Чтение 21–й страницы книги ~Глаза верхнего мира~

Фарезм снисходительно покачал головой.

- Осторожность, как и другие добродетели, может быть доведена до
абсурда. Предсказание должно начаться немедленно.

Кьюджел попытался спорить и дальше, но Фарезм не уступал и вскоре
уплыл по тропе.

Кьюджел мрачно отошел к скале, обдумывая возможные уловки. Солнце
подходило к зениту, и рабочие начали обсуждать предстоящий обед. Наконец
главный каменщик дал сигнал; все положили инструменты и собрались вокруг
повозки, в которой привезли еду.

Кьюджел весело сказал, что с удовольствием присоединится к еде, но
главный каменщик не желал об этом и слышать.

- Как и во всех прочих делах Фарезма, должна соблюдаться абсолютная
точность. Немыслимое несоответствие, чтобы сорок четыре человека ели пищу,
предназначенную для сорока трех.

Кьюджел не нашелся, что ответить, и молча сидел, пока рабочие поедали
мясной пирог, сыр и соленую рыбу. Никто не обращал на него внимания, кроме
одного, ростом в четверть элла, чье великодушие намного превосходило рост
и который хотел отдать Кьюджелу часть своей пищи. Кьюджел ответил, что он
совсем не голоден, и, встав, отправился бродить среди работ, надеясь найти
где-нибудь забытый запас пищи.

Он бродил там и тут, но сборщики осколков убрали все постороннее. С
неутоленным голодом Кьюджел добрался до центра работ и тут на резном диске
увидел очень необычное существо: желатиновый шар, в котором сверкали
разноцветные частицы, от шара отходило множество прозрачных щупалец,
которые к концу сужались и как бы исчезали. Кьюджел нагнулся, осматривая
это существо, которое пульсировало в медленном внутреннем ритме. Он
потрогал его пальцем, и от места прикосновения побежали яркие искорки.
Интересно: существо с уникальными свойствами!

Достав булавку, он кольнул в щупальце, вызвав вспышку раздраженного
свечения, а в шаре золотые искорки забегали быстрее. Сильно
заинтересованный, Кьюджел придвинулся и занялся экспериментами, трогая там
и тут, с удовольствием следя за гневными вспышками.

Новая мысль пришла ему в голову. Существо похоже одновременно и на
кишечнополостное, и на иглокожее. Какая-нибудь мутация? Моллюск,
лишившийся раковины? Самое главное: съедобно ли оно?

Кьюджел достал свой амулет и приложил к центральному шару и по
очереди ко всем щупальцам. Звонка не было: существо не ядовито. Он раскрыл
нож и попытался отрезать одно щупальце, но оно оказалось слишком упругим и
ножу не поддавалось. Поблизости находилась жаровня: на ней калили и
острили инструменты рабочих. Кьюджел поднял существо за два щупальца,
отнес к жаровне и подвесил над огнем. Тщательно поджарил и, когда решил,
что оно готово, попытался съесть. После нескольких неудачных попыток он
затолкал существо в горло, обнаружив, что оно безвкусно и не питательно.

Резчики возвращались к работе. После многозначительного взгляда
главного каменщика Кьюджел двинулся по тропе.

Поблизости находилось жилище волшебника Фарезма - низкое длинное
здание из расплавленного камня, покрытое восемью странной формы куполами
из меди, слюды и яркого синего стекла. Сам Фарезм сидел перед своим домом,
со спокойным великодушием глядя на долину. Он поднял руку в приветствии.

- Желаю тебе приятного пути и успеха во всех делах.

- Естественно, я ценю пожелание, - с горечью ответил Кьюджел. - Но ты
мог бы оказать мне большую услугу, предложив хотя бы пообедать.

Фарезм сохранял спокойное благодушие.

- Это было бы неправильное альтруистическое действие. Преувеличенное
великодушие развращает реципиента и сводит на нет его собственные усилия.

Кьюджел горько рассмеялся.

- Я человек железных принципов и не жалуюсь, хотя вынужден был, из-за
отсутствия продовольствия, пообедать жестким прозрачным насекомым, которое
я нашел в центре работ.

Фарезм развернулся и с неожиданным напряжением посмотрел на него.

- Ты говоришь, большое прозрачное насекомое?

- Насекомое, эпифит, моллюск - кто знает? Никогда такого не видел, и
вкус у него, даже после того, как я его поджарил на жаровне, был
незнакомый.

Фарезм на семь футов взлетел в воздух и яростно взглянул на Кьюджела.
Он заговорил низким хриплым голосом:

- Опиши существо в подробностях.

Удивленный строгостью Фарезма, Кьюджел повиновался.

- Оно вот таких и таких размеров. - Он указал руками. - Прозрачное,
похожее на желатин, но со множеством золотых искорок. Искорки движутся и
пульсируют, когда существо встревожено. Щупальца к концу становятся
полупрозрачными и, кажется, не заканчиваются, а просто исчезают.
Переварить это существо нелегко.

