Чтение 2–й страницы книги ~Телохранитель для Мессии~

- Наконец-то...! Мы столько.... Уже! - восклицала она, щедро пересыпая фразы междометиями.

Смысл ее речи оказался тайной не только для меня, но и для всего отряда, так как понимания на их лицах не прослеживалось. Девушка отозвала в сторонку приземистого мужчину с окладистой бородкой, по всему видно, старшего. Дело происходило рядом, поэтому мне в отличие от других членов отряда их беседа была прекрасно слышна. Невменяемая барышня лопотала что-то о том, что я вроде бы избранная, посланная свыше им на помощь, их надежда, предсказанная то ли в летописях, то ли хрониках.

Врет и не краснеет! Имя спросила бы, прежде чем Надеждой обзывать. Свою кандидатуру на выборы в Думу или что тут у них еще не выставляла и не собираюсь. А у хроник-летописей пусть год издания сверит - мало ли, какие накладки случаются. Или здесь заповедник либо место какое, особое, просто постояв на котором вас автоматически причисляют к лику святых?

И не возразишь ничего. Не опротестуешь. Голос отказывался возвращаться в надорванное криком горло.

Зверское выражение на суровом лице рыцаря неохотно уступало место удивленному недоверию. Я заинтересовалась, какие доводы в пользу своей версии будет приводить эта девица, но та неожиданно замолчала. Видимо посчитала, что ей поверят на слово. Удивительно, но ее собеседник смолчал и не стал спорить. То ли поверил, то ли сделал вид. Практика показала, с особо опасными сумасшедшими лучше не спорить. Обернувшись к остальным, он не стал делиться полученной информацией, а начал скупо отдавать распоряжения своим подшефным. Двое из них спешились. Один помог взобраться на коня принцессе, как я ее про себя окрестила, а другой направился ко мне.

Покидать поляну совершенно не хотелось, но моим мнением по данному вопросу забыли поинтересоваться. Кроме того, численное превосходство противника действовало угнетающе. Меня аккуратно посадили на лошадь, перед каким-то рыцарем. Конская шея оказалась крайне неудобной для сидения, особенно боком. Я испуганно вцепилась в попутчика. У молодого человека были приятно широкие плечи, мощный торс (по крайней мере, я на это надеялась - доспех скрывал их напрочь) и симпатичная ямочка на подбородке. Каштановые с легкой рыжиной волосы, подстриженные под облагороженный вариант прически "горшок", легонько шевелил непоседа-ветер. Симпатичный. Но чурбан-чурбаном! Мог хотя бы прижать покрепче - вдруг упаду? Вместо этого он сидел в седле, как будто предварительно позавтракал колом - спина неестественно выпрямлена. Малиновые уши просвечивали сквозь волосы.

***

Отношения с мужским полом у меня никогда не складывались. Единственный поклонник, исправно таскавший за мной портфель еще со школы, стойко выдерживал нападки острого бабулиного язычка ровно три года, после чего позорно ретировался.

Не последнюю роль в моей судьбе сыграла печатная машинка "Ятрань" с западающими клавишами "М" и "Ю", доставшаяся нам в наследство от переехавших соседей. Печатать я научилась, наверное, раньше, чем писать, вследствие чего сказать о моем почерке "как курица лапой", значит, было сделать тому незаслуженный комплимент. Бабуля со свойственной ей рациональностью заявила, что больше не будет терзать уши грохотом каретки забесплатно, и нашла мне первый заказ. Где первый, там и второй, и третий - набор текста стал приносить ощутимый доход нашей маленькой семье. И когда другие девчонки бегали на свидания, я бодро отстукивала заказы, не переводившиеся благодаря бабушкиным знакомствам.

При поступлении в университет я осознанно предпочла заочный факультет и начала работать почти сразу же после зачисления. Давнишний бабулин поклонник пристроил меня в крошечную фирму, которая за неполные шесть лет значительно выросла. Моя персона была на хорошем счету, начальство ждало только защиты диплома и ухода на пенсию экономиста, чтобы продвинуть меня по карьерной лестнице, а это - уже совсем другой уровень зарплаты. Место переехавшей в чулан "Ятрани" занял старенький компьютер, весьма облегчивший мне жизнь. Казалось, вот-вот - и все наладится...

