Чтение 15–й страницы книги ~Ветры Габа~

тогда будет присматривать за взлетным полем, расчищать дорогу, служить
носильщиками для туристов, посещающих Гат?

- Союз! - Управляющий не скрывал своего отвращения. - Ты пугаешь меня
Союзом? Человек твоего звания не может заниматься таким подлым делом!

- По твоему лицу я вижу, что ты принадлежишь к Гильдии, - сказал
монах резко. - Что это, если не союз людей, объединившихся в выполнении
общего дела?

Он ожидал вспышки гнева, но управляющий удивил его. Квентин не видел
никакой связи между профессиональной гильдией, членом которой он был, и
союзом неквалифицированных типов, мысль о которых вызывала у него только
отвращение. У профессионалов была этика, у других - нет. Аналогия старика
просто развеселила его.

Он неторопливо налил себе очередную порцию, тщательно смешивая спирт,
специи и лед, пока не достиг желаемого.

- Менеджер прибыл на одном корабле с тобой, - сказал он небрежно. - К
каждой буре у нас появляется менеджер, по меньшей мере один. Все с одной и
той же идеей. Они хотят организовать путешественников в некое объединение
и затем диктовать условия, при которых они позволят им работать. Но только
один попробовал сделать так.

- И что?

- Он выполнил то, что наметил. У него были деньги, и он мог снабжать
их едой, по крайней мере некоторое время. Затем еда стала слишком дорогой.
Потом подошло время бури, и начали прибывать корабли. К этому времени
путешественники были очень голодны. - Он остановился и отпил свой напиток.
Он развлекался, рассматривая монаха через стекло стакана. - Угадай, что
дальше?

- Историю рассказываешь ты, - спокойно сказал монах.

- Я рассказываю ее каждому прибывающему менеджеру. Все они сразу
видят суть. Все, что я сделал, это пошел к путешественникам и нанял
двенадцать самых сильных. Я накормил и вооружил их. Я снял двигатели с
плотов. Они были способны выполнить всю необходимую работу. Остальные не
получили ничего. После бури больше не было разговоров об условиях работы.

- И ты продолжаешь сидеть на своем тигре. - Брат Эли задумался. У
управляющего был более сложный характер, чем он полагал. Им двигала не
только жадность, но в равной степени и страх. - Скажи мне, брат, разве ты
не любишь своего зверя так сильно, что не можешь разделить его ношу?

Пирс посмотрел на свою руку. Она дрожала из-за воспоминаний о ночных
кошмарах. Сон всегда был один и тот же. Он лежал, избитый и истекающий
кровью, под ногами безумной толпы. Это могло случиться в любой момент,
особенно в период бури, когда нервы напряжены до предела. И между ним и
толпой не было никого, кроме горстки стражников.

- Ну так что, брат? - Монах был терпелив. Управляющий помотал
головой.

- Нет.

- Я рад слышать это. - Лицо старика выражало его радость. - Братство
всегда боролось за наибольшее добро для наибольшего числа людей, соблюдая
при этом установленные законы. Здесь для этого надо так мало. Простая
регулировка тарифов, по которым платят туристы. Какая-нибудь система для
доставки и распределения натуральной пищи среди путешественников. Немного
медицинской помощи - это мы умеем. Мы можем избавить тебя от твоего тигра.

И, благодарно подумал управляющий, воздвигнуть барьер между
путешественниками и мной. Почему бы не позволить им сделать это? Пусть они
возьмут на себя ответственность, примерят маску власти, пока он невинно
останется в тени. При этом они могут постепенно внушать приверженность
Высшей Этике.

По крайней мере, его жизнь будет вне опасности.

Они встали лагерем на полпути к горам - беспорядочная россыпь плотов,
палаток и уставших путешественников. Плоты не имели веса - встроенные в
них пластины нулевой гравитации удерживали их на высоте около метра над
землей - но они имели массу, и их необходимо было буксировать каждый
сантиметр пути.

Смеркалось, в воздухе множились тени по мере того, как дорога уходила
все дальше в вечную ночь восточной части. Солнце почти полностью исчезло
за горизонтом, был виден только его верхний край, который окрашивал запад
в кровавые цвета. Воздух был тяжелый, застоявшийся, пронизанный какими-то
невидимыми силами. Над головой в фиолетовом небе бледно светили звезды.

Меган застонал, чувствуя боль в плечах. Он ослабил одежду на спине и
длинно, монотонно выругался. Он взглянул вверх, высокая фигура загородила
небо.

- Меган?

- Это ты, Дюмарест? - Меган попробовал встать, застонал, попытался
еще раз. Он расслабился, когда его высокий приятель присел на корточки
рядом с ним.

- Что с тобой, ты ранен?

- Спина. - Меган вздрогнул. - Можете достать мне что-нибудь
обезболивающее? Этот принц Эмменед!

