
приходилось его личной охране, остальная толпа бестолково металась по
площади, люди мешали друг другу выбраться из толчеи, крича и уподобляясь
обезумевшим животным.
убить и его, они не знали, что он обладает чувством Врат и возможностью
защищаться. Однако мир в его империи мог быть ими нарушен и возмущен.
ярость. Ощущение походило на мгновенную вспышку иронии. Он явился сюда,
чтобы наказать других, и был тут же наказан сам.
Мирейн глубоко вздохнула и вытянулась. Он ощутил, как останавливается ее
сердце, как его обволакивает вырвавшаяся из перерезанных жил кровь.
Юл-котенок, воя, скатился с его спины.
следующим?
ярости. Пришла не ярость. Пришла сила, дремавшая в глубинах его
существа, загнанная туда чувством вины и ужаса, кошмарами детских лет.
Нельзя капризничать, нельзя убегать из дому, нельзя желать другим зла,
нельзя разрушать чужой дух. Нельзя, нельзя, нельзя... Можно. Теперь ему
можно все.
Кундри'дж. Это была мощь накопленной многими поколениями магии, сила,
которая подчинялась только ему, которой он мог управлять.
считали его калекой, увечным, беспомощным существом. Его магия была для
них незрима. Но она ожила.
орудуя которым необходимо помнить о равновесии.
нуждающиеся в любви и защите.
смерти отца, он плыл в ней, но уже не жалкий и маленький, а сильный,
спокойный, невозмутимый. Учителя, называющие себя мастерами магии, мало
упоминали об этом просторе. Глупцы, они говорили о трудностях, не
подозревая, как это легко - проникнуть сюда. Здесь двигались маги,
маленькие, как огоньки свеч, нити их жизней влачились за ними,
запутываясь и распутываясь. Их можно было обрезать или задуть, одним
дыханием или движением.
брата?
собираешься губить души. Это проклято, это обречено... Это просто. И
очень просто.
прыгали и мерцали, как призраки. Он чувствовал исходящее от них
зловоние: наслаждение его бессилием, его горем, уверенность и презрение.
Они не замечали его сияния. Он только что сделал их слепыми, но они не
подозревали и об этом.
нападали, он легко отражал их наскоки. Что-то вертелось совсем рядом.
Что? Он поймал это и рассмотрел нить, обмотанную вокруг мягкого
светящегося пузыря, он потянул за нить, из нее выскочила искра. Она
проколола пузырь, и тот словно отек, опал, исчез, растворился в
вечности.
он только лишил их магии. Мерцающие огоньки с опавшими нитями
закружились вокруг него, но он уже плыл дальше.
штормов моря. Он скручивал себя и раскручивал. Он был и твердый, и
мягкий, и податливый, и несокрушимый.
пространство.
пел его дух, мир и покой.
Глава 42
размытых, что не понимала, как взяться за дело и чему, собственно,
противостоять. Ее чувство Врат было обеспокоено, но беспокойство
казалось беспричинным: ничего такого, что можно пощупать руками, чего
можно коснуться сущностью.
Его выходка не намного отличалась от других, ей подобных: глупость,
упрямство, желание настоять на своем. Она пошла за ним в числе других
сопровождающих, среди не имеющих лиц оленейцев, и ткала свою паутину
защиты, вплетая ее в общую сеть.
выпячивались над ними, изгибая магические линии, сбивая и путая их. И
все же Вэньи постаралась на славу и выткала хороший плотный заслон. Она
уже мысленно потягивалась в предвкушении отдыха, когда общая сеть вдруг
задрожала и стала расползаться.
увидит. Что-то пронеслось в воздухе, что-то ударило в самое сердце
защиты, что-то стерло, как тряпкой, то, что невозможно стереть. Маги
Айбурана могли противостоять чародейству и отводить удары враждебных
сил, но они не могли бороться с существами, подключенными к энергии иных
миров. Эти монстры с легкостью поглощали любую магическую силу,
пробиваясь к своей цели. И все же жрецы Айбурана отважно ринулись в бой
с неведомым. Глупцы, храбрецы, безумцы - они быстро истощили свои
ресурсы, их сопротивление было подобно попытке остановить голой рукой
жернов точильщика.
отдернула свою сеть и включила внешнее зрение. Битва на уровне тел и
предметов разгоралась. Белые фигуры шли в атаку, гвардейцы Эсториана и
воительницы леди Мирейн сдерживали их напор. Оленейцы стояли неподвижно,
убийцы, посланные Вратами, обтекали воинов в черных плащах. Она видела,
как упала императрица, как Айбуран бросился к ней, как Эсториан,
выкрикивая что-то бессмысленное, соскочил с эшафота. Он был вооружен,
но, казалось, забыл об этом и не вынул меч, то ли надеясь на храбрость
своих бойцов, то ли совсем потеряв голову. Потом он снова вскарабкался
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Корнев Павел
Круз Андрей
Роллинс Джеймс