Как показало время, мне это действительно мерещилось.

Полтора года назад Бабуля неожиданно заболела. Постоянные мотания в больницу, катастрофическая нехватка денег на дорогие лекарства, лихорадочные поиски хоть какой-нибудь подработки, постоянные опоздания везде и всюду и непроходящая усталость. Урвать бы время на здоровый сон, стараясь не поддаваться панике перед грядущим государственным экзаменом, надвигающимся с неотвратимостью айсберга на "Титаник". В довершении всех бед, похороны оставили меня без копейки. В наше циничное время, когда дешевле жить, чем умереть, траты оказались непосильными для моего бюджета. Ко всему прочему я была гордая и дура, поэтому последний долг отдала только в феврале.

"И причем здесь мужчины?". Они-то как раз оказались в моей жизни "не у дел". С мужчинами я предпочитала дружить - это существенно экономило время, деньги и нервы.

***

Оторвавшись от столь безрадостных мыслей, я заинтересовалась проплывающим пейзажем. Мы уже успели довольно далеко отъехать от места моей высадки в этом мире. Ландшафт радовал все той же пасторальностью. Ничего особенного там не происходило, поэтому начал занимать вопрос некомфортабельности такого вида транспорта как лошадь.

"Как бы не получить защемление седалищного нерва" - тут же забеспокоилась я.

"У тебя или шейного у лошади?" - бодренько откликнулся мой внутренний голос.

Язва. Я уже говорила?

Хлестко ответить мне не дал появившийся на горизонте замок. Это сооружение было трудно пропустить, своим внушительным видом он беззастенчиво завладевал всеобщим вниманием. Ехать до крепости пришлось долго, хотя, казалось, что до нее рукой подать. В комплект к замку прилагались ров и подъемный мост.

Неподготовленные уши заложило: рыцарь, лошадь которого топтала землю справа, трижды протрубил в рог. Вот и нашелся потерянный осел-страдалец. Честно сознаюсь, не так я себе представляла чистые звуки охотничьего рога....

Мост, опустившись без единого скрипа с негромким постуком, мягко лег в предложенные выемки. Ворота гостеприимно распахнулись. Молодой человек, любезно подбросивший меня к этой постройке, без малейшего усилия избавил своего коня от моего бренного тела, а затем спешился сам. Радостное облегчение при избавлении от моей особы читалось большими буквами на благородном лице рыцаря. Принцессе тоже помогли спуститься с лошади, но совсем с другими чувствами. Она осторожно взяла меня за руку и повела в крепость, а мужчины остались за воротами.

"Так им и надо", - мстительно подумала я.

К моему удивлению на воротах стояли одетые во что-то наподобие доспехов молодые девушки. Ага, женский монастырь, догадалась я, вот почему мужиков не пустили. И скорей всего не просто монастырь, а какой-то воинственный орден, не зря же девчонок вон как обрядили.

"Молодец, возьми с полки пирожок". Он у меня еще и зануда.

В крепости шла бурная деятельность. На площадке справа от замка тренировалась группа из примерно пятнадцати девушек, точнее не успела сосчитать. Они лупили и валяли в пыли друг друга почем зря. Туда-сюда сновали женщины самых разных возрастов, одетые в широкие темно-синие одеяния. Идущие навстречу монахини почтительно кланялись моей спутнице, еще раз подтверждая мои догадки о высоком происхождении девушки. Она явно была здесь не впервые и целеустремленно шла куда-то в глубь замка.

