Чтение 8–й страницы книги ~Арена~

Когда Стае ушел, а Леночка получила более или менее приемлемое объяснение, почему с собой следует взять другую видеокамеру (из Сашиной тирады, переполненной технической терминологией, она поняла только предлоги, нет прониклась ощущением правоты мужа), Трошин в очередной раз задумался о том, что его подозрительность, похоже, заразна и постепенно распространяется на всех членов Команды. Пожалуй, по возвращении надо будет поговорить со Штерном и расставить все точки над "i". Хуже всего было то, что никаких конкретных вопросов к шефу у него не появилось, и, о чем конкретно вести разговор, Саша совершенно не представлял. Оставалось надеяться, что либо со временем все утрясется само собой, либо удастся привести мысли в порядок. Кстати, на пляже, под палящими лучами - самое место и время, чтобы ситуацию спокойно обдумать. По крайней мере, никто не будет нудить на ухо: "Чего ты разлегся, надо мусор вынести и в магазин сходить..."

Ожидание, казалось, тянулось бесконечно. Постепенно вокруг длинного Александра стали собираться другие туристы, которые запомнили не столько его лицо, сколько рост. Леночка тут же нашла себе занятие - принялась активно со всеми знакомиться, и под это дело Саше приходилось кивать, глупо улыбаться и лихорадочно пытаться запомнить, кого и как зовут. Последнее - практически безуспешно, но здесь он вполне надеялся на жену. Лена могла забыть приготовить обед, обрекая мужа на очередную пачку порядком осточертевших пельменей, или не вспомнить о необходимости погладить рубашки, но имена, лица, даты, цены и другая подобная информация отпечатывались в ее мозгу намертво.

- Здравствуйте, - раздался за спиной тихий, вежливый до приторности голос. Саша обернулся. Перед ним стоял тот самый мужик, чье лицо вызвало у него на первом собрании группы неясные ассоциации.

- Мы ведь вместе летим, не так ли? - то ли спросил, то ли констатировал на удивление легко одетый "турист".

Дождавшись Сашиного утвердительного ответа, он представился:

- Я Лигов. Дан... - Он сделал паузу, оценивая возраст собеседника, затем все же разрешил: - Просто по имени, если вас это устроит. Все-таки нам предстоит две недели часто видеться.

- Александр, - коротко и несколько сухо отрекомендовался Трошин.

Дан ему определенно не нравился. Саша не мог толком объяснить, что именно вызвало у него такую... нет, не негативную реакцию, а легкую, но стойкую неприязнь. Впрочем, тот не счел нужным заметить равнодушие и сухость в голосе собеседника и расцвел улыбкой:

- Очень, очень приятно. Мне ведь можно будет называть вас Сашей? Возраст, знаете ли, дает некоторые привилегии. А скажите, Саша, вы когда-нибудь были за рубежом?

- Приходилось.

"Интересно, он сам поймет, что разговор пора завязывать, или ему надо об этом сказать прямым текстом?" - подумал Трошин, но на лице собеседника отражалась столь искренняя доброжелательность, что он не удержался и улыбнулся в ответ.

- Это здорово, Саша, правда, здорово. Я никогда не выезжал за границу. Вы не обидитесь, если я буду держаться поближе к вам? Все-таки вы опытный путешественник.

- Да какой там опыт, - коротко хохотнул Александр. - Пара поездок, и, в общем-то, все. Тем более в Египет я еду первый раз.

Тут он немного покривил душой. За те шесть лет, что Саша работал на Штерна, они с Леночкой выезжали на отдых не так уж и редко, бывало, и по два раза в году. Другое дело, что далеко не все эти поездки были связаны с выездом из страны, но кое-какой опыт зарубежных туров у Саши, безусловно, был.

- По сравнению со мной, вы - турист со стажем, - взмахнул руками Дан. - К тому же, наверное, и язык хоть немного знаете, да? А я в английском... Они там на английском говорят - ну, кроме своего родного?.. В общем, я и двух слов связать не смогу. Это просто ужасно! - Он закатил глаза, чтобы передать весь ужас ситуации. - Даже ни в одном магазине ничего не купишь, не так ли? Откуда я буду знать, что он мне там бормочет?.. О, нас, кажется, зовут на регистрацию!

