Чтение 16–й страницы книги ~Могила в подарок~

Черт! Надо же было свалять такого дурака!

- Нет, - пробормотал я. - Погодите. Может, обсудим это, а, крестная?

- Мы обсудим это, мой милый. И очень скоро. До встречи - вы, оба, - Леа снова рассмеялась; глаза ее сияли. А потом она повернулась, гончие сбились у ее ног, она шагнула в темноту и исчезла. Вместе с мечом.

Я стоял под дождем, усталый, замерзший, дурак-дураком.

Майкл смотрел на меня широко раскрытыми от потрясения глазами. Черити съежилась у него на руках, дрожа и постанывая.

- Гарри, - прошептал Майкл. Мне показалось, что он плачет, но слез на дожде все равно было не видно. - Боже мой, Гарри. Что вы наделали?

Глава двадцать вторая

Все больничные помещения похожи друг на друга. Все они окрашены в приглушенные, казенные тона, все углы в них по возможности скруглены, что должно по идее создавать уют, но не создает. И пахнет в них тоже одинаково: на четверть антисептиками, на четверть холодным безразличием, на четверть ожиданием и, наконец, на последнюю четверть - неприкрытым страхом.

Черити увезли от нас сразу; Майкл ушел за ней. При всей своей застенчивости я полез в голову очереди. Пришлось, правда, извиниться перед пятилетней девочкой со сломанной рукой. Типа, извини, детка. Черепно-мозговая травма круче простого перелома.

У врача, которая обследовала меня, на груди красовалась табличка: СИММОНС. Это была дама крепкого сложения, решительного вида, с седеющими волосами, резко контрастировавшими с ее смуглой кожей. Она уселась передо мной на табуретку и пригнулась ко мне, положив руки мне на виски. Руки были большие, теплые, сильные. Я закрыл глаза.

- Как вы себя чувствуете? - спросила она, опустив на мгновение руки и выкладывая на стол какие-то инструменты.

- Как будто какой-то сверхсилач швырнул меня об стену.

Она негромко усмехнулась.

- А точнее? Вам больно? Голова кружится? Тошнит?

- Да, нет, и да, немного.

- Вы ударились головой?

- Угу, - я почувствовал, как она протирает мне лоб холодной салфеткой, счищая с него кровь и слизь. Спасибо дождю, их осталось не так и много.

- М-мм... Так... Да, есть немного крови. Вы уверены, что это ваша?

Я открыл глаза и удивленно уставился на нее.

- Моя? А чья же еще?

Тетка заломила бровь, и темные глаза ее подозрительно блеснули из-под очков.

- Скажите-ка, мистер... - она покосилась на карту, - Дрезден, - она нахмурилась и пристально уставилась на меня. - Гарри Дрезден? Чародей?

Я зажмурился. При том, что в "Желтых Страницах" я единственный чародей, меня никак нельзя назвать знаменитым. А если и можно, так только печально знаменитым. Так и так, мое имя мало что говорит обычному человеку.

- Ага. Это я.

Она нахмурилась сильнее.

- Ясно. Я слышала о вас.

- Чего-нибудь хорошее?

- Ну, не совсем, - она перекрестилась. - У вас на голове нет порезов или ссадин. Я не люблю шуток, мистер Дрезден. Там ждут люди, которым нужна моя помощь.

Я против воли разинул рот.

- Нет ссадин? - я же отчетливо помнил, какая здоровенная дырища была у меня в башке, и кровь из нее заливала мне глаза и попадала в рот. Я до сих пор ощущал ее вкус. Она, эта дырка, никуда не могла деться. А если делась, то куда?

Я прикинул возможный ответ и поежился. Крестная...

- Ни одной, - подтвердила она. - Разве что несколько старых, несколько месяцев как заживших.

- Это невозможно, - сказал я скорее себе, чем ей. - Этого просто не может быть.

Она посветила мне сначала в один глаз, потом в другой. Я вздрогнул. Она взглянула мне в глаза (чисто профессионально, отстраненно - о заглядывании в душу здесь речи не шло) и покачала головой.

- У вас такое же сотрясение, как из меня Вайнона Райдер. Вставайте с этой кушетки и убирайтесь из моего кабинета. И не забудьте по дороге к выходу оплатить осмотр, - она сунула мне в руку влажную салфетку. - Смыть весь этот маскарад можете сами, мистер Дрезден. У меня и без вас полно работы.

- Но...

- И не обращайтесь в травмопункт без реальной на то необходимости.

- Но я не...

Д-р Симмонс не стала дослушивать меня до конца. Она повернулась и направилась к следующему пациенту - маленькой девочке со сломанной рукой.