Внутри оказалось гораздо уютнее, чем можно было подумать. Цивилизованней что ли? Странно, помещения равномерно освещались неярким белым светом, исходящим прямо от потолка, покрытого каким-то составом. С физикой мы не были закадычными подружками, поэтому внятного объяснения я припомнить не смогла. В голову почему-то нахально лез фосфор. Коридор резко свернул и неожиданно оборвался в огромной светлой зале. Каменный пол разнообразили блики от огромных витражей, на которых были изображены, безусловно, героические деяния некоего типа. Козлиная бородка, оригинальная прическа, которой мог бы гордиться уважающий себя дикобраз, и внушающий трепет шнобель. Всю эту красоту упаковали в синий камзол с роскошным малиновым воротником и колготки нежно салатового цвета. Боже, кто у несчастного в стилистах?!! Руки бы ему отрубить. По локоть. Чтобы другим не повадно было.

Широкая лестница в конце залы привела нас на второй этаж. Верхняя галерея подавляла обилием дверей. Двери, двери, всюду двери. И как тут не заблудиться?! Коридор свернул и неожиданно закончился в холле с одной единственной дверью. Массивная, резная, необычная - на ней отдыхал примелькавшийся однообразием взгляд. Принцесса всю дорогу хранившая молчание, постучала и смиренно попросила разрешение войти. Позволение было дано, и мы вошли.

Кабинет тонул в полутонах, довольно жмурясь темно-синими портьерами. Солидная мебель из темного дерева создавала атмосферу основательности и непреходящего величия. Низкие удобные кресла возле потухшего камина, забитые книгами шкафы, хрустальный шар на треноге. Массивный секретер завалили свитки, неровной стопкой громоздились книги. На чуть отставленном от стола высоком стуле восседала женщина, с ног до головы упрятанная в белоснежное одеяние. Солнечные лучи, проникая в небольшой зазор между шторами, создавали вокруг ее фигуры сияющий ореол, одновременно пряча в тени лицо.

Здесь было трудно ошибиться со статусом хозяйки кабинета - мать-настоятельницу монастыря с простой монашкой не перепутать.

Приветственный кивок достался спутнице, а цепкий, оценивающий взгляд - мне.

- Подойдите ближе, - негромким мягким голосом повелела она. - Проведение на сей раз нас не обмануло, дитя?

- Это она, матушка, - удовлетворение от хорошо выполненного долга пропитывало каждый звук. - Как и было предсказано, появилась на поляне у священного ручья, где святой Конхол явил чудо воскрешения, в третий день полнолуния, нагая, как младенец, со странным амулетом на шее.

Скептическое хмыканье настоятельницы не поддержало энтузиазма.

Я заглянула под плащ в поисках неведомого таинственного амулета. На шее вопреки ожиданиям одиноко болтался только мой крестик. Крестик как крестик. Пора восстановить историческую справедливость.

- А вот и нет, - встряла я хриплым голосом, - на мне еще трусы были. Собственно, они и сейчас на мне.

Стул, неожиданно попросивший не просиживать ему сидушку, произвел бы меньший фурор. А что я должна притворяться глухонемой? Размечтались. И так долго молчала. Хорошенького помаленьку.

- Ты можешь разговаривать? - после недолгого замешательства взвилась девушка.

- А то! - и насмешливо уточнила. - Еще могу считать, писать и вышивать крестиком.

- Почему же ты за всю дорогу не сказала ни слова? - принцесса проигнорировала мою не слишком удачную шутку.

- Голоса не было. Спасибо, воспаление легких не схлопотала после ваших обливаний, - огрызнулась я. - Может быть, кто-нибудь разъяснит, где я нахожусь, и что собственно происходит?

Сидящая за столом женщина продолжала невозмутимо молчать.

Вопрос спровоцировал новую паузу в беседе. Меня же все начинало раздражать: устала чрезвычайно, от ледяного каменного пола ступни потеряли чувствительность. Решив, что дожидаться разъяснений лучше сидя, я забралась с ногами в одно из двух кресел.

- Отрадно видеть, что дюжина полнолуний не зря потрачены на заговор понимания, - наконец вымолвила настоятельница. - Впрочем, на ожидание Избранной времени потрачено много больше.

