Чтение 3–й страницы книги ~Вершина~

ногу или просто свернуть себе шею).

Почти перед закатом я оказался у длинного пологого подъема, уходящего
далеко вверх. Здесь у меня вышли разногласия с моим вторым, более
осторожным "я". В записке я написал, что вернусь через неделю.
Заканчивался мой третий день в горах. Я хотел подняться, как можно выше, и
начать спускаться вниз на пятый день. Если я пойду по этому маршруту, то
мне удастся подняться по нему на сорок тысяч футов. А дальше, в
зависимости от условий, у меня будут пятидесятипроцентные шансы достигнуть
десятимильной отметки прежде, чем я буду вынужден повернуть назад. Тогда я
смогу получить лучшее представление о том, что нас ждет на самом верху.

Мое более осторожное "я" проиграло со счетом 0:3, и безумный Джек
продолжил путь наверх.

Звезды были невероятно большими и яркими - мне казалось, что они
могут меня обжечь. Ветер перестал мне мешать. На такой высоте его просто
не бывает. Мне пришлось усилить обогрев костюма и я подумал, что если бы
мне удалось сплюнуть сквозь респиратор, то плевок замерз бы, не достигнув
земли. Я смог подняться даже выше, чем рассчитывал, и разменял сорок тысяч
футов этой же ночью.

Найдя подходящее место, я остановился на ночлег и выключил ручной
маячок.

Ночью меня посетил странный сон.

Невероятное существо из вишневого пламени стояло, на склоне передо
мной. Чем-то оно напоминало человека, но стояло оно в совершенно
невозможной позе, и я сразу понял, что такое может происходить только во
сне. Что-то из моей прошлой жизни шевельнулось во мне и на какое-то
странное мгновение я поверил, что передо мной Ангел Страшного Суда. Только
в правой руке он держал огненный меч, а не трубу. Казалось, он простоял
так целую вечность, направив острие меча в мою грудь. Сквозь него
просвечивали звезды. И вдруг я услышал: "Возвращайся назад".

Я ничего не смог ему ответить: мой язык перестал слушаться меня. А он
повторил еще дважды:

- Возвращайся назад. Возвращайся назад.

"Завтра", - подумал я во сне и это, по-моему удовлетворило странное
существо. Оно стало блекнуть и медленно исчезло, а меня окутала тьма.

На следующий день я взбирался вверх как в свои самые лучшие годы. К
позднему ленчу я достиг сорока восьми тысяч футов. Облачность внизу
перестала закрывать от меня землю плотным одеялом. Я снова мог видеть то,
что осталось далеко внизу. Земля лежала подо мной в темных и светлых
заплатках. Сверху продолжали царить звезды.

Подъем был сложный, но я чувствовал себя прекрасно. Я знал, что не
успею подняться на десять миль, потому что видел, что впереди путь был не
менее сложным, а дальше склон поднимался еще круче. И все равно настроение
у меня оставалось отличным и оно продолжало улучшаться по мере моего
восхождения.

Нападение было произведено с такой быстротой и яростью, что только в
самый последний момент я сумел его отразить.

Голос из ночного сна загудел у меня в голове:

- Возвращайся назад! Возвращайся назад!

И она снова набросилась на меня с неба. Птица размером с кондора.

Только это была не птица. Эта штука только имела форму птицы. А еще
она имела огонь и статическое электричество.

Когда оно помчалось на меня, я едва успел прижаться спиной к стене,
зажав в правой руке ледоруб.

Я сидел в маленькой, темной комнате, под вращающимися разноцветными
пятнышками света. Ультразвук щекотал мой мозг. Я пытался расслабиться и
дать возможность доктору получить мои альфа-ритмы. Их где-то там
регистрировали, обсчитывали и запоминали.

Вся процедура заняла двадцать минут.

Когда все закончилось, доктор пристал ко мне, как банный лист. Я с
трудом отбился от него.

- Отдайте мне запись, а счет пошлите Генри Леннингу в Лодж.

- Я хочу обсудить с вами показания приборов, сказал он.

- Сюда на днях приезжает мой собственный специалист по
энцефаллограммам. Отдайте мне запись и все.