Проталкиваясь сквозь толпу, Саша испытывал двойственное чувство. С одной стороны, смертельно не хотелось ввязаться в какой-нибудь скандал, с другой - ему казалось, Ш что каждый человек в аэропорту задался целью толкнуть его или, в крайнем случае, сказать вдогонку что-нибудь нелицеприятное. В глубине души он понимал: толика правоты в поступках хамов имелась - двухметровый Трошин, навьюченный семейным багажом, прокладывал себе путь через толпу, подобно атомному ледоколу, сокрушающему льды. Наконец основные скопления народа остались позади, и перед ним была только очередь к стойке регистрации. Лигов, строго исполняя свой обет не отставать от "бывалого", пристроился сзади. Шли минуты. Очередь не двигалась. Дама за стойкой, не обращая ни малейшего внимания на толпившийся и переминающийся с ноги на ногу люд, что-то увлеченно писала. Леночка, которой терпение было вообще не свойственно, уже косилась в сторону соседней очереди - там дело шло, пусть и не слишком скоро.

- Может, туда перейдем? - не выдержала она.

- Помнишь законы Мэрфи? Соседняя очередь всегда идет быстрее. Не обращай внимания, без нас все равно не улетят.

Слова словами, а минут через десять терпение иссякло и у самого Александра. С раздражением бросив сумку на пол, он подошел к стойке:

- Девушка, мы долго ждать будем?

Она подняла глаза. "Девушке" было лет под сорок, несмотря на желание выглядеть моложе. На лице ее, покрытом грубыми слоями косметики, читалось искреннее возмущение тем, что кто-то посмел открыть рот без ее разрешения. Голос женщины ничуть не уступал внешности - то есть был тоже довольно-таки мерзким.

- Чего вы здесь стоите? Вы вообще у другой стойки регистрируетесь!..

У Саши перехватило дыхание, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки. В такие моменты он начинал понимать, почему в России не разрешено свободное ношение оружия. Ведь тогда бы подобных теток отстреливали пачками. А суд оправдывал бы преступников - мол, состояние аффекта.

- А вы полчаса назад сказать нам не могли?

- Я не обязана кому-то что-то растолковывать, - взвилась она. Голос грозил через мгновение-другое перейти в крик, и Трошин чувствовал, что ей этого очень хочется. - Вон, на табло написано.

"Конечно, она дура и сука, - подумал про себя Трошин, медленно остывая. - От нее бы не убыло, если бы она сказала раньше. Но на табло действительно написано".

- Каждый будет тут ходить и указывать, как мне работать!..

Не желая предоставлять склочнице возможность и дальше развивать благодатную тему, Саша молча вернулся к Леночке, подхватил сумку и двинулся к другой стойке. Оставалось надеяться, что других инцидентов не произойдет.

В тот же день, ближе к вечеру, распаковывая сумку в номере отеля, Саша вдруг испустил сочное ругательство, заставившее Леночку чуть не подпрыгнуть от неожиданности.

Что случилось?

Он молча протянул ей свой сотовый. На телефоне виднелась солидная вмятина, и работать он, разумеется, отказывался наотрез.

- Где ты его так? - Леночка тут же успокоилась. Ну раздавили телефон, и черт с ним. Во всяком случае, теперь этот противный Штерн не сможет позвонить и сорвать их полноценный отдых. Воистину, если бы не рок, телефон следовало бы сломать самой. Или ненароком "забыть" его дома.

- Не знаю, - сокрушенно покачал головой Александр. - Может, в аэропорту. А может, мальчишки, что носильщиками подрабатывают. Теперь-то какая разница?

- Никакой, - согласилась жена. - И вообще, пойдем на пляж, сейчас уже не так жарко. Говорят, если купаться ночью - видно, как вода светится.

- Пойдем. - Саша взял полотенце.

Выходя из номера, он тихо надеялся, что за ними никто не увяжется - прежде всего имея в виду прилипчивого Дана- и они смогут спокойно разместиться под зонтиком вдвоем. Тем более что на Леночку Дан произвел самое благоприятное впечатление, поскольку расточал комплименты, пару раз порывался поцеловать ручку и к тому же, как оказалось, знал невероятное количество анекдотов, каковые из него сыпались, как из прохудившегося мешка. Леночка с удовольствием поддерживала с Лиговым беседу, а Саша почему-то злился и все больше замыкался в себе. Поэтому он и мечтал по пути не встретить Дана.

Некоторым мечтам просто не суждено осуществляться.

