вполне возможно, что у Алана была с кем-то ссора, о которой не знаем мы,
но знает она?
мне: "Убирайся прочь!" Я схожу туда рано утром, как только рассветет.
Может, за ночь она успокоится...
немного расслабиться.
встала на заре и пошла через поле к дому Анны. Когда она подошла к двери,
ей почему-то стало не по себе... В ушах у нее звенел крик сестры:
"Убирайся!.." Но просто стоять возле дома было бессмысленно, и она,
собравшись с силами, постучала. Ей никто не ответил. Она постучала
сильнее, так что эхо разнеслось по всему дому. Изнутри не доносилось ни
звука. Тогда она страшно перепугалась и стала колотить изо всех сил
кулаками в дверь и окна. По-прежнему никто не отзывался. Рэйчел решила
пойти к соседке, которая вчера передавала ее записку Анне.
дом. Анну они нашли наверху, в спальне: ноги ее не доставали полуметра до
пола... Она повесилась на перекладине, поддерживающей крышу...
умерла часа за два до их прихода. Соседка накрыла ее простыней...
кошмарный сон, она почти не соображала, что говорит. Соседка взяла ее за
руку, как ребенка, и вывела из дома. Когда они уже выходили, соседка
случайно заметила клочок бумаги, валявшийся на столе.
Наверняка она написала это перед смертью тебе или родителям.
вид, что внимательно читает написанное. - А-а, да-да, верно, это для отца
с матерью... Я... передам им. - И с этими словами она спрятала письмо за
корсаж платья. Адресовано оно было не ей, не родителям, а инспектору.
том, что произошло. Потом, оставшись в своей комнате одна, она прочла
письмо. Это был донос на нас всех, включая Рэйчел и даже Петру. Анна
обвиняла нас в убийстве Алана, потому что... Словом, она написала все как
есть. Рэйчел дважды прочитала письмо сестры, а потом сожгла его.
конечно, было трагедией, но никто не счел эту трагедию загадочной и
необъяснимой. Молодая женщина, впервые забеременевшая, у которой так
внезапно погиб муж, помешалась от горя и покончила с собой - таково было
всеобщее мнение, и никто не нашел ничего необычного в случившемся.
В ходе расследования заподозрили несколько человек, у которых были ссоры с
погибшим, но ни у кого из них не было достаточно веского повода для
убийства. К тому же все подозреваемые сумели доказать свое алиби.
почти у всех в округе были сделаны им, так что это ничего не значило.
Стрела была безо всяких отметин - самая обыкновенная, которых было полно в
каждом доме. Конечно, появилось множество слухов: кто-то говорил, что у
молодых не все было ладно в семье, что Анна будто бы в последнее время
побаивалась своего мужа. К крайнему возмущению родителей Анны, пронесся
слух, будто она сама убила Алана, а потом повесилась, испугавшись, что ее
поймают, а может, и от угрызений совести. Но об этом тоже вскоре
прекратили болтать - ведь никаких реальных оснований обвинять Анну в таком
преступлении ни у кого на самом деле не было. Эта смерть молодого сына
кузнеца так и осталась для всех неразрешимой загадкой. Мы в страхе ждали,
что кто-нибудь каким-то образом заподозрит нас, но страхи наши были
напрасны: никому и в голову не пришло связать нас с этим странным
событием. Но тем не менее, все это не прошло для нас бесследно. С еще
большой остротой, чем прежде, мы ощутили, на каком краю пропасти все мы
находимся. Ощутили, как жизнь всех зависит от жизни каждого в отдельности.
потеряли мы ее давно, задолго до разразившейся катастрофы. И только один
Мишель, казалось, не разделял нашего относительного спокойствия.
всем районе только два урожая попали в "черный список", и ни отца, ни
Мортона в этом списке не было. Два предыдущих года были так ужасны, что
те, кто в позапрошлом году сомневался относительно некоторых всходов, в
прошлом уничтожали все, что хоть мало-мальски отличалось от НОРМЫ. Может
быть, именно поэтому нынешний урожай был почти весь нормальный. Это
вселило в людей надежду, и все в округе смотрели друг на друга теперь уже
не так враждебно и настороженно, как раньше. В конце мая многие бились об
заклад, что процент отклонений в этом году будет неслыханно низким. Даже
старый Джейкоб вынужден был признать это.
