пациентов займут раненые, а медиков будет катастрофически не хватать. Но,
пожалуй, признал Конвей грустно, нынешнее положение дел - единственный
случай для врача, вроде него, сделаться начальником госпиталя. Он не
лучший из достойнейших, он всего лишь последний, кто уцелел. Чувства его
были смешанными: страх, раздражение, гордость; ему предстояло командовать
госпиталем до конца его - или своих дней.
санитаров и медсестер. В том, что в палате царит порядок, несомненно, его
заслуга, однако, он начал понимать, что пытался спрятаться за хлопотами о
тралтанах, пытался уйти от ответственности.
понравится, поэтому я и предлагаю пойти в ваш кабинет, чтобы вы своими
громогласными возражениями не потревожили раненых.
обнаружилось, что его голос обрел обычные саркастические нотки:
потому что мой дисциплинированный рассудок не приемлет их дикости.
О'Мара сообщил Конвею, что это посланцы Дермода, которым поручено
подготовить помещения для размещения штаба. Пока Дермод командовал флотом
с "Веспасиана", но, едва не разлетевшись на куски заодно с "Домицианом",
решил не искушать судьбу.
кабинет главного психолога. - Встреча с мониторами натолкнула меня на
другую. Что, если мы попросим Дермода одолжить нам корабельные
трансляторы?
Трансляторы того типа, который нам нужен, имеются лишь на больших кораблях
и являются тем элементом, удаление которого превратит звездолеты в
небоеспособные единицы. Кроме того, нам понадобится как минимум двадцать
таких компьютеров, а крейсеров же осталось куда меньше. А какая глупость
пришла вам на ум сначала?
рассматривал его, не произнося ни слова, потом сказал:
я прыгаю по столу, стучу ногами и тому подобное. Откровенно говоря, если
бы не усталость, я бы именно таким образом и поступил. Вы сознаете, во что
норовите меня втравить?
я надеюсь более или менее избежать побочных эффектов за счет того, что
позволю мнемограмме завладеть моим сознанием до тех пор, пока это будет
необходимо, а затем подавлю ее и стану переводить. Так оно и было с
мнемограммой тралтанов, и я не вижу, почему та же самая уловка не должна
сработать с ДБЛФ или кем-то еще. Язык ДБЛФ сравнительно прост, во всяком
случае, мне кажется, что стонать по-келгиански будет проще, чем ухать
по-тралтански.
палате - лишь настолько, насколько окажется необходимым для разрешения
проблемы перевода. Некоторые звуки инопланетной речи воспроизвести горлом
будет трудновато, но он собирался попутно использовать кое-какие
музыкальные инструменты. И потом, разве он единственный обратится в
ходячий транслятор? Разве среди инопланетян и землян не найдется таких,
кто согласится принять одну-две мнемограммы? Возможно, многие из них
сделали это, но не догадались попробовать себя в качестве переводчиков.
Язык Конвея едва поспевал за стремительно мчавшимися мыслями.
мнемограмма завладеет вашим сознанием, потом вы ее подавите, заставите
слушаться себя и так далее. Ну а если у вас не получится? Помнится, раньше
вы работали только с двумя мнемограммами одновременно, а сейчас рветесь
взять сразу несколько. - На долю секунды он замялся и продолжил: - Вы
принимаете в себя запись воспоминаний и ощущений медика-инопланетянина.
Она не стремится вытеснить вас из вашего сознания, но с перепугу вы можете
решить, что так оно и есть на самом деле. Вы знаете, порой мнемограммы
снимаются с весьма агрессивных существ. С теми врачами, которые впервые
берут, так сказать, пачку мнемограмм, происходят странные вещи. У них
начинаются головные боли, кожные болезни и прочие расстройства организма;
все они имеют психосоматическую основу, но доставляют человеку немало
неприятных переживаний. Мощный интеллект способен совладать с подобными
явлениями, но под мощью я разумею не голую силу, которой тут явно
недостаточно, а силу в соединении с гибкостью и наличие своего рода якоря,
чтобы вашей собственной личности было за что зацепиться. Предположим, я
одобрю вашу авантюру. Сколько мнемограмм вам понадобится?
растения, с которыми он познакомился перед отлетом на Этлу, и те существа,
чьим лечением занимался Маннон.
