спросил Нейпос, когда трибун привел его в свой кабинет.
солнца на груди. Нейпос ответил ему тем же знаком.
Скаурус не хотел говорить больше, чем сказал, потому что его мог услышать
Пандхелис, и вернулся к делу, из-за которого и обратился к жрецу. Документ
из Доксона был там же, где он его и оставил, - на краю стола.
послужат символическим звеном между тем, что потеряно, и тем, что поможет
найти пропажу. Пыль, мне кажется, достать в этом здании совсем нетрудно.
чиновник, позволил себе улыбнуться. Нейпос взял щепотку пыли с подоконника
и осторожно положил ее на середину пергамента.
- Если потерянный предмет рядом, пыль превратится в стрелку, указывающую
направление, где лежит пропажа. Если же расстояние большое, пыль сложится
в слово и назовет место, где находится твоя вещь.
надувательство, но здесь он уже не раз был свидетелем могущества магии...
редком старовидессианском диалекте. Он держал свиток из Доксона в правой
руке, а полные пальцы левой быстро и уверенно делали в воздухе странные
движения. На лице жреца расцвела улыбка удовольствия - Марк подумал о
виртуозе-музыканте, который забавляется, играя для ребенка простую
мелодию, Нейпос произнес последнее слово заклинания с особенным ударением,
как бы повелевая, и ткнул указательным пальцем в пыль. Палец стал быстро
крутиться в пыли, во ни стрелки, ни букв на пергаменте не появилось.
Нейпос фыркнул, как это сделал бы созданный воображением Скауруса виртуоз,
случайно дав фальшивую ноту. Почесав подбородок, Нейпос взглянул на
римлянина в некотором смущении.
именно. Попробую еще раз.
шевельнулась и снова замерла без движения. Жрец внимательно осмотрел свои
пальцы, явно недоумевая, почему они предали его во второй раз.
этом я уверен, иначе пыль бы не шелохнулась. Но теперь у меня к тебе новый
вопрос. Ты уверен, что свиток находится в городе?
что кто-нибудь может украсть такой никому не нужный документ.
котомку в поисках предметов, необходимых для заклинания. Вытащив маленькую
стеклянную бутылочку, сделанную в виде цветочного семени, он открыл флакон
и вылил несколько капель густой жидкости на ладонь, потом попробовал ее на
язык, скорчив при этом ужасную гримасу, - на вкус капли были
омерзительными.
концов, ты сделал правильно, что обратился ко мне. Это снадобье
освобождает и очищает мысли от всего лишнего и усиливает заклинание, давая
возможность видеть гораздо дальше.
мастерства, но зелье уже действовало.
стали размером с острие булавки, но голос и движения рук, отработанные
годами практики, оставались твердыми. Палец снова коснулся горсти пыли.
Марк широко раскрыл глаза, видя, что пыль начала извиваться, как клубок
змей, и вдруг распалась на буквы, формируя какое-то слово. Нейпос вышел
победителем из этого поединка.
все чувства, в том числе и любопытство. - Никогда бы не подумал, что твоя
пропажа окажется в Гарсавре.
почесал в затылке, удивляясь случившемуся. Факт поразительный, но, в конце
концов, Ономагулос всегда может отослать документ назад, в столицу.
уложить в постель. Жрец не сопротивлялся. Зелье, которое он принял, очень
утомило его. Он шел на ватных ногах и был на редкость молчалив.
Нейпос Скауруса, пытаясь подавить зевок. Он высвободился из рук
Пандхелиса, который поддерживал его за локоть.
секретарем и жрецом. Приближался полдень, и он не хотел заставлять Алипию
Гавру ждать его слишком долго.
рассерженной или огорченной, поскольку была погружена в беседу с четырьмя
римскими часовыми, охраняющими ее дядю Императора.
не хватает орла нашего легиона. Старая птица не раз выручала нас из беды.
самое, словно пытаясь запомнить замечание Муниция. Марк не смог удержаться
от улыбки: он слишком часто видел это выражение на лице Горгидаса -
историк за работой. Заметив командира, Муниций вытянулся, поставив свое
копье прямо. Легионеры приветствовали Скауруса римским салютом,
выброшенным на уровне груди сжатым кулаком.
сказал он солдатам и поклонился Алипии.
сказала она.
расстроило трибуна. Но вот уже два с половиной года он был наемником, и
это научило его видеть различие между тем, что он действительно должен
делать, и тем, что требовали от него служебные обязанности. Римляне начали
хорошо различать внешний лоск и настоящую дисциплину, необходимую для
того, чтобы выжить.
стоявший у Великих ворот.
вежливо ответила принцесса, делая вид, что не замечает негодования
дворецкого.
стремление к независимости и одиночеству могло быть только усилено пленом
у Варданеса Сфранцеза. Дворецкий пожал плечами, но поклонился и пропустил
их.
разрушения, произведенные прошлым летом во время боя, были уже
ликвидированы. Новые ковры и гобелены висели на стенах, а трещины и сколы
колонн били залечены камнем соответствующего цвета. Впрочем, чуть позже
Скаурус убедился, что восстановить удалось не все и одна из яшмовых плит
прекрасно отполированного пола отличалась от других тем, что была более
темной и матовой. Должно быть, здесь, подумал он, прошлым летом Авшар
разжег свой дьявольский костер. Интересно, куда же забросило князя на этот
раз его колдовство? Уже миновала зима, но об Авшаре ничего не было слышно,
он как сквозь землю провалился.
к маленькой двери с лестницей, расположенной позади него, тем бледнее
становилось ее лицо, тем сильнее закусывала она губу.
аудиенции у Императора Катаколон Кекаменос. Посол из Агдера сухо улыбнулся
Скаурусу и сдержанно поклонился Алипии Гавре. Как только они отошли
достаточно далеко, она прошептала:
слово!
владыкой, провозгласил:
Скаурус!
видессиане никогда не научатся произносить это слово правильно?..
Император, все еще не привыкший к дворецкому этикету.
стоит на ногах. Алипия была из императорской семьи, и в ее жилах текла та
же кровь, что и у Гавраса, но почему этот чужеземец удостоен такой
привилегии?
брат разрешал ему это, и я тоже разрешаю. В большинстве случаев он
заслуживает такой чести.
свидетельствовали о полном несогласии с таким пренебрежением к
императорскому сану.
чернильные души? - Гаврас приподнял бровь и взглянул на трибуна. - Все еще
покупают себе грифельные доски, украшенные золотом, и счеты с костяшками
Шилова Юлия
Белов Вольф
Андреев Николай
Афанасьев Роман
Акунин Борис
Максимов Альберт