Мужчина шел по ночной улице, полной грудью вдыхая свежий ночной воздух. Снегопад, долгожданный и желанный, недавно закончился, и последние снежинки лениво кружились в воздухе, становясь видимыми в ярком свете редких фонарей, и плавно спускались на укрытый белой пеленой асфальт. Гарь, смог, переполнявшие воздух еще несколько часов назад, почти полностью исчезли, сметенные рухнувшим с небес потоком. Жаль только, что все закончилось так быстро.

Да, город стал чище, по крайней мере внешне. Завтра утром снег уже не будет столь ослепительно белым, а к вечеру и вовсе примет типичный для мегаполиса серый, местами переходящий в черный цвет. Но это случится потом, а сейчас деревья, каждая веточка которых была обтянута белыми перчатками, казались сказочными.

Мужчина шел не спеша, любуясь заснеженной улицей и не обращая особого внимания на то, что тротуар сделался довольно скользким, что светит едва ли один из пяти фонарей...

Скрип снега под его ногами почти заглушал шаги другого человека. Идущего позади.

Впрочем, если бы он и услышал чужие шаги, вряд ли это заставило бы его насторожиться - ни тени беспокойства, скорее всего, у мужчины не возникло бы. Он не боялся никого и ничего. И не потому, что был глуп - говорят, только дураки ничего не боятся, - нет, он просто весьма точно оценивал свои шансы. И эта оценка, ничуть не преувеличенная, позволяла ему утверждать с полной уверенностью: здесь, на этой ночной улице, в этом городе, таком знакомом и предсказуемом, ему бояться нечего. Вряд ли какой-нибудь искатель приключений, вознамерившийся исследовать содержимое карманов дорогой кожаной куртки, сумел бы уйти восвояси на своих ногах.

На самом деле подобных "искателей" в обозримом прошлом было трое. Один из них после короткого разговора с владельцем кожаной куртки мудро убрался с дороги. Кто знает, что подвигло молодого парня, нервно крутившего в руке хлипкую даже на вид "бабочку", на столь взрослый и разумный поступок. Может быть, он внял своему внутреннему голосу, который посоветовал ему делать ноги, пока есть что делать. А может, просто увидел в глазах человека, к которому подвалил на темной улице, нечто такое, что понял - это не его клиент. В общем-то причины не так уж и важны. Важно другое - юный грабитель остался цел и долго после той ночи не решался выйти на улицу, опасаясь встретиться со странным прохожим еще раз.

Двое других оказались менее понятливыми или более пьяными. Алкоголь заглушает голос разума, если у тех молокососов, считавших ошибочно, что любая проблема решается кастетом и велосипедной цепью, вообще был разум. Алкоголь затмевает сознание, иначе они наверняка почувствовали бы, что одинокий прохожий, спокойно шагающий по "их" району, плевать хотел и на накачанные в расположенном недалеко подвальчике молодые мышцы, и на вышеупомянутые железки, круто выставленные напоказ.

В общем, тем двоим не повезло. В тот день у мужчины было не слишком благодушное настроение, и он, в другое время ограничившись бы, возможно, парой увесистых подзатыльников, не сумел сдержать себя. Сорвался. Конечно, отобрать сумочку у какой-нибудь беззащитной женщины было бы оболтусам куда проще, но выглядело это слишком "дешево". Не подвиг - откуда ни посмотри. А мальчиков тянуло на подвиги. Как оказалось, зря. Вечером следующего дня, после того как их обоих перевели из реанимации в палату для тяжелых, они, с трудом шевеля закованными в гипс челюстями, пытались вспомнить, что же произошло там, на темной улице. Настырный дядька из милиции очень просил об этом, не обращая внимания на ворчание врача, утверждавшего, что беседовать с вверенными ему обломками можно не раньше чем через неделю. Они не вспомнили почти ничего... хотя и не скрывали, что обратились к прохожему отнюдь не с просьбой дать закурить. Оба понимали, что в данной ситуации милиция никакого обвинения им не предъявит. В памяти остались только темная фигура, их невинная просьба - что-то связанное с содержимым карманов, - а потом наступила темнота...

Мужчина подумал, что взять такси сейчас было бы просто преступлением. Вечер прямо-таки требовал неспешной прогулки. Идти было довольно далеко, и он свернул с улицы в еще более темный переулок - только редко освещенные окна позволяли ему видеть дорогу. Не то чтобы этим он сильно сокращал путь, но зато тропинка вела через небольшой парк, где сейчас, наверное, на диво хорошо...