он. - Им не привыкать к расшестерению сознания. Но вы...
инопланетные звуки, проникавшие в кабинет из коридора. Должно быть,
разговор велся на высоких тонах, ибо стены кабинета главного психолога
считались звуконепроницаемыми.
потом лечить вас от шизофрении, которую вы наверняка заработаете. В наших
условиях надевать на вас смирительную рубашку - непозволительная роскошь,
поэтому я приставлю к вам сторожевого пса. Вас будет сопровождать ГЛНО.
Вот вам и седьмая мнемограмма.
очень несладко, а потому я вынужден был дать нашему приятелю
успокоительного. Но приглядеть за вами или даже помочь он сможет.
Ложитесь.
майор заговорил, принялся задавать вопросы и сам на них отвечать. Конвей,
заявил он, должен погрузиться в бессознательное состояние, должен проспать
по крайней мере четыре часа. Быть может, прибавил психолог, он и затеял
все это лишь для того, чтобы иметь возможность как следует выспаться. Ему,
прибавил О'Мара, предстоит выполнить неимоверно сложную работу, от него
потребуется, помимо того, чтобы быть одновременно семью существами, еще и
находиться в семи местах сразу, так что сон доктору ни капельки не
помешает...
глаза. - Выучив в палате несколько основных фраз, я передам их тамошнему
персоналу и отправлюсь дальше. Ведь нужно только, чтобы они понимали,
когда хирург просит скальпель или зажим, а когда говорит: "Сестра,
перестаньте дышать мне в затылок"...
узким, смутно знакомым и в то же время чужим. Отдохнувшим он себя не
чувствовал. Под потолком, вцепившись в него шестью ножками-трубочками,
висело крошечное, огромное, хрупкое, прекрасное, отвратительное существо,
которое являлось кошмарным сном во плоти. Оно напоминало по виду клеллов,
которыми он закусывал на дне своего озерца, и многое другое, в том числе
такого же, как и он сам, обычного цинруссианина-ГЛНО. Существо
затрепетало, уловив исходящее от него эмоциональное излучение. Ну,
разумеется, цинруссиане - эмпаты. Вынырнув на поверхность сознания из
водоворота чужих мыслей, воспоминаний и впечатлений, Конвей сказал себе,
что пора приниматься за дело. Первое испытание он решил провести на
Приликле, благо тот был рядом, и начал рыться в памяти, отсеивая ненужные
сведения и подбираясь шаг за шагом к обретенному столь необычным путем
знанию цинруссианского языка. Нет, поправил он себя, не цинруссианского, а
своего родного. Он должен мыслить и чувствовать, как истинный ГЛНО. Вот
как будто что-то намечается. Ох, ну и мерзость...
эмпатов, обитающей на планете с низкой гравитацией. Теперь он сознавал
красоту пятнистого экзоскелета Приликлы, замечал юношеский отлив его
полуатрофировавшихся крылышек и то, как шевелились жвалы собрата от
волнения за него - него, Конвея. Ведь Конвей принадлежал к расе эмпатов и,
если верить воспоминаниям, вел счастливый и здоровый образ жизни типичного
ГЛНО, однако его эмпатические способности куда-то исчезли. Он видел
Приликлу, но не воспринимал его эмоций; свойство, которое как бы
окрашивало в разговоре в различные тона каждое слово, жест и мимику,
позволяя двум цинруссианам, находящимся в пределах видимости друг друга,
получать неизъяснимое наслаждение, сейчас у Конвея начисто отсутствовало.
Он помнил, что всегда умел устанавливать эмпатический контакт, но в
действительности будто превратился к глухонемого. Человеческий же разум не
обладал способностью к эмпатии, а потому в настоящий момент не в силах был
чем-либо помочь ущемленному сознанию ГЛНО.
обращался с ГЛНО без транслятора, понял, что коллега говорит ему: "Мне
очень жаль" - и выражает искреннее сочувствие. Он попытался произнести
подлинное имя Приликлы, которое лишь весьма приблизительно передавалось
звуками универсального языка. С пятой попытки у него вышло нечто
Курылев Олег
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Ильин Андрей
Ильин Андрей
Каргалов Вадим