Я встал и, прихрамывая, добрел до туалета. Все мое лицо было покрыто разводами запекшейся крови. В основном она задержалась в складках и морщинах, отчего лицо мое казалось старше, этакой маской из крови. На лбу, примерно на дюйм ниже корней волос, прочертила кожу бледно-розовая черта. Кожа на ней казалась совсем нежной, и когда я случайно коснулся ее салфеткой, боль была такая, что я с трудом удержался от крика. И все-таки рана затянулась. Зажила.

Магия. Штучки моей крестной. Тот ее поцелуй в лоб заживил мою рану.

Если вы считаете, что мне полагалось бы радоваться такому исцелению, значит, вы плохо представляете себе все связанные с этим осложнения. Производить магические манипуляции непосредственно с человеческим телом сложно. Чертовски сложно. Повелевать энергией, как, скажем, делал я с помощью своего талисмана, или элементарными стихиями вроде огня или ветра - сущая ерунда по сравнению с тем, что требуется, чтобы хотя бы поменять кому-то цвет волос - тем более, чтобы заставить клетки по обе стороны травмы срастись.

Исцеление было мне предупреждением. Моя крестная обладала теперь властью надо мной не только в Небывальщине, но и на земле. Я заключил договор с феей и нарушил его. Это и дало ей такую власть, и она как бы ненароком продемонстрировала ее мне, наложив на меня сложное исцеляющее заклятие так, что я этого и не заметил.

Это пугало меня больше всего. Собственно, я и так знал, что Леа куда как круче меня - а что еще ожидать от создания, обладающего тысячелетними знаниями и опытом, рожденного, чтобы заниматься волшебством, как я был рожден, чтобы дышать. И все же, пока я оставался в реальном мире, у нее не имелось передо мной преимуществ. Наш мир был для нее заграницей - точно такой же, какой был ее мир для меня.

Был. Вот именно, что был.

Блин-тарарам.

Я сдался и не пытался удержать дрожь в пальцах, вытирая лицо. Черт, у меня имелись все основания бояться. Ну и еще, я промок под дождем до нитки и промерз до костей. Я смыл кровь и встал под электрофен. Мне пришлось с десяток раз шлепнуть по кнопке, пока тот заработал.

Я как раз повернул сопло вверх, на лицо, когда в туалет вошел Столлингз, а по пятам за ним - Рудольф. Вид у Столлингза был такой, словно он не спал со времени нашей последней встречи. Одежда измялась еще сильнее, седеющая шевелюра сделалась еще седее, а усы окраской почти сравнялись с синяками под глазами. Не глядя на меня, он подошел к раковине и плеснул на лицо холодной воды.

- Дрезден, - сказал он. - До нас дошел слух, что ты в больнице.

- Привет, Джон. Как там Мёрфи?

- Спит. Мы только недавно привезли ее сюда.

Я удивленно уставился на него.

- Бог мой. Что, уже утро?

- Солнце взошло минут двадцать назад, - он подошел к соседнему фену, и тот заработал с первого нажатия кнопки. - Она не просыпалась. Врачи спорят, в коме она или напичкана лекарствами.

- Вы объяснили им, что случилось?

Он хмыкнул.

- Ага. Я сказал им только, что чародей наложил на нее заклятие и погрузил в сон, - он покосился на меня. - Да, кстати, а когда она проснется?

Я покачал головой.

- Мое заклятие не продержится долго. Максимум пару дней. С каждым восходом солнца оно будет терять силу.

- А что случится потом?

- Она начнет визжать. Если только мне не удастся отыскать ту тварь, что напала на нее, и вычислить, как бороться с тем, что та успела сделать.

- Вот, значит, для чего тебе тетрадь Кравоса, - сказал Столлингз.

Я кивнул.

Он сунул руку в карман и достал оттуда тетрадь - небольшой пухлый блокнот, переплетенный в темную кожу. Блокнот был запаян в пластиковый пакет для вещественных доказательств. Я потянулся за ним, но Столлингз отвел руку.

- Слушай, Дрезден. Если ты дотронешься до этого, ты оставишь свои отпечатки. Частицы кожи. Всякие такие штуки. Так будет, если эта тетрадь не исчезнет.

Я недоуменно нахмурился.

- А в чем дело-то? Кравос сидит за решеткой, верно? Черт, мы ведь взяли его тепленьким на месте преступления. В тетради нет ничего круче этого, ведь правда?

Он поморщился.

- Если бы дело было только в следствии, не было бы никаких проблем.

- Что ты хочешь этим сказать?

Он покачал головой.