Природа наделила мужчину хорошей статью, длительные физические упражнения довели до совершенства реакцию, силу и точность движений. Но его слух как был, так и остался слухом обычного человека. Он не услышал, как темная фигура, до того момента аккуратно выдерживавшая дистанцию, внезапно оказалась совсем близко.

Он услышал напоследок лишь звук удара бойка о капсюль...

ГЛАВА 5

- Я тебе точно говорю - классный магазин! Специально для туристов! У них это называется "дьюти-фри". Ну, в смысле все дешевле, но продают только при наличии иностранного паспорта.

- Слушай, ну не лень тебе тащиться туда по такой жаре? - зевнул Александр, раздумывая, то ли еще раз залезть в море, то ли идти в номер. Откровенно признаться, второй вариант выглядел предпочтительнее. Особенно учитывая тот факт, что тело его уже порядком покраснело и дальнейшее пребывание на солнце было ему, телу, противопоказано.

Леночка, в сырой и холодной Москве регулярно посещавшая солярий, солнца практически не боялась. Ее кожа, покрытая ровным загаром, была к тому же пропитана немыслимо дорогим кремом, так что Лена полностью отдавалась солнечным ваннам. А вот Александру, похоже, вечером будет не слишком комфортно. Нельзя сказать, чтобы это Лену особо волновало...

Семен щелчком послал окурок в урну, не попал, но встать и довести дело до конца поленился. Все равно к утру пляж будет сверкать чистотой - местные аборигены приберутся. Хотя сама Хургада и напоминала огромных размеров помойку, территория отеля содержалась в идеальном порядке. Возможно, потому, что русских приезжало мало и служащие отеля привыкли общаться с более привередливой западной клиентурой. Только менеджер весьма сносно шпрехал по-русски - единственный из всего персонала.

- Ну а здесь что делать? - спросил Семен. - Море никуда не денется. И потом, до магазина рукой подать. Местный пахан сказал, что пара минут до него.

- Пара минут пешком или на такси? - уточнил Александр.

Не то чтобы ему уж очень хотелось остаться на пляже или в номере, пусть и прохладном, смотреть телевизор на ясном и понятном арабском языке. Но и тащиться по жаре в какой-то магазин ему хотелось ничуть не больше. Одно дело - побродить по лавочкам даунтауна, посмотреть изделия народных промыслов - в этом была хоть какая-то экзотика. Ну, поторговаться с доброжелательным продавцом за стопку красочных папирусов, изготовляемых, по слухам, из банановой кожуры. А потом пить ледяной, из холодильника, красный чай, ругать продавца за жадность, выслушивать встречные упреки за принадлежность к русской мафии и скаредность... Короче говоря, активно общаться и впитывать в себя экзотическую культуру.

А тащиться в магазин, наверняка торгующий европейским барахлом, - какой смысл?

- Сашка, брось валяться, пошли. Я и Дениса уговорил- втроем пойдем. А вечером махнем в даунтаун. Моя видела тут у одного мальчишки раковины, теперь хочет порыскать по тамошним лавочкам. Красивые раковины - ничего не скажешь. Им бы чуть отделки - ну лак, полировка... В общем, давай двигай.

Саша вздохнул, понимая, что не отделается, и встал:

- Пошли.

- А можно и мне с вами? - встрепенулся Дан, который, как повелось, торчал неподалеку.

Александр сморщился - надоедливость и прилипчивость коротышки давно достали его, но Дан намеков не понимал, а на прямые просьбы оставить его, Александра, в покое лишь улыбался, расценивая их как шутку. Послать же его на три всему миру известные буквы - вот так, прямо в лицо - Саша не мог - воспитание не позволяло, что ли? Ну не мог, и все. Тем более надо признать - временами Дан не давал скучать ему и Леночке.

- Не вопрос, - расплылся в улыбке Семен.

Как Саша и предполагал, вышеупомянутые "две минуты" относились к колесному транспорту. Магазин этот они, конечно, нашли - вообще, в Хургаде сложно что-то не найти. Город похож на змею, вытянувшуюся вдоль чуть ли не единственной дороги, идущей по побережью. Так что пройти мимо чего-то сложно. Тем более что магазин оказался одним из немногих зданий, не являющихся отелем, и в то же время построенным в европейском стиле.