- Это меня что ли? - опешила я.

- Тебя, - ее голос окрасился теплом улыбки. - Нашу надежду.

- И на что же вы надеетесь?

- Что все будет хорошо, - уклончиво ответила мать-настоятельница. - С божьей и твоей помощью.

Перспектива меня не прельстила.

- С удовольствием бы вам помогла, но, знаете ли, мне домой пора, - попыталась отпереться я от великой чести. - У меня работа... квартира без присмотра... до защиты дипломной работы - всего ничего. Вы себе другую Избранную найдете. Наверняка, их у священного ручья без дела толпы слоняются. Честное слово, просто вы меня первой встретили!

Кристально честный взгляд, оказывающий благотворное выражение на директора почему-то не помог. Молчание затягивалось.

- На что меня избрали-то? - обреченно спросила я.

- Ты должна сохранить Спасителя.

Приехали. Кем-кем, а телохранителем мне еще быть не приходилось. Честно признаюсь, физкультура никогда не была моим любимым предметом - отлынивала от нее по мере возможности. Лыжи - так просто ненавидела. Память до сих пор хранила ужасные воспоминания. В те дни, когда в расписании стояли уроки физической подготовки, к бремени ранца с пудовыми книжками и сменной обуви добавлялись пакет с одеждой, лыжи и палки, соскальзывающие при каждом удобном и неудобном случае. О, эти красно-синие деревянные монстры, превращавшие мое утро в картину "Бурлаки на Волге"!

Хм-м... Палата номер шесть кроме меня заждалась еще парочку пациентов. Поэтому я осторожно, чтобы не разозлить этих помешанных, сказала:

- Боюсь, я не гожусь в телохранители: физическая подготовка не та, знаний маловато - обращение не по адресу. Тут нужен мужик шкафообразных размеров, а не девушка с высшим образованием и пристрастием к сидячему образу жизни.

- Тебя научат, - снизошла до объяснения принцесса.

Оно мне надо?

- А что я со всего этого буду иметь? - очень закономерный вопрос.

- То есть? - по-идиотски вытаращенные глаза не идут даже таким совершенным красавицам как эта.

- Оплата труда, премиальные за риск, доплаты за вредность, условия страхования, социальные льготы, отчисления в пенсионный фонд, ежегодный отпуск, - начала перечислять я, загибая пальцы. Работа с кадровыми документами давала себя знать, позволяя привычным вещам отсрочить притаившуюся за внешним спокойствием панику.

- Быть Избранной - это честь... - девушке не хватило слов и дыхания, чтобы закончить предложение.

Неужели?

- Тогда сама и охраняй своего спасителя. Почет тебе и слава! А также божья помощь в таком нелегком, но нужном деле!

В ее лице не осталось ни кровинки, красивый рот перекосило в бессильном гневе, холеные пальцы вцепились в дорогую ткань. Представляю, насколько сильно сейчас у нее желание расцарапать мою наглую физиономию. От былого радостного воодушевления не осталось и следа.

- Велисса, выйди, - не допускающим возражений голосом приказала настоятельница.

Прекрасное лицо разгладилось, судорожная хватка ослабла, отпуская неповинное платье. Передо мной снова оказалась идеальная героиня романтичных сказок, о спонтанной вспышке гнева предательски свидетельствовала только смятая материя. Девушка молча развернулась и покинула комнату, аккуратно закрывая дверь, как будто та была из стекла.

Настоятельница величественно поднялась и вышла из-за стола. Казалось, она не шла, а плыла над полом, не утруждая себя прозаической поступью. Широкое одеяние подыгрывало этой иллюзии, окутывая фигуру белоснежным облаком. Стоящее напротив кресло приняло женщину, как трон королеву. Блекло-голубые глаза внимательно ощупывали меня с ног до головы, не упуская не единой детали. Я в долгу не осталась, получив наконец возможность оценить собеседницу. Открытыми у нее оставались только лицо и кисти, все остальное запрятано под форменное одеяние. Руки - по-мужски крепкие, не изнеженные покоем и бездельем. Морщин не много, да и те следствия подвижной мимики, а не времени. Но она была стара. Очень. Готова поспорить на месячный оклад, что волосы под головным убором белее ее одеяния.

