Чтение 30–й страницы книги ~Теперь мы выбираем лица~

- Как? Так же, как и вы... существуете?

- Вероятно. Что вам об этом известно?

- Я убеждена, что вы каким-то образом оказались мистером Энджелом,
тем самым человеком, с которым я повстречалась раньше и который умер у
меня на глазах. Вы как-то переместились, а потом пришли по адресу, который
я дала вам. Понятия не имею, как такое могло произойти.

- Опять мистер Блэк? Вы слышали это от него?

- Да.

- Кто он вам?

- Когда скончался мой отец, и мою мать вынуждены были отправить на
лечение, он стал моим опекуном. Он сам вызвался, и попечительский совет
согласился. Он был другом моего отца.

- Что он делал? Чем занимался?

- Преподавал. Классические языки и литературу. Тогда его звали Эйбон,
Генри Эйбон.

- Почему?

- Тогда он говорил мне, что это такая игра. Понимаете, я знала его,
как мистера Блэка, когда он еще приходил к нам в гости. Он начал называть
себя другим именем, только став моим опекуном. Конечно, потом я поняла,
что это не просто игра, но помалкивала, потому что любила его. Он был
очень добр ко мне. Так вы сказали, что у меня есть шанс снова с ним
встретиться?

- Боюсь, что так.

- Может быть, вы скажете мне, кто он для вас?

- Мы с ним старинные враги. Он начал первым. Зачем, не имею
представления.

На протяжении всего оставшегося пути она молчала, а я присмотрел
пустующий участок неподалеку от переходника и посадил аппарат в
читательском зале, окруженном с трех сторон стенами. Помогая ей вылезти, я
спросил:

- А вы?

- Что, если я скажу "да"?

Я схватил ее за плечи и развернул к себе так, что ее лицо оказалось в
дюймах восьми от моего собственного.

- Говори! - воскликнул я. - Расскажи мне, зачем!

- Отпустите меня! Я не говорила, что знаю!

Я еще сильнее сжал руки, потом ослабил хватку. Я опустил руку и взял
ее под локоть.

- Пошли, - сказал я. - Мы должны подняться на пару уровней.

У меня не было времени вытрясать из нее ответы, если она не захочет
говорить. Я стремился добраться до нее по двум причинам: чтобы защитить ее
и чтобы получить ту информацию, которой, по всей видимости она обладала.
Теперь, она, очевидно, не нуждалась в защите и была не расположена этими
сведениями делиться. Но сейчас, когда я узнал о том, что у нее были особые
отношения с мистером Блэком, я почувствовал, что непроизвольно начинаю
считать ее кем-то вроде заложницы. Это открытие не доставило мне
удовольствия, но и отказываться от этого я не собирался.

- Главным образом, - сказала она, когда мы шли по становящемуся все
светлее пути к переходнику, - вы хотите удержать людей в Доме, не так ли?

- Ну, - сказал я, - в общем и целом, это так. Мне это представляется
удачной мыслью.

- Почему?

- Это наилучший известный мне способ научить людей действительно жить
вместе.

- Принуждая их к этому?

- Конечно. При отсутствии альтернативы совместному проживанию, когда
отрицательная энергия агрессивности перенаправлена в другое русло, на
смену соперничеству приходит сотрудничество. Впрочем, чтобы добиться
такого положения дел, необходима определенная степень принуждения.

- И что тогда?

- О чем вы спрашиваете?

- Жизнь в Доме сильно изменила людей?

- Думаю, они изменились.

- Они и дальше будут изменяться?

- Полагаю, что так.

- Когда эти изменения достигнут какого-то идеального уровня, им будет
разрешено выйти наружу?

- Конечно.

- Почему "конечно"? Почему не прямо сейчас? Почему вы хотите держать
их в заключении, пока они не переменятся?

- Они не в заключении. Они могут приходить и уходить по своему
усмотрению.

- В Доме!

- В Доме.

- Почему не за его пределами?

У меня разболелась голова, и все мои прочие горести и мучения
внезапно напомнили о себе. Мне не хотелось ей отвечать.

Хочешь, отвечу я?

- Почему бы и нет? - решил я. - Валяй, Джордан. Говори все, что тебе
угодно.

Уступи мне свое горло, свой рот, свое дыхание. Расслабься.

Я так и сделал, и через мгновение он заговорил.

- Отпустить их на волю? - сказал он. - Усугубить, подчеркнуть
различия между ними, способствовать соперничеству, агрессии, насилию в
отношениях между ними? Однажды им таким образом почти удалось погубить
себя. В следующий раз, при аналогичных обстоятельствах, у них это может
получиться. Чтобы не допустить этого, необходимо изменить самого человека.
Он еще не такой, каким ему предстоит стать, но он уже лучше, чем был.
Когда здесь, в Доме, он научится жить в мире с самим собой, вот тогда он
будет готов покинуть его.

- Но останется ли он человеком?

- Кем бы он ни стал, он останется человеком, потому что тогда
критерием человеческого будет он сам.

- Что дает вам право выносить подобные приговоры?

- Но кто-то должен. Любой, кто захочет, имеет на это право.

- Мистер Блэк, например. И он был не согласен с вами. И вы убили его,
чтобы обезопасить Дом и во имя своих миролюбивых, гуманистических идеалов.

- Я буду существовать лишь до тех пор, пока буду нужен для
поддержания спокойствия и порядка, потом я тоже уйду.

- Кто будет решать, что вам уже пора уходить?

- Я.

Она рассмеялась.

- Мы можем на это рассчитывать? - спросила она.

- Не вижу причины, почему бы и нет. Я уже неоднократно это проделывал
раньше.

Она покачала головой, потом повернулась, чтобы посмотреть на меня.
Она попыталась остановиться, но я по-прежнему придерживал ее за руку,
направляя в сторону переходника.

- У меня такое чувство, словно мы с вами говорим на разных языках, -
сказала она. - То вы рассуждаете вполне здраво, то вдруг вас куда-то
заносит. Вы кто, единое целое, или имя вам - Легион?

Я собрал всю свою волю в кулак, и "скройся за мою спину, Джордан",
сказал я в себе самом.

Ладно, я ухожу, и он ушел.

- Я - это я, - было сказано уже мной.

- Могу ли я называть вас Энджелом?

- Почему бы и нет? Это имя не хуже любого другого. Расскажите мне,
зачем Блэк хотел выгнать людей из Дома?

- Он полагал, что Дом уродует людей, превращает их в овощи, и что
когда, в конце концов, они выберутся из него, то окажутся не в состоянии
выжить.

- В таком случае, наши разногласия слишком фундаментальны для спора,
так как он сводился бы лишь к субъективным оценкам происходящего. Что он
вам говорил обо мне?

- Он говорил о существовании многоликого врага рода человеческого,
разделяющего только что высказанные вами убеждения.

- А он вам не рассказывал, каким образом ему стало известно о том,
что дело обстоит именно так?

- Нет.

- Что он говорил вам относительно своего собственного...
происхождения?

- Совсем ничего.

- Вы лжете.

Она пожала плечами.

- Что вы можете с этим поделать?

- Сейчас, ничего.

Мы вошли в переходник. Мимо нас пробегали люди, и все они
направлялись вниз.

- А если я закричу? - спросила она. - Если я откажусь идти с вами
дальше?

- Не откажитесь. Вы пойдете, не устраивая никаких сцен.