Жара стояла несусветная. Если бы тротуар покрывал асфальт, он давно расплавился бы, и редкие прохожие прилипали бы к нему, как мухи к липучке. Но тротуар был выложен плитами, а кое-где и вовсе переходил в плотно утоптанную землю. По большому счету, эта часть Хургады находилась в режиме строительства, город расширялся дальше на юг, отвоевывая место для комфортабельных (и не очень) отелей. Поэтому мусора здесь хватало. Вообще, к кучам всякого дерьма (в том числе и человеческого) здесь относились на удивление спокойно. Пару раз в даунтауне Саше попадалась на глаза забавная картина. Лужа... Интересно, откуда в такой жаре берутся лужи?.. А на краю лужи сидит, погруженный в мысли о вечном, местный аксакал. Его синий халат, более похожий на порядком линялую женскую ночную рубаху, частично находится в болоте, мокрый, грязный, но это не беспокоит мудреца. Самое смешное - несмотря на обилие мусора, в воздухе нет мух. Может быть, они тоже жару не переносят?

После того как были предъявлены паспорта и получено разрешение на вход в магазин беспошлинной торговли, Саша убедился, что оправдалось и другое его предположение - здесь торговали всяким барахлом, рассчитанным на европейского покупателя. Причем на очень-очень невзыскательного. К примеру, из Восточной Европы. Ну кому, спрашивается, может прийти в голову покупать в Египте французские духи? Или китайский магнитофон, к тому же по цене в полтора раза большей, чем в той же Москве?

Но один товар все же привлек внимание Семена и Дениса.

Пиво.

Вот чего не было в многочисленных лавочках даунтауна, так это приличного пива. Местное же здорово смахивало на верблюжью мочу, ладно если охлажденную. А здесь, на полупустой полке ровными рядами стоял самый натуральный "Гиннесс". И причем не такой уж и дорогой. Вообще, в отелях с четырьмя и более звездами это было не принято - считалось, что для постояльцев существует бар отеля, и покупать вне его стен спиртные напитки вроде бы запрещалось. С другой стороны, туристы - люди привилегированные, им, по теории, можно все. Вполне можно понять упорное нежелание не обремененных лишними долларами российских туристов платить за пиво по цене бара - это, по крайней мере, втрое дороже магазинной цены. А то и вчетверо.

- Ящик! - восторженно оглядывая ровные ряды банок, заявил Семен. - Берем ящик, мужики!

- Я - пас, - заявил Александр. - Вас с ним в отель не пустят.

- Фигня, прорвемся.

Возвращались неспешно, и Семен выглядел бодро, несмотря на жару. Ящик с пивом оттягивал плечо и явно способствовал улучшению настроения. По крайней мере, до того момента, пока Семен не вошел в двери отеля.

Дежурный секьюрити, словно подброшенный пружинами, рванулся навстречу этому грузопотоку, перекрывая вход своей впалой грудью. Он практически упирался носом в подмышку высоченному Семену, однако это совсем не мешало ему шумно кричать: No! Bring this drinks to hotel it is impossible!

Семен замер, удивленно глядя на коротышку и пытаясь понять, чего тот от него хочет. Русский турист владел английским в пределах школьного курса, секьюрити знал заморскую мову лишь немногим лучше. Однако понять, чего именно нельзя, было не так уж и сложно - палец стража обвиняюще указывал то на предмет, откровенно нарушающий правила, то на табличку, где на пяти языках, в том числе и на русском, ясно и понятно значилось, что Семен в корне не прав.

После пары минут пререканий, в ходе которых собеседники практически друг друга не поняли, хотя и использовали активно интернациональную жестикуляцию, в вестибюле появился солидный, довольно упитанный мужчина. Имя этого человека было настолько труднопроизносимо, что все русские туристы, как правило, забывали его через минуту, в разговорах друг с другом применяя сокращение "Абдулла". Вариант в некотором роде соответствовал оригиналу, но все же был довольно далек от истины. Нерусские, по-видимому, поступали примерно так же. В общем, это был менеджер отеля. По-русски он говорил почти чисто, только очень медленно, старательно продумывая каждое предложение, прежде чем произнести его вслух.

- Вы не можете проносить напитки, это правило. Здесь написано. Вы должны покупать напитки в баре отеля.

