никто не может сидеть за рулем... На это понадобятся дни... если только
они еще есть у нас, эти дни...
тишина. Я прислушался, но различил только доносившиеся откуда-то стоны.
Меня охватила тревога. Я вылез из постели и торопливо оделся. На
лестничной площадке я прислушался снова. Нигде в доме не было слышно
шагов. На меня вдруг нахлынуло скверное ощущение, будто история
повторяется и я опять нахожусь в больнице.
мужчина. Он выглядел очень плохо и был в полубреду. Я ничего не мог
сделать. Я снова закрыл дверь.
голос позвал:
приходила ко мне вчера вечером. Когда я вошел, она повернула ко мне лицо.
Я увидел, что она тоже больна.
Билл. Я сказала им, что вы не уйдете... но они сказали, что вы уже ушли. И
они все ушли, все, кто мог ходить.
приступ прошел. Она лежала, и струйки пота стекали по ее лбу.
чего-нибудь... покончить с этим?
вложил ей снадобье в другую руку.
и спасибо вам за то, что вы сделали.
сказали бы: "Возьми меня с собой", когда она сказала: "Останься с нами"?
молодом человеке, который в нас стрелял.
пошел на убыль, но теперь, когда мир снова впал в дикость, представлялось
необходимым либо быть готовым в случае надобности вести себя по-дикарски,
либо в скором времени вообще перестать вести себя как бы то ни было. На
Сент-Джеймс-стрит было несколько магазинов, где с величайшей изысканностью
торговали всеми видами смертоносного оружия - от ружей на птиц до винтовок
на слонов.
агрессивности. У меня вновь был добрый охотничий кинжал. В кармане лежал
пистолет, точный в надежный, как научный прибор. На сиденье рядом
покоились заряженный дробовик двенадцатого калибра и коробки с патронами.
Я выбрал дробовик, а не винтовку: гремит он не менее убедительно, верхушку
же триффида снесет, не в пример пуле, начисто. А триффиды были уже в самом
Лондоне. По-видимому, они еще старались избегать улиц, но я заметил, как
несколько штук ковыляли через Гайд-парк, и еще несколько торчало в
Грин-парке. Скорее всего это были декоративные экземпляры с урезанным
жалом, но, может быть, и нет.
покинутых машин замерла на улицах. Людей почти не было.
застыли на трех минутах седьмого. Было трудно поверить, что теперь это
просто претенциозное украшение из непрочного камня, которому предстоит
медленное разрушение. Пусть градом посыплются вниз на террасу его
обвалившиеся бельведеры - больше не будет негодующих членов парламента,
сетующих на риск, которому подвергаются их драгоценные жизни. Наступит
время, и потолки и крыши проваляться в эти залы, откуда на весь мир
звучало эхо добрых намерений и наивных уловок.
обрушатся каменные набережные, разольется вода и Вестминстер снова
превратится в островок на болоте.
серебристо-серое аббатство. Оно стояло, отчужденное своим возрастом от
эфемерной поросли вокруг. Прочный фундамент веков поддерживал его, и, быть
может, ему предстояло еще долгие века сохраняться в неприкосновенности и
служить памятником тем, чья работа была теперь разорена дотла.
романтической меланхолии, придет взглянуть на аббатство. Но романтизм
такого рода есть сплав трагедии и давних воспоминаний. Мне же все это было
слишком близко.
был одинок с тех пор, пока шел из больницы по Пиккадилли. Во всем, что я
видел тогда, была неразгаданная новизна. А теперь я впервые почувствовал
ужас, который обрушивает одиночество на стадное по натуре животное. Я
ощущал себя голым, беззащитным против всех страхов, кравшихся за мною по
пятам...
меня своим эхом. Мне страстно хотелось бросить машину и бесшумно двигаться
пешком, ища безопасности в собственной ловкости, подобно зверю в джунглях.
Вся моя воля потребовалась мне, чтобы не сорваться и продолжать
действовать по плану. Ведь я знал, что стал бы делать, если бы мне
достался этот район: я бы искал продовольствие в его крупнейшем
универсальном магазине.
флота. Но сейчас там не было ни души.
похожее на груду тряпья. Я хлопнул в ладоши. Кот поглядел на меня и
скрылся.
середине улицы огромный круг сыра. Услыхав мои шаги, он опрокинул сыр, сел
на него и принялся яростно размахивать палкой. Я вернулся к машине.
какой-нибудь отель. Я вспомнил, что несколько отелей есть вокруг вокзала
Виктории, и направился туда. Их оказалось там гораздо больше, чем я
предполагал. Обследовав десяток и не найдя никаких признаков
организованной стоянки, я понял, что это совершенно безнадежно.
именно благодаря ей кто-то остался в живых. В этом районе я встретил пока
всего несколько человек, способных передвигаться. Теперь мне уже казалось,
что не осталось ни одного. Но в конце концов на углу Бекингэм Палас-род я
заметил сгорбленную старуху, сидевшую на пороге. Всхлипывая и ругаясь, она
терзала сломанными ногтями консервную банку. Я отправился в лавчонку
поблизости и нашел там полдюжины банок бобов, забытых на верхней полке.
Затем я нашел консервный нож и вернулся к ней. Она все еще безуспешно
терзала свою жестянку.
зрячая девушка. Вы ничего не знаете о ней? Она обслуживала группу слепых.
продержаться дольше, чем всем остальным. Я едва поверил своим глазам,
когда она кивнула.
пришло, что речь могла идти вовсе не о Джозелле.
их. Такой старухе, как я, не угнаться за молодыми, и я их потеряла. Они не
стали ждать бедную старуху, и я так и не нашла их больше. Она продолжала
трудиться над банкой.
снова нашла.
не может.
банки?
Никитин Юрий
Самойлова Елена
Суворов Виктор
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия