Чтение 17–й страницы книги ~Бог света~

на меня свой посох.

Он рубанул по посоху, надеясь расщепить дерево, но посох все время
ухитрялся поворачиваться от края лезвия, так что принц только делал на нем
зарубки и местами ободрал, но сам посох оставался целым.

Пользуясь им как фехтовальной палкой, Мастер нанес сильный удар по
левому боку принца. Принц почувствовал, что ребра ломаются... Он упал.

Неизвестно, как это случилось, потому что лезвие вылетело из его рук,
когда он упал; но оружие проехало по голени Мастера, и тот с воем упал на
колени.

- Мы с тобой пара, - задыхаясь сказал принц. - Мой возраст против
твоего жира...

Он лежа поднял кинжал, но не мог держать его наготове. Он приподнялся
на локте. Мастер со слезами на глазах пытался встать и снова упал на
колени.

Послышался топот копыт.

- Я не дурак, - сказал принц, - и теперь у меня есть власть заставить
выполнять мои приказы.

- Что случилось?

- Прибыли остальные мои копьеносцы. Войди я сразу с полной силой, ты
спрятался бы как геккон в вязанке дров, и пришлось бы потратить несколько
дней, чтобы разнести твой дворец и вытащить тебя оттуда. А теперь я держу
тебя в кулаке.

Мастер поднял посох.

Принц отвел назад свое оружие.

- Опусти посох, - сказал он, - или я метну кинжал. Не знаю, попаду
или промахнусь, но могу и попасть. Ты не боишься играть с реальной
смертью?

Мастер опустил посох.

- Ты познаешь реальную смерть, - сказал он, - когда служители Кармы
скормят твоих конных солдат собакам.

Принц кашлянул и равнодушно взглянул на свой кровавый плевок.

- Давай пока оставим политические дискуссии, - посоветовал он.

Когда звуки сражения затихли, подошел Страк, высокий, пыльный, с
волосами почти того же цвета, что запекшаяся на его клинке кровь, был
обнюхан белой кобылой, отсалютовал принцу и сказал:

- Все кончено.

- Слышал Мастер Кармы? - спросил принц.

Мастер не ответил.

- Обслужи меня немедленно и этим спасешь свою жизнь, - сказал принц.
- Откажись - и я возьму ее.

- Я обслужу тебя, - сказал Мастер.

- Страк, - приказал принц, - пошли двух людей в город - одного за
Нарадой, моим врачом, а другого на улицу Ткачей, за Янаггой, парусным
мастером. Из трех воинов, оставшихся у Хауканы, оставь одного, чтобы
задержать Шенна из Ирабика до захода солнца. Затем пусть свяжет его и
оставит, а сам приедет к нам сюда.

Страк улыбнулся и отсалютовал.

- А теперь приведи людей отнести меня в зал и не спускай глаз с
Мастера.

Он сжег свое старое тело вместе со всеми другими. Служители Кармы все
до одного погибли в бою. Из семерых безымянных Мастеров уцелел только один
жирный.

Запасы спермы и яичек, баки с культурой и морозильники для тел нельзя
было транспортировать, но само оборудование для пересадки было
демонтировано под руководством доктора Нарады, и его компоненты были
погружены на лошадей погибших воинов. Молодой принц сидел на белой лошади
и следил, как пламя пожирало тела. Огонь восьми погребальных костров
взлетел к предрассветному небу. Тот, кто был парусным мастером, глядел на
ближайший к воротам костер - последний из зажженных; его пламя только
сейчас достигло вершины, где лежало тело в черной одежде с желтым кругом
на груди. Когда пламя коснулось его, и одежда затлела, собака, съежившаяся
в разоренном саду, подняла голову, и вой ее был почти рыданием.

- Этот день переполнит счет твоих грехов, - сказал бывший парусный
мастер.

- Но учтутся и мои молитвы, - ответил принц. - Я займусь этим в
дальнейшем. Будущие теологи отнесутся к ним хотя бы так же, как ко всем
этим жетонам для молитвенных машин, и примут окончательное решение. А Небо
пусть теперь размышляет, что здесь случилось в этот день, и есть ли я, кто
я и где я. Пора ехать, капитан. На некоторое время в горы, а затем наши
пути разойдутся - ради безопасности. Я не знаю, по какой дороге пойду, но
она поведет к воротам Неба, и я должен идти вооруженным.

- Связующий Демонов, - сказал его собеседник и улыбнулся.