- Почему это? - Семен явно не понимал. Вообще, российскому туристу сложно уразуметь тонкости отдельных приличий.

- Такое правило, - терпеливо объяснил Абдулла. - Этот отель имеет четыре звезды. Тут работает бар. Там есть любые напитки. Вам надо покупать их.

- Почему это? Мы же пиво в дьюти-фри купили.

Несмотря на определенную проблемность ситуации, Саша даже улыбнулся. Тоже мне - аргумент. Как будто место покупки имеет хоть какое-то значение. Менеджер остался совершенно спокойным и подчеркнуто вежливым:

- Это не важно.

- Что же теперь делать? - Семен растерянно посмотрел на ящик, покоящийся на его плече. Менеджер на минуту задумался.

- Вы можете оставить пиво в ресепшн. Будете брать, выходя из отеля.

Денис, стоявший рядом и до сего момента не принимавший участия в дискуссии, посмотрел на менеджера как на неизлечимого больного. В его голосе прозвучала издевка, смешанная с сочувствием, - человек явно не врубается.

- Ты че, мужик! Оно же теплое будет! Абдулла лишь развел руками:

- Вы читали правила.

Александр дернул Семена за рукав и кивнул в сторону выхода. Тот, несколько обалдевший, молча подчинился и двинулся в указанном направлении. Вместе с ящиком. За ним поплелись Денис с Даном. Охрана проводила их настороженными взглядами - кто знает, может, они ожидали, что эти сумасшедшие русские попробуют прорваться в свои номера с боем? Но русские уходили молча, гордо подняв головы и неся, как знамя, ящик с пивом. И только когда вся компания отошла от отеля на более или менее приличное расстояние, всех прорвало. В адрес администрации прозвучало много разных слов, в большинстве своем непечатных.

- Выпью... - прошипел Семен. - Щас все выпью. Пусть хоть лопну.

- Он же теплое, - повторил свой аргумент Денис.

- Плевать...

- Ребята, есть идея! - Саше пришла в голову отличная мысль. - Значит, так...

Александр прошел мимо секьюрити, прямо-таки обшаривших его взглядами, а спустя несколько минут снова оказался в холле. На этот раз на пальце его болтался пустой полиэтиленовый пакет. Возникло ощущение, что сейчас в отель может беспрепятственно проникнуть даже толпа террористов, увешанных пулеметами, - охрана не заметит ничего: все взгляды были прикованы к пакету. Стражи со скрипом стали что-то подозревать и, как собаки, приняли соответствующую стойку.

Еще через некоторое время Саша снова появился в дверях. На этот раз его длинная фигура была несколько неестественно изогнута, а пакет явственно оттягивал руку. Картина настолько не допускала двойственного толкования, что стражи сорвались с мест и рванулись в атаку. Во главе с менеджером, конечно.

- Нельзя проносить напитки! - возопил менеджер, перекрывая Саше дорогу.

- У меня нет напитков, - честно глядя ему в глаза, сообщил Александр.

- Покажите ваш пакет. - Пухлый палец указал на Сашину ношу. Тот пожал плечами.

- Да с чего бы это? Обыск?

- Вы не понимаете - секьюрити имеют право досмотреть ваши вещи.

- Не имеют, - уверенно заявил Александр, хотя на самом деле толком их прерогатив не знал. - Я не делаю ничего противозаконного.

- Вы проносите напитки.

- Я не проношу напитки.

- Послушайте, - устало произнес Абдулла, стараясь выглядеть добрым и все понимающим папашей, вынужденным читать нотацию непослушному отпрыску. - Пиво проносить нельзя. Это правило. Секьюрити имеют право изъять его. Вы согласны, что правила отеля надо соблюдать?

- Безусловно. Но у меня нет пива.

Посмотреть на это действо собралось уже человек двадцать. Причем, по крайней мере, половина из них - ни бельмеса не понимающие по-русски. Впрочем, особо понимать тут было нечего, все читалось ясно и так. Среди зрителей проносились смешки, вероятно, кое-кто уже врубился, в чем дело. Может быть, даже дошло до подавляющего большинства. Возможно - вообще до всех. Только не до секьюрити и их боевого вожака. Как это обычно бывает, служба безопасности абсолютно ни у кого не вызывала симпатий. Есть в этом что-то грустное - всегда и везде "безопасники" только раздражают людей, хотя работу делают нужную, можно сказать необходимую. Но их недолюбливают.