- Наше внутреннее дерьмо. Не буду выметать сор из избы. Но если ты возьмешь эту тетрадку, Дрезден, она должна исчезнуть.

- Отлично, - сказал я, снова протягивая руку. - Уже испарилась.

Он снова отодвинул руку.

- Я это совершенно серьезно, - буркнул он. - Обещай.

Что-то в его негромкой настойчивости тронуло меня.

- Олл райт, - сказал я. - Обещаю.

Мгновение он смотрел на тетрадь, потом сунул ее мне в руку.

- Да ладно, - сказал он. - Ты только Мёрфи помоги.

- Джон... - замялся я. - Эй, дружище. Если бы я не знал, что эта штука мне нужна... Что, вообще, происходит?

- Наши внутренние дела, - вздохнул Столлингз.

- Что, на Отдел снова покушаются? Им что, больше делать нечего? Сейчас-то им чего не нравится?

- Ничего, - соврал Столлингз и повернулся уходить.

- Джон, - окликнул я его. - Чего ты мне не рассказал?

Он оглянулся в дверях и поморщился.

- В деле Кравоса у них свой интерес. Это все, что я могу сказать. Да ты и сам об этом услышишь не сегодня - завтра. Сам все поймешь.

- Погоди, - сказал я. - Что-нибудь случилось с Кравосом?

- Мне пора идти, Гарри. Желаю удачи.

- Подожди, Столлингз...

Он вышел и закрыл дверь за собой. Я чертыхнулся и поспешил за ним, но он уже ушел. Я так и остался стоять в вестибюле, дрожа как мокрый щенок.

Черт подрал. Копы всегда держатся друг за друга - этакое особое, замкнутое братство. Они могут работать с тобой, но если ты не коп, они найдут миллион возможностей, по мелочам показывающим тебе, что ты чужак. Одна из таких мелочей - то, что тебя не посвящают в служебные тайны. Черт, что могло случиться с Кравосом? Наверняка что-то серьезное. Дьявол, а ведь Кошмар вполне мог слегка расквитаться с ним - пока он на воле. Что ж, если это так, поделом Кравосу.

Я постоял с минуту, пытаясь решить, что мне делать дальше. С собой у меня не было ни денег, ни машины, ни даже возможности найти что-то из этого.

Мне нужен был Майкл.

Я спросил дорогу и направился в родильное отделение. Несколько раз мне приходилось делать крюк, обходя все, что выглядело сложно устроенным или дорогим. Меньше всего мне хотелось вывести из строя искусственные легкие какого-нибудь старичка.

Я застал Майкла стоящим в коридоре. Волосы его просохли и торчали нелепыми прядями. Седины в них, казалось, прибавилось. Борода также имела не самый ухоженный вид. Глаза ввалились. Бутсы и джинсы были заляпаны грязью по колено. Пустые черные ножны от "Амораккиуса" болтались на плече.

Майкл стоял перед большим окном. За стеклом лежали в колыбельках-каталках лицом к зрителю ряды маленьких человечков. Я постоял немного рядом с Майклом, глядя на младенцев. Медсестра в палате подняла на нас взгляд, опустила и снова посмотрела на нас, на этот раз внимательнее. Потом поспешно вышла.

- Ага, - вдруг догадался я. - Эта сестра нас узнала. А я и не сообразил, что мы снова в больнице Кук-Каунти. И не узнал бы ее, когда бы не эта сестра.

- Там сейчас лечащий врач Черити.

- А... - глубокомысленно протянул я. - Ну... И как поживает самый младший Карпентер?

Майкл все молчал. У меня неприятно засосало под ложечкой, и я искоса посмотрел на него.

- Майкл?

- Роды оказались тяжелые, сложные, - устало ответил он. - Она простудилась и, возможно, еще отравилась чем-то. Воды отошли еще там, на кладбище. Боюсь, это все могло сказаться на ребенке.

Я молча слушал его, с каждым мгновением чувствуя себя все поганее.

- Им пришлось сделать кесарево сечение. Но... они опасаются, что будут последствия. Они полагают, она ушиблась животом. Они не знают, сможет ли она еще иметь детей.

- А ребенок?

Молчание.

- Майкл?

Он бросил взгляд на младенцев за стеклом.

- Врач сказал, если он протянет тридцать шесть часов, у него есть шанс выжить. Но он слабеет. Они делают все возможное, - он осекся, и по щекам его покатились слезы. - Слишком много осложнений. Осложнений...

