Чтение 33–й страницы книги ~Языки Пао~

В Великом Зале Беран спокойно сидел на Черном Кресле - реликвии
династии Панасперов. Лицо его было утомленным, глаза - широко открытыми и
потемневшими. Когитанты стояли группами, перешептывались, искоса наблюдали
за Бераном.

Издалека послышался звук - это было горловое пение. Священная песнь,
песнь победы, звучала все громче, в естественном ритме бьющегося сердца,
шагающих ног.

Двери распахнулись: в Великий Зал вошел Эстебан Карбоне, Верховный
Маршал валиантов, сопровождаемый дюжиной молодых фельдмаршалов и простыми
офицерами, шедшими чуть позади. Эстебан Карбоне подошел прямо к Черному
Креслу и остановился перед Бераном:

- Беран! - начал Эстебан Карбоне. - Ты нанес нам неслыханное
оскорбление. Ты своими делами доказал, что ты - плохой Панарх, неспособный
управлять Пао. Поэтому мы пришли, чтобы свергнуть и уничтожить тебя.

Беран задумчиво кивнул - как если бы Карбоне пришел к нему с
прошением. Тот продолжал:

- К тем, кто располагает силой, в конце концов переходит и власть -
такова основная аксиома истории. Вы бессильны, сильны лишь мирмидоны.
Теперь мы встанем у кормила власти, и я провозглашаю сейчас то, что отныне
станет законом: Верховный Маршал мирмидонов теперь и навеки будет
исполнять функции Панарха Пао.

Беран не произнес ни слова - действительно, слов тут не требовалось.

- Посему, Беран, все, что позволяет тебе сейчас твое потрепанное
достоинство, - оставить Черное Кресло и идти навстречу смерти.

Вдруг вмешались когитанты. Финистерл сказал зло:

- Одну минуту. Вы зашли слишком далеко, да и чересчур поспешили.

Эстебан Карбоне резко обернулся к нему:

- Что вы сказали?

- В принципе ваш тезис верен: править должен тот, в чьих руках сила.
Но я возражаю против второго утверждения: что вся сила на Пао
сосредоточена в ваших руках.

Эстебан Карбоне рассмеялся:

- А разве есть кто-нибудь, кто мог бы удержать нас, что бы мы ни
собирались сделать?

- Дело не совсем в этом. Ни один человек не может править Пао без
согласия на то паонитов. Вы этого согласия не получите.

- Согласие не имеет значения. Мы не станем вмешиваться в дела
паонитов. Они могут управлять собой сами - до тех пор, пока удовлетворяют
все наши нужды.

- И вы рассчитываете на то, что текниканты будут продолжать снабжать
вас оружием и боевой техникой?

- А почему бы нет? Им мало дела до того, кто покупает их товары.

- Ну, а кто введет их в курс ваших надобностей? Кто отдаст
необходимые распоряжения паонитам?

- Естественно, мы сами.

- А как они поймут вас? Вы не говорите ни на языке текникантов, ни на
языке Пао, а они не понимают валианта. Мы, когитанты, отказываемся служить
вам.

Маршал снова рассмеялся:

- Это уже становится интересным. Вы хотите сказать, что когитанты,
как люди весьма сведущие в лингвистике, будут править валиантами?

- Нет. Я лишь имел в виду, что вы не в состоянии править планетой
Пао, ибо не сможете общаться с теми, кого хотите видеть своими вассалами.

Эстебан Карбоне пожал плечами:

- Это не имеет большого значения. Мы немного владеем Пастичем -
достаточно для того, чтобы нас поняли. А скоро мы будем говорить еще лучше
и научим наших детей.

Беран впервые за все это время заговорил:

- Я предлагаю решение, которое, возможно, удовлетворит всех. Давайте
условимся, что валианты вправе уничтожить столько паонитов, сколько им
угодно - всех тех, кто окажет им активное сопротивление, - и таким образом
осуществлять диктат. Вскоре они окажутся перед противоречием: во-первых, в
паонитской традиции противиться любого рода принуждению, а во-вторых, они
не смогут общаться ни с паонитами, ни с текникантами.

Карбоне слушал с непреклонным выражением лица.

- Время стушует это противоречие. Помни: мы по природе своей
завоеватели.

- Согласен, - кивнул Беран устало. - Вы завоеватели. Но все же вам
лучше править с минимумом проблем. А пока Пао не заговорит на едином
языке, таком как Пастич, вы не можете управлять без крупных массовых
беспорядков.

- Тогда весь Пао должен заговорить на едином языке! - закричал
Маршал. - Это легко поправимо. Что такое язык - просто набор слов. Вот мое
первое распоряжение: каждый человек на планете - будь то мужчина, женщина
или ребенок - обязаны изучать Пастич.

- А пока они его не выучили - что будет? - поинтересовался Финистерл.

Эстебан прикусил губу.

- Что ж, события должны идти своим чередом, - он поглядел на Берана.
- А потом вы признаете мою власть?

Беран засмеялся:

- Охотно. В соответствии с вашим пожеланием отныне я приказываю,
чтобы каждый ребенок - валиант, текникант, когитант и паонит - изучал
Пастич, отдавая ему приоритет даже перед языком его родителей.

Эстебан Карбоне уставился на него в нерешительности, некоторое время
молчал и наконец произнес:

- Ты очень ловко вывернулся, Беран. Это правда, что мы, валианты, не
хотим обременять себя рутиной правления, и это единственный повод для
заключения с тобой соглашения. В этом и будет заключаться твоя
единственная польза. И до тех пор, пока ты послушен и полезен нам, ты
можешь восседать в Черном Кресле и носить имя Панарха, - он поклонился и
строевым шагом вышел из павильона.

Беран тяжело опустился в Черное Кресло. Лицо его было бледным и
измученным, но спокойным.

- Я пошел на компромисс, я унизился, - сказал он Финистерлу. - Но
однажды я добьюсь претворения в жизнь всех моих планов. Палафокс мертв, и
мы должны взяться за главную задачу моей жизни - объединение Пао.

Финистерл протянул Берану один кубок горячего вина, сделал большой
глоток из другого:

- Эти чванливые петушки - сейчас они маршируют вокруг своей стелы,
бьют себя в грудь и в любой момент... - он направил палец на вазу с
фруктами. Из пальца вырвалось голубое пламя, ваза разлетелась в осколки.

- И все-таки это лучше, чем если бы мы позволили им восторжествовать,
- сказал Беран. - В общем, они неплохие люди, хотя и наивные - и более
охотно будут сотрудничать с нами в качестве хозяев, нежели подчиненных. А
через двадцать лет...

Беран встал. Они с Финистерлом подошли к окнам и взглянули на крыши
Эйльянре. Панарх продолжал:

- Пастич - смесь из языков Брейкнесса, Пао, текниканта, валианта...
Пастич - служебный язык. Через двадцать лет все будут говорить на Пастиче.
Он обогатит прежний образ мышления, сформирует новый. Каким тогда станет
Пао?

Беран и Финистерл глядели в ночь, озаренную огнями Эйльянре, и
размышляли.