становится все больнее. Пожалуй, впервые в жизни я оказался в положении,
которое требовало немедленного и твердого решения.
этого не сделаешь, ты останешься здесь навсегда и умрешь...
завороженная глядела она, как я разрезаю шнурок. А когда я покончил с этим
делом, сказала:
спиной. Я слышал, как она тяжело дышала, а потом снова заплакала.
все-таки вытащить ее из расщелины.
Никогда! Ни одному человеку. Обещаешь?
другое. С большим трудом мне все-таки удалось вытащить ее ногу из ботинка.
Боль, видно, была невыносимая. Но Софи даже не вскрикнула. Только
всхлипывала слегка стиснув зубы. Ни разу в жизни мне еще не приходилось
видеть такую храбрую девчонку.
распухла. Поэтому я даже не заметил тогда, что пальцев на ноге у Софи было
больше, чем у меня...
могла надеть его на распухшую ногу. Да и о том, чтобы ступить на
поврежденную ногу, не могло быть и речи. Я подумал, что мне удастся
дотащить девчонку до дому на закорках. Но она оказалась гораздо тяжелее,
чем я думал, и вскоре я понял, что так мы далеко не уйдем.
в руке ее башмак. Никогда я еще не чувствовал себя таким беспомощным. Она
ползла долго, но, в конце концов, все-таки выбилась из сил. Штанишки ее
продрались на коленях и ссадины сильно кровоточили. Любой из моих
сверстников, даже мальчишка, давным-давно уже разревелся бы на ее месте.
Мужество этой маленькой, хрупкой девчонки вызывало у меня восхищение. И в
то же время сердце мое сжималось от жалости.
дом. Уговорив Софи подождать меня, я изо всех сил припустил к дому, а
когда оглянулся назад, увидел, что она заползла в высокий кустарник и
спряталась там.
высокая красивая женщина с добрым, усталым лицом. Ее коричневое платье
было чуть короче, чем у наших женщин, но на груди был нашит матерчатый
крест, как у всех: две полосы от шеи до пояса и одна поперечная. Крест был
зеленый, под цвет косынки на голове.
моим появлением, что вопрос невольно прозвучал резко и даже не слишком
доброжелательно.
мне выражение ужаса: то самое выражение, которое совсем недавно я видел на
лице Софи.
в котором оставил Софи. Услышав голос матери, девчонка сразу выползла ей
навстречу. Со слезами на глазах женщина глядела на распухшую ступню
дочери, на ее разорванные штанишки и кровоточащие коленки.
руки. Приласкав и успокоив ее, она спросила, понизив голос:
без него я бы не справилась. Было... Было очень больно!
себя какие-то мрачные мысли, сказала:
в его памяти. Но, как правило, они мало, что для него значат, пока он не
столкнется с реальностью. Кроме того, даже столкнувшись в жизни с чем-то
напоминающим эти заповеди, надо еще связать воедино слова и
действительность. Лишь тогда слова перестанут быть пустым звуком и обретут
смысл.
Софи, и мне даже в голову не приходило связать то, что я видел, с тем, что
я всю жизнь слышал по воскресным дням:
Господь, чтобы у человека было одно тело, одна голова, две руки и две
ноги. Каждая рука должна оканчиваться ладонью, и каждая ладонь должна
иметь пять пальцев, и на конце каждого пальца должен быть ноготь..." И так
далее.
вызывала у меня никаких особых чувств. Я видел только слезы на глазах у
матери, и мне самому было до слез жалко их обеих, а больше я ничего не
чувствовал.
намного меньше нашего, но понравился мне гораздо больше. Он был как-то
по-другому настроен к людям. Теплее. Дружелюбнее... Мать Софи очень
нервничала, но ничем не дала мне понять, что я - нежеланный гость,
принесший в их дом беду.
потому, что на стенах не было никаких изречений и надписей, которые мне
всегда казались полной бессмыслицей, унылой и скучной, но, по-видимому,
необходимой. Здесь вместо них висели рисунки, изображающие лошадей, и они
показались мне очень забавными.
наверх. Вскоре она возвратилась и села рядом со мной. Она взяла меня за
руку и заглянула прямо в глаза. Я чувствовал, что она очень взволнована,
но не мог понять причину ее беспокойства. Я мысленно попытался уверить ее,
что нет никакой нужды беспокоиться, но мне это не удалось. Она продолжала
пристально глядеть на меня, и глаза ее были очень похожи на глаза Софи,
когда та еле удерживалась от рыданий. Как я не напрягался, чтобы
проникнуть в ее мысли, я чувствовал лишь смутное беспокойство и
беззащитность. И мои мысли тоже, сколько я ни старался, не доходили до
нее.
как-нибудь отблагодарить тебя за это.
Я не помнил, чтобы до этих пор кто-нибудь называл меня хорошим мальчиком.
Я просто не знал, что нужно говорить в таких случаях.
глаз.
нога, наверное, здорово болела.
очень важно! Ради нее, Дэвид!
догадывался, о чем идет речь.
Уэндер. Я кивнул. Она побледнела, но справилась с собой и твердо сказала:
больше не должен знать об этом. Знаешь только ты, если не считать меня и
отца Софи. Больше - никто. Никто и никогда...
все ту же смутную и мрачную тревогу.
мне объяснить тебе это!
существом ощущал, насколько это для нее важно. Мне все не удавалось
успокоить ее мысленно, поэтому я громко и твердо сказал:
которые она произнесла, были намного бесцветнее и слабее ее мыслей.
они обойдутся с ней жестоко. Этого не должно случиться!
железную занозу, которая рвет и терзает ее сердце.
Розалинде не открыл этой тайны, так поразила меня непонятная тревога
Перумов Ник
Орловский Гай Юлий
Сертаков Виталий
Самойлова Елена
Лондон Джек
Шилова Юлия