глупая и невежественная метафора, как "Мать Природа"? Ведь Природа
безжалостна, отвратительна и жестока, хотя некоторые верят, что это
необходимо для возникновения цивилизации. Мы считаем жестокими диких
животных, но даже самые свирепые из них покажутся почти ручными, если
представить себе жестокость, которая требуется от людей в открытом море
после гибели корабля; что же касается насекомых, то их жизнь обеспечивают
процессы, фантастически жуткие, с нашей точки зрения. Нет большей иллюзии,
чем то ощущение уюта, которое возникает от слов "Мать Природа". Каждый вид
должен бороться, чтобы выжить, и он будет ради этого делать все, что
только может, даже самое отвратительное, разве только какой-нибудь другой
инстинкт окажется сильнее инстинкта самосохранения.
постоянно возвращаются к чему-то...
Кукушки очень настойчивы в своем стремлении выжить. Настолько настойчивы,
что остается только один выход, стоит только им попасть в чье-то гнездо.
Я, как ты знаешь, гуманист; ни жестким, ни тем более жестоким меня назвать
нельзя...
себя одобрить то, что сделать необходимо. И даже если мы осознаем, что
выбора нет, с этим не согласятся остальные. Поэтому мы, как бедные
пеночки, будем выкармливать и растить чудовище, предавая тем самым свой
собственный род. Странно, не правда ли? Мы запросто можем утопить выводок
котят, которые ничем нам не угрожают, но будем заботливо растить эти
создания.
пристальным взглядом посмотрела на мужа.
Мне пришло в голову, что тезис "Живи и давай жить другим" применим лишь в
определенных границах - пока сознаешь свою безопасность. Когда же я
почувствовал - как никогда ранее, - что мое положение венца творения
оказалось под угрозой, этот тезис сразу же перестал мне нравиться.
необычных малышей...
не забудь еще и Харримана, - заставив выполнять свои желания.
случаи удивительного взаимопонимания, психической общности...
случаях?! Нет, ни о какой привязанности не может быть и речи. Это самые
практичные, здравомыслящие и независимые детишки, какие когда-либо
существовали на свете. Еще они, пожалуй, самые самовлюбленные, и не
удивительно - они могут получить все, чего захотят. Пока они еще в том
возрасте, когда им хочется не слишком многого, но позже... что ж,
увидим...
перебил ее.
удивительно, что теперь он ведет себя как зазнавшийся страус. Его вера в
истерию стала почти патологией. Надеюсь, отпуск пойдет ему на пользу.
терпения. Уиллерс никогда не пытался ничего объяснить. Он согласился с
отдельными фактами, от которых нельзя было отмахнуться, а остальные
старался просто не замечать, а это уже нечто другое.
очевидным сами.
тебе вопрос: если бы ты пожелала бросить вызов стабильному и хорошо
вооруженному обществу, что бы ты стала делать? Попробовала бы попытку
нападения, вероятно, дорогую и наверняка разрушительную? Или, если время
для тебя не столь важно, применила бы тактику "пятой колонны", чтобы
атаковать врага изнутри?
перемен.
Зеллаби. Доктор Уиллерс передал свою практику ассистенту, помогавшему ему
во время кризиса, и отправился вместе с женой в заслуженный отпуск - как
говорили, в кругосветное путешествие.
всего несколько дней. Ученым сообщили об этом в понедельник, и они сразу
принялись паковаться. В среду начали прибывать большие фургоны, а к концу
недели главное здание и дорогостоящие новые лаборатории уже стояли с
темными окнами, пустые и отдающие эхом, оставив у жителей поселка чувство,
что они наблюдали волшебную пантомиму. Мистер Кримм исчез вместе со своими
сотрудниками, включая двух девушек, которые в начале лета уволились, а
потом вновь поступили на работу; и когда этот исход завершился,
единственным напоминанием о Ферме, не считая самого здания, осталась одна
молодая женщина, которая предпочла быть рядом со своим ребенком, и четверо
золотоглазых Детей, которым нужно было найти приемных родителей.
супружеская пара по фамилии Фримен. Своим видом они напоминали высушенные
мумии, их семнадцатилетняя дочь выглядела немногим лучше. Мистер Фримен
представился врачом, специализирующимся по социальной психологии, жена его
тоже оказалась доктором медицины. Нам намекнули, что их задача - изучение
развития Детей. Этим они, видимо, и занимались, постоянно что-то
высматривая, порой заглядывая в дома, и довольно часто их можно было
видеть на одной из скамеек на лужайке, где они с важным видом бдительно
несли свою вахту. Сочетание агрессивных манер со скрытностью привели к
тому, что уже через неделю все возмущались их поведением и называли их не
иначе как Пронырами. Однако другой чертой характера Фрименов была
настойчивость, и, в конце концов, их стали воспринимать как нечто
неизбежное.
имеют, но действительно были командированы в Мидвич. Мне подумалось, что
если это - единственное последствие страстного желания Уиллерса добиться
изучения Детей, то очень хорошо, что сейчас его с нами нет.
какой департамент подбирал таких работников, но нам казалось, что будь они
пообщительнее, то могли бы с меньшими усилиями получить гораздо больше
информации. Так или иначе, какая-то польза от их рапортов, вероятно, была,
и нам оставалось только смириться с их излюбленной манерой шнырять по
поселку.
первого года их жизни, почти ничто не внушало нам опасений. Кроме
перманентного сопротивления попыткам увезти любого из них из Мидвича,
прочие проявления их способностей к принуждению были весьма умеренны и
нечасты. Они были, по словам Зеллаби, детьми очень разумными и
самостоятельными - пока к ним не начинали относиться пренебрежительно или
препятствовать их желаниям. За двумя исключениями, здоровье их также было
в полном порядке. Этими двумя исключениями оказались две болезненные
девочки, которые незадолго до Рождества подхватили какую-то вирусную
инфекцию и умерли в течение нескольких часов.
предсказания старух или иначе сформулированные, но не менее мрачные,
прогнозы самого Зеллаби; время текло настолько безмятежно, что не только
мы с Джанет, но и многие другие начали сомневаться, не преувеличены ли
наши страхи, и не ослабевают ли необычные способности Детей - может быть,
они совсем исчезнут, когда те подрастут?
ускользнуло от внимания Фрименов, несмотря на их добросовестную слежку.
вытащил нас на улицу. Я пытался протестовать, но он был неумолим.
работы. У меня самого перед глазами стоит отчаянное лицо моего издателя.
Но это очень важно. Мне нужны свидетели, заслуживающие доверия.
экспериментом и делать свои выводы. Вот здесь, - он похлопал себя по
карману, - наш инструмент.