Бог, чтобы они там, на востоке, наконец прозрели! Впрочем, и этим летом
все может обернуться иначе, помяни мое слово!..
такими же нормальными, как и ранние злаки. Погода тоже стояла отменная, и
люди перестали провожать настороженными взглядами инспектора, который
теперь не ходил, повсюду высматривая отклонения, а мирно дремал на крыльце
своего дома.
проказы, она ухитрилась сделать сразу две вещи, которые ей строго-настрого
запрещались. Во-первых, она одна выехала на своем маленьком пони за
пределы нашей фермы. Во-вторых, ей и этого показалось мало, и она
поскакала не по равнине, а в самую чащу леса.
страшные. Но осторожность, как известно, еще никому не вредила. Дикие коты
редко напали на человека, но все равно ходить в лес без оружия мы
остерегались. Можно было наткнуться и на более крупного зверя, забредшего
сюда из Джунглей.
в прежний раз. Правда, сейчас в нем не было такого панического ужаса, как
прошлым летом, но тревога и отчаяние, возникшие от крика Петры, были очень
болезненны. Петра явно не контролировала себя, вообще не отдавала себе
отчета в том, что делает. Она просто _п_о_с_ы_л_а_л_а_ сгусток эмоций, и
эти эмоции охватывали всех, кто был способен ее сигнал воспринять.
но не смог пробиться даже к Розалинде. Мои сигналы не пропускала какая-то
огромная помеха: это трудно объяснить... Ну, как если бы человек пытался
реагировать при каком-то страшном шуме или пытался разглядеть что-то
сквозь густой туман... А главное, этот сигнал не давал никакого
представления о том, что, собственно, произошло. Он походил на
нечленораздельный крик о помощи. Я уверен, что она не понимала, что
делает, - получалось это чисто инстинктивно...
висело у нас рядом с входной дверью, и ринулся к конюшне. Единственное,
что было ясно в _к_р_и_к_е_ Петры, это направление, и через несколько
секунд я уже мчался, сломя голову, на оседланной лошади туда, куда
неудержимо влек меня зов сестренки. Выехав в поле, я, не колеблясь,
хлестнул коня и устремился к Западному лесу.
связаться с остальными и дать им знать, что нет нужды всем спешить на
помощь. Тогда, быть может, обстоятельства сложились бы иначе... Но она
о_р_а_л_а_, не переставая, как сирена, и мне не оставалось ничего другого,
как побыстрей разыскать и успокоить ее. Как назло, мы наскочили на кочку,
я вылетел из седла, и какое-то время ушло у меня на то, чтобы поймать
испуганную лошадь. В лесу дорога была более укатанная, и я довольно долго
мчался по ней, пока вдруг не понял, что удаляюсь в сторону от Петры. Я
повернул назад и стал искать другую тропинку, чтобы ехать прямо по
направлению _к_р_и_к_а_. Наконец, я нашел почти заросшую тропку и поскакал
по ней, теперь уж точно в правильном направлении, то и дело раздвигая
ветки деревьев, цепляющиеся за одежду. Вскоре тропка стала пошире, и
примерно через четверть мили я выехал на широкую просеку.
Животное лежало на боку с разорванным горлом. Над ним, жадно вырывая куски
кровавого мяса из его глотки, склонился зверь - самый жуткий мутант из
всех, которых я до сих пор встречал в нашем лесу. Он был весь рыжий, с
двумя отметинами - желтой и темно-коричневой - на боку. Его лапы были
покрыты клочковатой шерстью, передние - с огромными когтями - были все в
крови. Длинная шерсть свисала у него с хвоста, и это делало хвост похожим
на гигантское перо. Морда у него была круглая, а глаза - как осколки
желтого стекла. Уши широко расставлены, носа почти не было. Два громадных
клыка выпирали из нижней челюсти.
внимание зверя. Он повернул ко мне свою страшную, оскаленную морду и молча
уставился на меня. Кровь несчастного пони стекала с его раскрытой пасти на
Сертаков Виталий
Зыков Виталий
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Мацумото Сэйте