- Я слышал. - Руки Дюмареста нежно обнажили тонкие плечи. Он
посмотрел на рубцы, выделявшиеся на бледном теле. - Ты сдурел, Меган! Ради
чего ты нанялся к нему на службу? У тебя достаточно денег, чтобы
путешествовать без забот.

- Это не мои деньги.

- Ну и что? Их больше, чем мне нужно. Тебе не надо доводить себя до
полусмерти из-за нескольких юнитов.

- Мне не нужны деньги, - упорствовал Меган, и Дюмарест оценил его
гордость. - Откуда я мог знать, что этот дьявол будет хлестать кнутом?

Это был ужасный поход. Принц Эмменед озлобился, так как отстал, и
бросился догонять Матриаршу. Он старался наверстать время и возглавить
поход. Его метод был простым: заставить путешественников-бурлаков бежать и
хлестать их кнутом, пока они бегут.

И он гнал их кнутом всю дорогу до бивака.

Ему помогали стражи, но более действенным был страх остаться без
работы. Голод, как цинично указал Управляющий, сделал этику и гордость
ничего не значащими в сравнении с едой. В результате двое умерли и пятеро
были брошены по пути.

- Ты закончил работать на него, - Дюмарест достал обезболивающий крем
и осторожно втирал его в раны. - Не беспокойся о деньгах, они тебе не
нужны. Никому из вас они не нужны. У меня достаточно денег, чтобы
перекупить всех его носильщиков. Пусть его тянут стражники и придворные.

- Не зарывайся, - Меган успокоился, поскольку боль в плечах начала
проходить под успокаивающим действием крема. - Если ты сделаешь это, то
тебя убьют. Ты не можешь вести себя так с принцем, и ты это знаешь.

Это действительно было так, и это было малоприятно. У Дюмареста были
деньги, но этого было недостаточно. Ему нужны были не только деньги. Ему
нужны были власть и защита, которых у него не было.

- Хорошо, - согласился он, - давай забудем про остальных. Но я не
хочу видеть тебя вновь работающим на Эмменеда.

Он встал и ушел бродить по лагерю, чувствуя тревогу из-за
непроходящего негодования. Группа путешественников сидела вокруг одеяла и
разыгрывала в кости свою дневную плату. Кубики стучали и подпрыгивали,
вызывая стоны и восторг, когда они наконец останавливались. Кто-то
выиграет, но в конце концов все деньги достанутся только одному. Квентин
заберет их все.

Его раздражение нарастало. Он стремительно вышел из лагеря, шагая в
направлении вечной ночи, его ноги бесшумно ступали по траве. Он прошел
примерно около километра и остановился, увидев во мраке тусклые силуэты.
Вжавшись в траву, он смотрел, как они проходят мимо. Их было четверо:
высокие, плотные, сила чувствовалась даже в их походке. Они несли сети и
звуковые ружья с воронкообразными раструбами. Одна из фигур несла
небольшой мешок, в котором билось что-то живое.

Он удивился, почему стражницы Матриарши отошли так далеко от лагеря и
за чем они охотятся здесь? Очевидно, за этими маленькими зверьками; они
были здесь единственной живностью, и Меган говорил, что поймать их можно
было только при помощи сетей и звуковых ружей.

Задумчивый, он возвращался в лагерь.

Там было веселее. В рубиновых сумерках светились небольшие костры, и
он уловил запах жареной пищи. Он почувствовал голод. У Мегана должна быть
еда, или он может добыть немного на кухне Матриарши. Он может даже купить
еду, украденную у туристов - во время похода такое практиковалось. Он
ускорил шаг.

И чуть не погиб под лучом лазера.

Ему повезло. Он споткнулся о корень и упал на бок, в сторону от
вспышки энергии. Стреляли сзади. Самообладание спасло ему жизнь. Он
продолжал падать, совершенно расслабив тело, упал на землю лицом вниз,
прижавшись левой стороной головы к траве так, чтобы предполагаемое ранение
было скрыто, и закрыв правую сторону откинутой рукой. Он лежал неподвижно,
не шевелясь даже когда шорох шагов зазвучал совсем рядом. Кто-то
остановился, слишком далеко, чтобы он мог схватить его, и он затаил
дыхание. Он чувствовал сильный запах травы, влажно пахло землей. Зуд в
спине стал почти невыносимым, но он знал, что пошевелиться - значит
умереть. Убийца следил за ним, не желая, возможно, привлекать внимание
вторым выстрелом. Однако он наверняка выстрелит вновь при появлении
малейших сомнений. Прошла целая вечность, затем шаги удалились. Выждав
достаточно долго, он приподнялся.

Он был один. Никого не было видно на фоне неба, ничьей фигуры не было
заметно на фиолетовом фоне востока. Он не видел ничего, кроме шатров