"И зло не чурается белых одежд...". Не думаю, что цитата к месту, но тетка действительно непростая.

- Как тебя зовут? - неожиданно спросила она.

- Лия, - по привычке я не стала представляться полным именем.

- Лия..., - задумчиво протянула собеседница. - Что ты хочешь, Лия?

- Не знаю, - честно ответила я. - А что вы можете предложить?

Грустная, немного презрительная улыбка изогнула тонкие губы, не тронув бледных глаз. Она будто другого ответа и не ожидала.

- Богатство. Титул. Положение при дворе.

- Что я буду с этим делать, интересно? - я насмешливо отказалась от предложенных благ. - Все вами перечисленное быстро отбирают, обычно вместе с жизнью. Нет, благодарю, я - не самоубийца.

Улыбка настоятельницы потеплела, взгляд смягчился.

- Силу. Магию. Знание, - веско сказала женщина. - Знание, как этим управлять.

- Возвращение домой?

- Невозможно, - безапелляционный тон не оставлял надежды.

Я порывисто встала, захваченная врасплох категоричностью ответа. Не соображая, что делаю, двинулась к двери, за которой скрылась Велисса. Попыталась идти. В глазах стремительно потемнело, и я первый раз в жизни грохнулась в обморок.

В чувство меня привела влажная ткань, приятно холодившая лоб. Тело опять покоилось в глубоком кресле, заботливо укутанное плащом. Крепка старушка, если тягает девиц подобных мне. Голова гудела, как колокол на вечерней службе. Хорошо же я приложилась затылком о каменный пол! Две шишки за один день - не многовато ли? Сочувствие в глазах настоятельницы спровоцировало предательские слезы, крупным горохом покатившиеся по моим щекам.

"Никогда", - страшное слово. Если всё это - правда, щедрое предложение стоило рассмотрения. Вряд ли здесь востребованы офис-менеджеры с незаконченным высшим образованием. Избранная так Избранная. Как там сказала настоятельница? Мне дадут силу и знание, как ей воспользоваться? А пользоваться я буду на свое личное усмотрение и для своей личной пользы. И кто тогда знает....

"Никогда не говори "никогда". Вот именно!

Мягкая ткань плаща отлично сошла за носовой платок, и я шумно в нее высморкалась. В отсутствие другой альтернативы, решила согласиться. Тогда это казалось единственно правильным решением. Удар головой сделал свое черное дело...

- Хорошо, - медленно выговорила я. - Что нужно делать?

Оказалось, для вступления в должность требовался определенный ритуал - Пробуждение Силы. Технологию процедуры я не поняла. Может быть потому, что мне так доходчиво объяснили, а возможно потому, что в магии я разбираюсь, как свинья в апельсинах.

Матушка решила ковать железо пока горячо и назначила ритуал назавтра, с утреца по холодку. Мои робкие намеки на долгое ритуальное очищение мать-настоятельница отмела решительно и бесповоротно, приведя неоспоримые аргументы - положение луны и магические циклы. Ответить достойно я не могла - голова после всего произошедшего соображала туго, поэтому пришлось согласиться и с предложенной датой.

На том и порешили.

Тогда я еще не знала, что в безвыходное положение бесплатен только вход, а за выход придется заплатить. И немало...

Глава 3.

Бог и Красота требуют жертв. Причем Красота делает это намного чаще, чем Всевышний

Предоставленная комната оказалась очень симпатичной, но, к сожалению, без окон. Тем не менее, затхлости подвала не было, а чувствовался приток свежего воздуха откуда-то сверху. Стены занавешены светло-бежевыми гобеленами в веселый узорчик, на полу тканый половик чуть потемнее. На неширокой застеленной колючим пледом кровати дожидались своего часа ночная рубашка и полотенце. Судя по тому, что на низком деревянном столике в окружении трех пуфов, стояли только глиняный кувшин и в пару ему стакан, а еды не наблюдалось - мини-пост мне все-таки решили провести. В углу небольшого шкафа на вешалке сиротливо скучало темно-синее одеяние. В качестве светильника - шар размером с крупный апельсин. Он притулился на жердочке под потолком и давал не раздражающий глаза свет.

Сюда меня после окончания разговора с настоятельницей проводила алона Дорина, приятная полная женщина лет пятидесяти. Она мило пожелала мне приятного отдыха и заперла входную дверь на засов.

Будто мне было куда бежать...

Небольшая ванная комната после непродолжительных поисков нашлась за второй дверью в келье. Из гигиенических удобств - каменная ванна и отверстие в полу, прикрытое плотно подогнанной крышкой люка. На стене висело небольшое зеркало в красивой раме в виде виноградной лозы.

"Практически современная сантехника!". Кому и каменный век - современность... Но это не тот случай, чтобы придираться.

Кинув на один из пуфов надоевший плащ и подхватив с кровати полотенце и рубашку, я вернулась в ванную. Без проблем разобралась с системой ручек и назначением разнообразных бутылочек. Ванна наполнялась с хорошей скоростью. В ожидании взгляд упал на отражение в настенном зеркале и придирчиво там задержался.

Глаза большие, цвет не определить - то ли серый, то ли зеленый, в зависимости от настроения. Нос прямой, брови черные, "домиком", губы смешливые, подбородок, что называется, упрямый. Очень коротко стриженые волосы (чтобы не мучиться с укладкой), которым согласно имени надлежало быть золотыми, в крайнем случае, светло русыми, темнели пепельным. Уши не торчат, грудь есть (посмотреть приятно), ноги ровные, длины более чем достаточной. Телу не мешало избавиться от балласта лишних килограммов, накопленного презрением к физической нагрузке и злоупотреблением калорийными продуктами. В целом ничего, но до безупречности Велиссы, как на санях с собаками до экватора.

Титулом девушку, кстати, я наделила не зря. Королевская кровь плескалась в ее жилах - в прабабках числилась чистокровная принцесса. Но сама она всего-навсего герцогиня.

Крепость, в которой мы находились, называлась Конхол, в честь святого (тот тип с козлиной бородкой на витражах), который пал смертью храбрых в этих краях. Я не совсем поняла, почему орден женский - то ли он спасал молодых девушек от замужества с нелюбимыми, то ли жен от постылых мужей. Каким способом он это делал, не объяснялось, но у меня имелись смутные подозрения на этот счет. По-моему, у художника они тоже были, учитывая масленые глазки святого на изображении. Сам же замок находился в одной из центральных провинций обширной империи Тилан.

Эти ценные сведения удалось выяснить уже к концу беседы с матерью-настоятельницей. Я спросила обо всем напрямую. И получила такие же прямые ответы. Более или менее. Но когда своими настырными вопросами я преступила грань, меня тут же осадили.

- Хватит вопросов, дитя мое. Тебе пора отдохнуть, - матушка на секунду прикрыла глаза. - Алона Дорина проводит тебя.

Как только она это сказала, навалилась отступившая на время разговора усталость. Идея об отдыхе показалось просто замечательной. Было жаль покидать удобное нагретое кресло, опять вставать на холодный пол, но за мной уже пришли.... И привели сюда.

Блаженство в ванне не затянулось, в теплой расслабляющей воде глаза неотвратимо закрывались. Экспериментальным путем выяснилось, что кровать как раз такая, как я люблю: в меру мягкая, но не проваливающаяся. Непривычно было засыпать с включенным светом. Убавить бы.... Откликаясь на эту мысль, предусмотрительный светильник приглушил свое свечение до интимного полумрака. Я думала, что масса новых впечатлений не позволит всю ночь смежить веки, заставляя размышлять о предстоящем ритуале. Но как только я очутилась в постели, сработала усталость, накопленная за долгий волнующий день. Уснула мгновенно, спала крепко и сладко, без всяких сновидений. Знала бы, что меня ожидает, глаз бы не сомкнула.