- Покажите ваш пакет.

Александр покачал головой и сообщил, не меняя тона:

- И не собираюсь.

- Мы требуем, чтобы вы показали ваш пакет!!!

Пока шел спор, несколько женщин совершали челночные рейсы по маршруту: номера - улица. При этом на обратном пути дамские сумочки, совершенно неуместные на жаре и не подходившие к пляжным ансамблям, раздувались просто до неприличия, оттягивали плечи так, что казалось - еще немного, и хрупкие женские косточки не выдержат. Или не выдержат ремни сумок - что было куда более вероятно. Это зрелище настолько бросалось в глаза, что Саша делал над собой героические усилия, чтобы не заржать в голос. Впрочем, охрана не видела ничего. Только пакет в его руках.

Наконец Леночка, заходя в лифт, сложила пальчики колечком - мол, все о'кей. Саша тут же вздохнул, изобразил обиженное лицо и сунул пакет под нос менеджеру. Там лежали три фотоаппарата и кепка. Мило улыбнувшись остолбеневшей охране, Саша двинулся к лифту, уже не сгибаясь под "тяжестью" груза, спиной чувствуя взгляды, направленные на него, как сквозь прорезь прицела.

Вообще говоря, после этого цирка Саша ожидал репрессий. Однако, по-видимому, юмор ситуации был оценен по достоинству, что вызывало определенное уважение. Во всяком случае, до самого отъезда никто из охраны больше не интересовался содержимым пакетов и сумок, регулярно заносимых русскими туристами на территорию отеля. Возможно, секьюрити просто не хотелось оказаться выставленными на посмешище еще раз. В конце концов, ну их к бесу (или к кому должен посылать правоверный египтянин?) - этих русских вместе с их пивом.

Наташа вернулась из поездки по магазинам, нагруженная пакетами с деликатесами. Намечался праздник - годовщина свадьбы. Стае оставался на хозяйстве готовить мясо - Наташа искренне считала, что по-настоящему хорошо мясо может приготовить только мужчина. Стае не возражал, поскольку альтернативой часовому стоянию у плиты было мотание по супермаркетам, чего он на дух не выносил.

Отбивные весело шкворчали на сковороде, наполняя квартиру аппетитным запахом. Наташа увлеченно разгружала покупки, а затем принялась сервировать столик на двоих. Конечно, можно было бы пойти в ресторан, но оба они предпочитали домашнюю кухню, тихий семейный уют.

- Ты не знаешь, почему сегодня Игната не было на работе? - послышался из комнаты голос жены.

- Не имею ни малейшего представления. Может, отгул взял? Все равно, пока капитана нет, ничего серьезного не предвидится.

- Штерн ничего не сказал?

- Я его не видел.

В отсутствие капитана Стае исполнял обязанности старшего в Команде. Нельзя сказать, чтобы обязанности эти были обременительными, особенно в периоды, когда не намечалось проведение очередной Арены. Определить для каждого объем тренировок - вот и все. При этом присутствие на работе Штерна было совершенно необязательным, хотя он, как правило, находился в офисе постоянно.

- Женька собирается отпуск взять. Пока капитана нет... - вспомнил почему-то Стае.

- Да, они с Борисом на охоту решили махнуть, на неделю. И надо людям зимой по лесу шастать? Не понимаю я таких развлечений.

- Это Борькина идея. Как начнет расписывать особенности национальной охоты... Таша, я почти закончил. Можно подавать.

- Мне нужна еще минуточка, дорогой.

Стае скинул передник и вышел в зал. Перед диваном стоял маленький столик, комната была погружена в полумрак, разгоняемый светом шести свечей в двух витиеватых подсвечниках. Он поставил тарелки на столик и, услышав за спиной шаги, обернулся.

В дверях появилась Наташа в длинном темно-красном вечернем платье, на высоченных шпильках. Волосы ее были аккуратно уложены, а макияж явно являлся плодом длительных усилий. Когда только успела? Она выглядела потрясающе, и Стае, как и всегда в такие моменты, испытал бесконечную нежность к жене и одновременно бесконечную гордость оттого, что такая женщина - с ним.

- Ты бесподобна... - прошептал он.

- Все для тебя, - улыбнулась она в ответ.

Хлопнула пробка. Искрящаяся в свете колеблющегося пламени жидкость полилась в бокалы. Отменное шампанское, французское, настоящее, - оно как нельзя лучше подходило к этому моменту.

