как-нибудь и здесь... - И добавил про себя: - ...может быть.
скалы ход и не думал расширяться; кое-где им приходилось ложиться плашмя и
по-змеиному ползти через грязь. Могучему Карамону приходилось заметно хуже
других; был момент, когда Танис начал уже подумывать, не оставить ли
великана снаружи. Тассельхоф ждал их с той стороны. Он нетерпеливо
заглядывал в лаз, окликая ползущих.
там, впереди. А какое тут место, Танис! Закачаешься!..
кругом, пока все его друзья благополучно не одолели тоннель. Но вот
наконец соединенными усилиями выволокли наружу изодранного, в кровь
исцарапанного Карамона...
Богов.
заметил Тассельхоф. И Танис вынужден был с ним согласиться.
поразило здесь Таниса, было физически ощутимое чувство заброшенности. Пока
они шли по горной тропе, спутников все время окружала хлопотливая жизнь:
на деревьях распускались почки, зеленела трава, сквозь грязь и остатки
сугробов пробивались цветы. А здесь... здесь было пусто. Серое дно
каменной чаши, абсолютно ровное и гладкое, было безжизненным и бесплодным.
Величавые пики, громоздившиеся кругом, казалось, нависали над странной
долиной, прямо-таки вдавливая путешественников в крошащийся камень под
ногами. А какое здесь было небо! Они еле вспомнили о том, что снаружи шел
дождь; над Обителью Богов сияла чистейшая ледяная лазурь - ни солнца, ни
птиц, ни облаков. Ни дать ни взять синее немигающее око глядело наземь с
высоты...
валунов. Необработанные камни удивительно точно прилегали один к другому:
с того места, где он стоял, Танису никак не удавалось рассмотреть, что же
охраняли эти безмолвные стражи. А кроме них, в усыпанной каменной крошкой
долине ничего не было видно...
боюсь - зла здесь, по-моему, никакого нет, только печаль. Если Боги
вправду приходят сюда, то, наверное, затем, чтобы поплакать над горестями
мира!..
что-то сказать, - но не успел.
другой повыше. Они боролись. По крайней мере, Тассельхофу так показалось.
различали. - Ой, кабы он чего над Флинтом не учинил!.. Скорей, Танис!..
стоит костил себя на бегу за то, что допустил подобное, за то, что не
присмотрел как следует за Беремом, за то наконец, что не вытряс из него
всего того, о чем тот явно недоговаривал... Друзья что-то кричали ему, но
Танис не слышал. Он видел только тех двоих, и чем ближе, тем яснее.
пелена. Легкие горели огнем; дышать было нечем. И все-таки полуэльф знай
прибавлял шагу. Вот Берем обернулся к нему. Казалось, он пытался что-то
сказать: Танис видел, как шевелились его губы, но слов разобрать не мог
из-за бешеного стука в висках. Флинт лежал у ног Берема. Гном не открывал
глаз, голова его безжизненно клонилась к плечу, а лицо было
пепельно-серым...
его!..
не хуже огненных шаров старого мага, наполнив невыносимой болью все его
существо. Кровавый туман заметался перед глазами...
собой оказалась в ладони. Мелькнули глаза Берема: в них не было страха,
лишь глубокая скорбь. Потом глаза округлились от боли, и тут только Танис
понял, что вгоняет меч в податливое человеческое тело.
Берем прижимался спиной...
на него навалилась какая-то тяжесть, едва не сбившая его с ног...
и еще... Чьи-то сильные руки тащили его прочь, но обезумевший полуэльф
вырвался. Когда он наконец высвободил меч, тело Берема сползло наземь.
Кровь хлестала из чудовищной раны в груди, чуть-чуть ниже камня,
лучившегося зловещим сиянием...
пронзительные, тонкие крики, полные горя. Танис в ярости крутанулся - кто
смел помешать ему?.. Он увидел рослого мужчину с искаженным горем лицом и
заплаканную рыжеволосую девушку. Он не понимал, кто это такие. А потом
перед ним появился древний, древний старик. Лицо его было спокойно, а
глаза, неподвластные течению лет, - полны печали. Старец чуть улыбнулся
Танису и положил руку ему на плечо.
лихорадкой. Танис ощутил, как к нему постепенно возвращается разум, а
перед глазами рассеивается багровая пелена. Он выронил окровавленный меч
и, рыдая, скорчился у ног Фисбена. Старец нагнулся и ласково погладил его
по голове.
с другом, ибо ему предстоит долгий путь.
старого мага и пошел, спотыкаясь, туда, где лежал на камнях Флинт. Голова
гнома покоилась на коленях у Тассельхофа.
колени и крепко стиснул узловатую руку старейшего своего друга...
легонько постучал по своей груди: - Берем как раз собирался нырнуть в
такую же дыру по ту сторону, когда мое старое сердчишко некстати
надумало-таки лопнуть. Наверное, он услышал, как я вскрикнул: он вернулся,
подхватил меня на руки и уложил...
тебя не...
Да он мухи не обидит, Танис! Он же кроткий, точно Тика... - И гном
улыбнулся девушке, склонившейся над ним с другой стороны. - Ты уж
присмотри за этим здоровым олухом, ладно? - сказал он ей. - Ага, а вот и
он...
проворчал гном, с любовью глядя на Карамона. - А если все-таки разыщешь
своего братца, повышиби пыль из его красного балахона... от моего имени...
хорошо?..
поставил на ноги Тику - и увел девушку прочь.
Тас. - Ты же только и будешь делать один, что влипать во всякие
неприятности!..
все-таки забери мой шлем... тот, с плюмажем из гривы грифона... - И на
всякий случай он наградил Таниса суровым взглядом, потом вновь посмотрел
на плачущего кендера. Вздохнув, Флинт потрепал его по руке. - Ладно, не
принимай близко к сердцу, сынок. Я, если разобраться, совсем не плохую
жизнь прожил... Какие друзья у меня были... Много я повидал злого, но ведь
и доброго тоже... А теперь в мир явилась надежда... Жалко мне от вас
уходить. - Тут его быстро тускнеющий взор обратился на Таниса. - Причем
именно тогда, когда я вам так нужен... Хорошо хоть, я успел научить тебя
всему, что знаю, мальчик мой. Все будет хорошо... я-то уж знаю... все...
будет... хорошо...
его за руку. Тассельхоф безутешно уткнулся лицом в плечо старого гнома...
Подошел Фисбен и остановился у Флинта в ногах.
неожиданно прояснившимися глазами. - Не проводишь меня, а? Хотя бы в
начале пути? А то... чуток боязно одному... Я так долго путешествовал
среди друзей, что совсем отвык... от одиночества...
Заботы этого мира более не коснутся тебя. Ты заслужил отдых.
меня, когда буду нужен... Хорошо?
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Березин Федор
Орлов Алекс
Гуль Роман Борисович
Роллинс Джеймс