***

Подняли в несусветную рань. Так как моего чудовищного будильника у алоны Дорины не случилось, побудка далась ей нелегко. Из-под одеяла вылезать не хотелось, но женщина была очень убедительна. Поэтому пришлось вставать, одеваться в синюю рясу, залезать в тапочки и сонно двигаться на выход. В монастыре, несмотря на ранний час, уже вовсю бурлила жизнь. В длинных коридорах навстречу постоянно попадались монахини, с самым занятым видом идущие куда-то по своим монашеским делам.

Ладно, меня подняли в такую рань ради ритуала, а им то чего не спится?

В оконных проемах, встречающихся по дороге, небо едва серело. Яркие звезды медленно тускнели, предвещая отличную погоду. Запутанные переходы привели в затхлое подвальное помещение. На стенах из грубо обработанного камня закрепленные в железных кольцах чадили факелы. Дым от них все равно не смог перебить стойкий запах давно не посещаемого склепа. Холод змеей стелился по земляному полу, обвивая ноги. Каждый из камней подвальных стен украшали таинственные знаки, начертанные субстанцией, подозрительно напоминающей засохшую кровь. На полу была скрупулезно вырисована пентаграмма. Трудовой энтузиазм и интерес к новой работе убывал в геометрической прогрессии с каждой минутой проведенной здесь.

Несколько человек столпились в противоположном от дверного проема углу. Наше появление в дверях приостановило обсуждение, и все головы повернулись в мою сторону. Их фигуры и лица скрывали просторные черные одеяния с капюшонами, и было непонятно, мужчины это или женщины. Мороз продирал при взгляде в бездонные провалы капюшонов.

"Как в кино про сатанистов". А то сама не знаю.

- Проходи-проходи, девочка, - подозрительно ласково позвала третья фигура справа голосом матери-настоятельницы.

Я, застряв в дверном проеме, инстинктивно подалась назад. Пришлось собрать все силы, чтобы не кинуться вон из помещения, противно вереща, а просто тихо пятиться задом. Слишком все происходящее походило на жертвоприношение. Что-то мне расхотелось в Избранные...

- Лия, - в голосе женщины зазвучал металл.

Ноги сами перешагнули порог. Желание сопротивляться меня покинуло. Больше не пререкаясь, я заворожено позволила себя раздеть и уложить в середину пентаграммы, нарисованной прямо на ледяной земле. Сложенным на груди рукам не хватало традиционной свечки. От холода, страха и волнения меня колотило мелкой дрожью, мерный стук зубов задавал ритм колебаниям тела. Напряжение достигло пика, отзываясь глухим гудением стен и подрагиванием пола. Фигуры завершили бурные прения в углу и стали занимать свои места на лучах звезды. Их оказалось ровно двенадцать.

"Что-то они не слишком торопятся, я тут совсем к полу примерзну. Мало того, так еще можно и заработать кучу малопривлекательных болезней, начиная с цистита. Лечи их потом, тратя на лекарства с трудом заработанные гонорары" - вяло и как-то отстраненно крутилось в голове.

Последней мысли не дали развиться во всей красе - ритуал начался.

Гул двенадцати голосов отозвался болью в барабанных перепонках, трансформируясь в звук, не слышимый обычному уху, но ощущаемый каждой молекулой тела. Мышцы оледенели, потеряв всякую способность к сокращению. До боли распахнутые глаза с ужасом наблюдали за облаком алого тумана, который, быстро потемнев до цвета только начинающей свертываться крови, принял форму моего тела. Надо мной плыла я сама, обретавшаяся сгустком густого багряного марева. Эта жуткая "я" улыбнулась хищной плотоядной улыбкой и рухнула вниз, ловя меня в смертельные объятия.