- За нас. - Она слегка прикоснулась краем своего бокала к бокалу мужа - на мгновение в воздухе повис мелодичный звон.

- За нас.

В прихожей пронзительно тренькнул звонок. Стае скривился:

- Кого черти несут? Надо же, как не вовремя. Может, не открывать?

- Ну как можно? - вздохнула Наташа, ставя бокал на стол. - Пойду посмотрю.

Стае, развалившись на диване, ждал возвращения жены. Было слышно, как открылась дверь, затем что-то щелкнуло... Выключатель?

И тут из прихожей раздался совсем другой звук. Стае знал - так на пол падает что-то тяжелое. Он бросился на шум, не замечая, как опрокидывается столик, как летят на пушистое ковровое покрытие тарелки и свечи, как разлетается на мелкие осколки тонкий хрусталь. Его взгляд уперся во что-то красное, лежащее посреди прихожей, - что-то стройное, изящное... и такое неподвижное. И на красном платье расползалось пятно - темное, еще более темное, чем густой цвет ткани. Казалось, время остановилось - словно фильм вдруг замер на одном-единственном, окрашенном в красный цвет кадре.

Несколько фигур, одетых в черное, скользнули в квартиру, и Стае вышел из ступора. Его захлестнула волна бешенства. Он уже не осознавал, что делает: тело двигалось автоматически, и это было страшно. Мышцы не подчинялись разуму, работая только на смерть. В стремительных движениях воплотилось все, что было накоплено многочасовыми тренировками, - пожалуй, ни на одной Арене он не действовал столь эффективно.

Первые двое, ворвавшиеся в коридор, были убиты на месте - одному рука Стаса пробила грудную клетку, второму, почти одновременно, проломила височную кость. Два тела рухнули на пол, но за ними толпились следующие...

Устилая пол телами, Стае отступал к окну. Он уже начал уставать. Вместе с усталостью вернулось трезвое мышление. Его хотят убить - не скрутить, не вырубить - просто убить. Без затей. И при этом совершенно не считаются с потерями. Живи он не на двенадцатом этаже, скакнул бы сейчас в окно - только его и видели. Но отступать некуда. И он снова атаковал, и еще раз, и еще... Его удары должны были бы быть смертельными, он не жалел противников - наверное, впервые в жизни он не старался победить - он стремился убивать. Как можно больше. Правда, кое-кто из рухнувших на пол тут же поднимался... хотя и не должен был. Времени на размышления о причинах такой живучести у Стаса все равно не оставалось.

Они стреляли - но для стрельбы было слишком тесно. По крайней мере, дважды пули с противным чмоканьем впивались в самих нападавших, но их не убывало, более того, столь "удачные" выстрелы никого, похоже, не волновали. Несколько пуль досталось и Стасу - пока раны были не смертельными, даже не опасными, но он терял кровь, а вместе с ней и силы. Снова и снова он бросался в атаку, хладнокровно стараясь все время находиться в гуще противников, затрудняя прицельную стрельбу. Рукопашный бой нападавшие знали не слишком хорошо, к тому же - как ему казалось - все время били куда-то не туда, будто рассчитывая поразить болевую точку там, где ее отродясь не было. И он пользовался этим, как мог.

Спустя какое-то время он сумел подхватить с пола пистолет. Нажал на спуск - никакого эффекта. Даже курок не щелкнул - пусть бы и вхолостую. Словно он держал в руках игрушку, сделанную из цельного куска металла. Стае с проклятием отбросил пистолет. Призрачная надежда воспользоваться оружием обошлась ему дорого - правая рука повисла, пробитая пулей, раздробленная и уже ни на что не способная. Стае, тяжело дыша, прижался к подоконнику. Он почти не чувствовал боли, всматриваясь налитыми кровью глазами в стоявших перед ним людей в черном. Их было много - и здесь, и там, на лестничной площадке. И Стае не имел никаких шансов на победу. Он это понимал, как понимали, безусловно, и его противники. На полу валялось с десяток тел - некоторые из них шевелились и пытались принять более или менее вертикальное положение. Пятерым же это было уже не суждено. Те же, кто уцелел, видели, что он более не опасен. Они не торопились- то ли растягивая удовольствие, то ли предлагая ему в полной мере проникнуться безнадежностью ситуации. Пять стволов смотрели в грудь и в живот Стасу.