- Не было ли у вас недавно какой-нибудь травмы?

- Вот вы-то мне и ответите на этот вопрос. Что заметно?

- И да, и нет - сказал он.

- Больше всего на свете я люблю получать такие прямые ответы.

- Я не знаю, что является нормой для вас, - отпарировал он.

- Есть ли какие-нибудь прямые указания на мозговую травму?

- Не могу сказать однозначно. Если вы расскажите мне что с вами
случилось, и почему вас вдруг заинтересовала ваша энцефалограмма, тогда
возможно мне будет легче...

- Кончайте, - сказал я. - Дайте мне запись и пришлите чек.

- Вы беспокоите меня, как пациент.

- Разве вы считаете, что произошли какие-нибудь патологические
изменения?

- Не совсем. Но ответьте, если можете, на такой вопрос: У вас были
недавно эпилептические припадки?

- Насколько я знаю нет. А в чем дело?

- В вашей энцефалограмме есть отклонения, которые бывают при
некоторых формах эпилепсии через несколько дней после припадка.

- Может ли удар по голове привести к такой же картине?

- Это крайне маловероятно.

- А что еще вызывает подобные явления?

- Электрический шок, глазная травма.

- Стоп, - сказал я и снял очки. - Насчет глазной травмы. Посмотрите
на мои глаза.

- Но я не офтальмо... - начал он, но я прервал его:

- Мои глаза болят от обычного света. Если бы я потерял очки и
находился на ярком свете в течение трех, четырех дней, могло бы это
привести к такому эффекту?

- Может быть... - сказал он. - Да, пожалуй.

- Мне кажется вы хотели еще что-то добавить?

- Я не уверен. Мне нужно еще раз снять вашу энцефалограмму, и если бы
я знал, что с вами произошло, мне было бы легче сделать окончательные
выводы.

- Извините, - сказал я. - Мне нужна запись сейчас.

Он разочарованно вздохнул и отвернулся.

- Хорошо, мистер Смит.

Проклиная гения горы, я вышел из Центрального Госпиталя с записью
моих альфа-волн в качестве талисмана. Мысленно я бродил в джунглях памяти
в поисках призрачного меча в столбе дыма.

В Лодже меня ждали Леннинг и журналисты.

- На что это было походе? - спросил один из журналистов.

- Что вы имеете в виду?

- Гора. Вы ведь были на ней, не так ли?

- Нет комментариев.

- Как высоко вы поднялись?

- Нет комментариев.

- Что о ней можно сказать по сравнению с Касла?

- Нет комментариев.

- У вас возникали сложности?

- Ответ тот же. Извините, мне нужно принять душ.

Генри последовал за мной в мой номер. Репортеры попытались было
повторить его маневр. Тщетно.

Когда я побрился, вымылся и сел в кресло, вооруженный бокалом и
сигаретой, Леннинг задал свой любимый вопрос:

- Ну?

- Гну, - сказал я.

- Проблемы?

Я кивнул.

- Непреодолимые?

Я немного подумал.

- Может быть и нет.

Он добавил себе еще виски. Потом повторил свой вопрос:

- Ты рискнешь попробовать?

Я знал, что вопрос решен. Я знал, что даже если все остальные
откажутся, я пойду один.

- Я не знаю, - ответил я.

- А почему?

- Потому, что там что-то есть, - сказал я, - и оно не хочет, чтобы мы
поднимались туда.

- Там кто-то живет?

- Я не уверен, что это слово "живет" подходит.

Он опустил бокал.

- Что, черт возьми, случилось?

- Мне угрожали. И на меня напали.

- Угрожали? На словах? По-английски? - Он отставил бокал в сторону,
что свидетельствовало о том, насколько серьезно он отнесся к моим словам.
- Напали? Как?

- Я послал за Доком, Келли, Стэном, Малларди и Винсентом. Только что
я получил от них ответ. Они прибудут сюда. Мигель и датчанин не смогут, и
они шлют свои сожаления. Когда мы соберемся вместе, я расскажу, что со
мной произошло. Но сначала я хочу переговорить с Доком. Так что сиди тихо,