Фарезм схватился за голову, впился пальцами в желтоватый пушок волос.
Закатил глаза и испустил трагический вопль.

- Ах! Пятьсот лет я трудился, чтобы приманить это существо,
отчаивался, сомневался, размышлял ночи напролет, но никогда не отказывался
от надежды, что мои вычисления правильны и расчеты убедительны. И вот,
когда оно наконец появилось, ты используешь его, чтобы насытить свой
прожорливый аппетит!

Кьюджел, испуганный гневом Фарезма, заявил об отсутствии у него злых
намерений. Смягчить Фарезма не удалось. Он провозгласил, что Кьюджел
вторгся в чужие владения и потому не может утверждать об отсутствии у него
злых намерений.

- Само твое существование приносит вред, и я сразу это заметил. Но
моя доброта способствовала попустительству, и я считаю теперь это
серьезной ошибкой.

- В таком случае, - с достоинством заявил Кьюджел, - я немедленно
удаляюсь. Желаю тебе удачи в оставшуюся часть дня, а засим - прощай.

- Не так быстро, - холодным голосом возразил Фарезм. - Нарушено
равновесие; причиненное зло требует противопоставить ему соответствующее
действие и восстановить Закон Равновесия. Серьезность твоего проступка я
могу объяснить так: если бы я раздробил тебя на мельчайшие возможные
частицы, искуплена была бы только одна десятимиллионная часть вреда.
Необходимо более строгое наказание.

Кьюджел с большой тревогой заговорил:

- Я понимаю, что совершил проступок с серьезными последствиями, но
вспомни: мое участие в этом чисто случайное. Я категорически заявляю,
во-первых, о своем полном незнании, во-вторых, об отсутствии преступных
целей, и, в-третьих, приношу свои глубочайшие извинения. А сейчас,
поскольку мне предстоит пройти многие лиги, я...

Фарезм сделал категорический жест. Кьюджел замолчал. Фарезм глубоко
вздохнул.

- Ты не можешь понять, какое бедствие принес мне. Я объясню, чтобы
тебя не удивили ожидающие строгости. Как я уже упоминал, появление этого
существа - кульминация моих огромных усилий. Я определил его природу,
изучив сорок две тысячи книг, написанных шифрованным языком, - на это
потребовалось сто лет. Вторую сотню лет я готовил точный чертеж рисунка,
который привлечет его, и описывал все необходимые приготовления. Потом я
нанял каменщиков и в течение трехсот лет готовил свой рисунок Поскольку
подобное включает подобное, все вариации и интерсекции создают
супраполяцию всех пространств, включая все промежутки и интервалы в
криптохорроидный виток, совместно существующий в потенциации
субубитального спуска. Сегодня произошла концентрация; "существо", как ты
его называешь, проявилось; и ты в своей идиотской злобе пожрал его.

Кьюджел с ноткой высокомерия заметил, что "идиотская злоба",
упомянутая рассерженным колдуном, была обыкновенным голодом.

- Но что такого необыкновенного в этом существе? В сети любого рыбака
можно найти множество еще более уродливых.

Фарезм выпрямился во весь свой рост, посмотрел на Кьюджела сверху
вниз.

- "Существо", - сказал он резким голосом, - есть ВСЕОБЩНОСТЬ.
Центральный шар - это все пространство, видимое снаружи. Щупальца - это
вихри, ведущие во все эпохи, и невозможно представить себе, какое ужасное
действие ты совершил своим троганием и пробованием, жарением и пожиранием.

- Но ведь я его переварю, - сказал Кьюджел. - И все эти разнообразные
элементы пространства, времени и действительности сохранят свою сущность,
пройдя через мой пищеварительный тракт?

- Ба! Это глупая мысль! Достаточно сказать, что ты причинил вред и
создал серьезное напряжение в онтологической ткани. Неизбежно тебе
придется восстанавливать равновесие.

Кьюджел поднял руки.

- Но, может, произошла ошибка? Может, это "существо" всего лишь
псевдоВСЕОБЩНОСТЬ? И нельзя ли еще раз привлечь это "существо"?

- Первые две теории непригодны. Что касается последней, должен
признать, что в моем мозгу формируется мысль о некоем отчаянном средстве.
- Фарезм сделал жест, и ноги Кьюджела приросли к земле. - Я отправляюсь в
предсказательную, чтобы подумать о всех последствиях этого ужасного
происшествия. В свое время я вернусь.

- К этому времени я совсем ослабну от голода, - раздраженно сказал
Кьюджел. - В сущности корка хлеба и кусок сыра предотвратили бы все эти
события, за которые меня упрекают.

- Молчание! - прогремел Фарезм. - Не забудь, что еще должен быть
решен вопрос о твоем наказании; высшая степень бесстыдной
нерассудительности - укорять человека, который изо всех сил старается
сохранить здравомысленное спокойствие!

- Позволь мне сказать! - ответил Кьюджел. - Если, вернувшись, ты
найдешь меня здесь мертвым, стоит ли зря тратить время на обдумывание
наказания?

- Оживление - это нетрудная задача, - сказал Фарезм. - Множество