Подошел командир копьеносцев. Принц кивнул ему. Громко прозвучали
приказы.

Колонна всадников двинулась, прошла через Ворота Кармы, свернула с
дороги и стала подниматься по склону к юго-востоку от города Махартхи; за
их спинами пылали, как заря, их мертвые товарищи.

Говорят, что когда появился Учитель, люди всех каст шли

слушать его поучения, а также животные, боги и случайный

святой, и уходили облагороженными и духовно возродившимися. В

основном все признавали, что он получил просветление; не думали

так лишь те, кто считал его обманщиком, грешником, преступником

и даже просто шутником. Но все эти люди числились его врагами;

но с другой стороны, не все те, кто облагородился и духовно

возвысился, могли считаться его друзьями или поддерживающими

его. Его приверженцы называли его Махасаматманом, и кое-кто

говорил, что он был богом. Итак, после того как стало известно,

что его приняли как учителя и смотрят на него с почтением,

многие богатеи стали поддерживать его, и слава его шла далеко

по стране, и к нему обращались как к Татагатхе, что означает

Тот, Кто Достиг. Было замечено, что в то время как богиня Кали

(иногда известная как Дурга в ее более мягкие минуты) никогда

не высказывала официального мнения насчет того, что он Будда,

она оказала ему странную честь, послав к нему святого палача

вместо того, чтобы просто нанять убийцу...

Истинный Драхма не исчезал, пока в мире не возник

фальшивый Драхма. Когда возник фальшивый Драхма, он заставил

исчезнуть истинного Драхму.

Самиутта-никайа (11, 224)

Близ города Алондила была прекрасная роща деревьев с синей корой и
пурпурными, похожими на перья, листьями. Роща славилась своей красотой и
почти священным покоем своей тени. Роща принадлежала купцу Вазу до его
обращения, а затем он подарил ее Учителю, известному как Махасаматман,
Татагатха и Просветленный. В роще этот Учитель ожидал своих
последователей, и когда они в полдень входили в город, их чашки для
подаяния никогда не оставались пустыми.

Вокруг рощи всегда бывало множество паломников. Верующие, любопытные,
и те, кто охотится на других, постоянно проходили через рощу. Они
прибывали на лошадях, в лодках, пешком.

Алондил не был чрезмерно большим городом. Там были как тростниковые
хижины, так и деревянные бунгало; главная дорога не была замощена и изрыта
колеями. В городе было два больших базара и множество маленьких; обширные
зерновые поля, принадлежавшие Вазу и обрабатываемые шудрами, цвели и
колыхались вокруг города. В городе было много гостиниц (не столь
роскошных, как легендарная гостиница Хауканы в далекой Махартхе) из-за
постоянного наплыва путешественников; город имел своих святых людей и
своих сказителей; и он имел Храм.

Храм стоял на невысоком холме недалеко от центра города; со всех
четырех сторон его были огромные ворота. Эти ворота и стены вокруг были
покрыты слоями декоративной резьбы, изображавшей музыкантов и танцоров,
воинов и демонов, богов и богинь, животных и актеров, любовников и
полулюдей, стражников и дэвов. Эти ворота вели в первый двор, содержавший
больше стен и больше ворот, открывавшихся, в свою очередь, во второй двор.
В первом дворе был маленький базар, где продавались подношения богам. Там
было также множество мелких гробниц, посвященных меньшим божествам. Там
были нищие, медитирующие святые люди, смеющиеся дети, сплетничающие
женщины, горящие благовония, певчие птицы, булькающие очистительные баки,
жужжащие молитвенные машины - все это можно было найти там в любое время
дня.

Внутренний двор, с его массивными гробницами, посвященными главным
божествам, был основным местом религиозной интенсивности. Люди пели или
выкрикивали молитвы, бормотали стихи из Вед, стояли, опускались на колени
или простирались ниц перед громадными каменными изображениями, которые
часто бывали так плотно увешаны цветами, замазаны красной пастой кум-кум и
завалены грудами подношений, что нельзя было сказать, какое именно
божество окутано таким поклонением. Периодически гудели храмовые рога, на
минуту воцарялась тишина, а затем гвалт начинался снова.

И никто не стал бы оспаривать факт, что владычицей этого Храма была
богиня Кали. Ее высокая статуя из белого камня, стоявшая в гигантской
гробнице, доминировала во внутреннем дворе. Ее слабая улыбка, возможно,