милосердные руки задрапировали их белым холстом. Слева лежал государь
Дерек Хранитель Венца; он тоже был укрыт с головой, ибо улыбка,
запечатленная смертью на его лице, была слишком страшна.
лежал в доспехах - отцовских доспехах, в которых ему суждено было пасть.
Остывшие руки, сложенные На груди, держали древний меч, тоже завещанный
ему отцом. А на пробитой груди лежало украшение, смысла которого никто из
Рыцарей не ведал.
темен; его мерцание затмилось, пока Лорана держала его в руке. Тем не
менее, глядя на меркнувший Камень, Лорана многое поняла. Так вот, значит,
каким образом разделили они тот сон о Сильванести. Понимал ли Стурм
могущество Камня? Чувствовал ли нерасторжимость уз, связавших его с
Эльханой?.. Вряд ли, печально сказала себе Лорана. Эльфы привыкли считать,
что людям попросту не дано... А впрочем... Грустно и бережно опустила она
Камень Стурму на грудь, скорбя о темноволосой эльфийке, которая наверняка
уже знала, что сердце, против которого мерцал потускневший Камень,
остановилось навеки.
так некоторое время. Потом повернулись к Лоране.
вспомнить!.. Но долго-долго слышалось в тишине только приглушенное
всхлипывание старого гнома, да Тассельхоф, отворачиваясь, жалко шмыгал
носом. Лорана смотрела в умиротворенное лицо Стурма... и не могла
выговорить ни слова.
боли, ни страданий, ни одиночества. Для него война завершилась. И он погиб
победителем.
совсем одну!.. Сперва Танис, потом Элистан, а теперь еще и ты!.. Как же я
отпущу тебя, Стурм!.. Как ты мог погибнуть и бросить меня! Не смей!.. Не
пущу!..
холодом могильного подземелья. - Благородных речей, прославляющих
геройские деяния наших погибших. Ну так вот, от меня вы их не услышите!
дни юности Кринна, умерли отягощенными взаимной враждой, гордыней,
честолюбием и жадностью, Я вижу, вы смотрите на Дерека Хранителя Венца, но
не он один в том повинен. Виновны вы все! Все! Все, кто в этой схватке за
власть прикидывал и раздумывал, на чью сторону встать!
Слезы душили Лорану. Но вот рука Флинта стиснула ее ладонь. Лорана
собралась с силами и продолжала:
сверял каждый прожитый день со священным для него Кодексом Чести. А ведь
большую часть этих самых своих дней он формально оставался вне Рыцарства.
Он был Рыцарем по духу и сердцу своему! А не по записи в каком-нибудь там
списке!..
Копье и высоко подняла его над головой. Это движение словно бы освободило
ее дух; тьма, окутавшая было эльфийку, была изгнана. И когда она
заговорила вновь. Рыцари недоуменно вскинули глаза. Ее красота показалась
им благословением, подобным веянию весеннего утра.
лучистые глаза на Копье. - Я отправлюсь в Палантас. Я расскажу им о том,
что здесь случилось сегодня Я возьму с собой это Копье и голову дракона. Я
швырну эту мерзкую, кровавую голову на ступени их великолепных дворцов! Я
встану на нее, как на трибуну, и заставлю их услышать меня! И Палантас
будет слушать! Его жители поймут, какая опасность им угрожает. А потом я
поеду в Санкрист и на Эргот, я буду странствовать по всему миру, который
никак не отбросит свои ничтожные свары, чтобы сообща бороться с врагом!
Ибо, пока мы не уничтожим крупицы зла в своих собственных душах - как это
сделал человек, о котором я говорю, - не видать нам победы и над тем
великим Злом, которое собралось нас поработить!
проводить к Тебе, Паладайн, благородные души Рыцарей, погибших в Башне
Верховного Жреца. Даруй же нам, оставшимся пребывать в истерзанном войнами
мире, такую же высоту духа, как та, что отметила жизнь и гибель этого
человека!..
не горевала по Стурму. Она плакала о себе. Ей будет так не хватать его. И
Танис... Какими словами расскажет она ему о гибели друга?.. Как станет
жить в мире, из которого ушла такая душа?..
обнял ее. Тассельхоф погладил ее по голове.
голоса мужчин, слившиеся в скорбном рыцарском гимне.
Ларссон Стиг
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Земляной Андрей
Шилова Юлия
Афанасьев Роман