И тут пришла она - Боль, которая была настолько сильной, что в первое мгновение ее невозможно почувствовать. Но лишь в начале. Затем все на секунду отстраненные ощущения налетели в полной мере. Казалось, меня выворачивали наизнанку, сдирали кожу, отрывали по кускам мясо, вынимали внутренности и дробили кости. А я даже не могла кричать - не было ни рта, ни легких. Не было ничего. Только боль. Боль и кроваво-красные всполохи. Все, что было мной, пульсировало: Боль, боль, Боль, боль... Смерть казалась величайшим благом. Ритуал продолжался часами, днями, годами или веками: меня окружало безвременье.

В какой-то момент я провалилась в непроглядную тьму.

"Наверно это и есть смерть. Наконец-то", - это была последняя успокаивающая мысль, перед тем как сознание трусливо дало деру.

Темнота. Не черная. Багряная. Нежная. Теплая, как парное молоко. И столь же непроглядная. Напитывающая душу, как кровь, сочившаяся из раны, приложенную к ней ткань. Душная до безоглядного, безотчетного Ужаса.

- Пробудись! - повелели в ней.

***

Неровности и шероховатости потолка прихотливо складывались в материки, омываемые океанами. Здесь нашлись и Америка, и Австралия, с большим натягом можно было узнать даже Евразию. После пробуждения я добросовестно изучила эту импровизированную карту, прежде чем отважилась чуть-чуть повернуть голову. Помещение было мне не знакомо. Комната размером примерно двадцать на двадцать, не поражала своим убранством: ничем не прикрытые каменные стены, узкие окна-бойницы, сквозь которые нехотя проникал солнечный свет. Из мебели - жесткая кровать, на которой лежало мое неподвижное тело, и стол с большим количеством ящичков самых разнообразных размеров. Это все, что можно было увидеть с моего неудобного ложа.

Не подвал, и ладно.

Больше я на ритуалы, при участии в коих понимаешь насущную необходимость эвтаназии, - не ходок!

Некоторое время я лежала, не двигаясь, опасаясь возвращения кошмарной боли. Воспоминание о ней сковывало тело ужасом. Но недвижно валяться быстро прискучило, поэтому я с большой опаской попробовала пошевелить конечностями. Мышцы слушались неохотно, но боли не было. Не почувствовав дискомфорта, я рискнула сползти с кровати.

Из одежды мне опять ничего не досталось. Соорудив из коричневого покрывала вольную вариацию римской тоги, я безотлагательно занялась осмотром помещения. Исследование решила начать с самого интересного - со стола. Честно говоря, обозревать кроме него - нечего. Он был доверху набит разнообразными скляночками, чашами, пузырьками и бутылочками с чем-то очень любопытным. На мгновение мне даже показалось, что я знаю чем. От этого захватывающего занятия отвлек скрип открывающейся двери.

- С пробуждением, дитя мое, - поприветствовал до оскомины знакомый голос. - Рада видеть, что ты уже на ногах.

В руках у меня находилась ни в чем не повинная колбочка, предназначенная для каких-то экспериментов. Она-то и пострадала первой: разбилась об пол, срикошетив от невидимой стены, окружавшей настоятельницу.

- Могли бы хотя бы предупредить, сказать, что будет так ужасно! - я просто кричала.

"Хорошо на поросячий визг не переходишь" - мой верный друг и товарищ внутренний голос. Что бы я без него делала?

- Зачем? - искреннее удивление окрасило ее голос. - Ты впала бы в панику, и нам не удалось добиться таких впечатляющих результатов.

Вторая бутылочка пошла в дело, и на этот раз не пустая. Густое ярко розовое вещество радостно плюхалось внутри. Не пролетев и половины пути к настоятельнице, она исчезла с тихим хлопком.

- Каких?! Я ничего такого особенного не ощущаю. Где Сила и Знание, которые мне пообещали? - обиды в моем голосе хватило бы, чтобы пронять камень. Но мать-настоятельница была из материала покрепче.

- На все воля божья, - ответчица в показном смирении потупила глаза. - Если Ему будет угодно...