Я поискал слова, чтобы утешить его хоть как-то, и не нашел. Проклятье... Мой и без того расстроенный желудок сжался от досады. Так не должно было случиться. Действуй я быстрее, или умнее, или вообще прими я другое решение, как знать, может, мне удалось бы уберечь Черити. Или хотя бы ребенка. Я положил руку Майклу на плечо и крепко сжал. Пусть хоть знает, что я здесь, с ним. Ничем другим я помочь все равно не мог.

Он перевел дыхание.

- Врач считает, что я бил ее. Что синяки у нее именно от этого. Вслух он, конечно, ничего не сказал, но...

- Но это же бред какой-то, - возмутился я. - Черт возьми, Майкл, ничего глупее я в жизни не слышал!

- Уж лучше это был я, Гарри, - горько произнес он, глядя на свое бледное отражение в стекле. - Будь я замешан во все это, демон не тронул бы ее, - он сжал кулаки с такой силой, что хрустнули суставы. - Он должен был напасть только на меня.

- А ведь вы правы, Майкл, - кивнул я. - Черт подери, вы правы.

Он подозрительно покосился на меня.

- О чем это вы?

Я нервно потер руки, пытаясь разложить по полочкам внезапно вспыхнувшие у меня в мозгу догадки.

- Эта тварь, за которой мы охотимся, ведь демон, верно? Точнее, дух демона, - санитар, толкавший мимо нас каталку, странно покосился на меня. Я улыбнулся ему, ощущая себя псих-психом. Он поспешил дальше.

- Ну? - согласился Майкл.

- Демоны, конечно, крутые ребята. Они опасны, они уродливы, но во многих отношениях тупы как пробка.

- Почему же?

- Нас, людей, им до конца не понять. Они знают еще, что такое похоть, или жадность, или жажда власти, но такие вещи, как самопожертвование или любовь, выше их понимания. Они им просто чужды и поэтому представляются им бессмысленными.

- Не понимаю, куда вы клоните.

- Помните, я говорил вам, что знаю, чего самого страшного он мог сделать с вами? С вашей семьей?

Лицо его потемнело, но он кивнул.

- Я знаю это, потому что я человек. Я знаю, каково это - заботиться о ком-то сильнее, чем о себе. А демоны не знают - особенно такие мордовороты, какие водятся с недоучками вроде Кравоса. И даже если бы демон и понимал, что больнее всего для вас будет, когда боль причинят кому-то из ваших близких, сомневаюсь, чтобы демон понимал, почему.

- То есть... То есть, вы хотите сказать, что у этого демона не было причин вредить моим жене и ребенку?

- Я хочу сказать, что одно не вяжется с другим. Если бы вопрос сводился к демону, мстящему людям, которые его убили, он бы просто переколошматил нас всех, и делу конец. Я сомневаюсь, что ему даже в голову могло бы прийти такое: ударить по тем, кто нам дорог - даже после того, что он украл мои знания о вас. Значит, тут мы имеем место с чем-то другим.

Глаза у Майкла чуть расширились.

- Выходит, Кошмар - просто орудие, - сказал он. - Кто-то другой использует его против нас.

- Кто-то, способный накладывать это заклятие-пытку с колючей проволокой, - напомнил я. - А мы тут гоняемся за орудием вместо того, чтобы искать руку, что его направляет.

- Кровь Господня! - выдохнул Майкл. В его устах эта фраза звучала почти ругательством. - Но кто это может быть?

- Не знаю, - покачал головой я. - Полагаю, это кто-то, имеющий счеты к нам обоим. Много ли у нас таких врагов?

Майкл нервным жестом провел рукавом по глазам.

- Ну, не знаю. Пожалуй, я настроил против себя едва ли не всех в этой стране.

- Чушь, - мрачно буркнул я. - Даже кое-кто из чародеев не возражал бы, если бы я свернул себе шею, упав с лестницы. Нет, не столько меня тревожит то, что я не знаю, кто на нас нападает, сколько кое-что другое.

- Что именно?

- Почему он с нами еще не разделался.

- Ну, возможно, он хотел сначала помучить нас. Это ведь месть, - он снова нахмурился. - А не может за всем этим стоять ваша крестная?

Я покачал головой.

- Не думаю. Она же фея. Они редко действуют так методично и последовательно. И уж чем-чем, а нетерпением они не отличаются. А эта гадина орудует каждую ночь, словно не в силах больше ждать.

Мгновение Майкл смотрел на меня молча.

- Гарри, - произнес он наконец. - Вы знаете, я не считаю себя вправе судить кого бы то либо.

- Я так понимаю, сейчас последует "но..."

Он кивнул.

- Но как вы спутались с кем-то вроде этой феи? Она ведь... нехорошая, Гарри. Многие феи просто чужды нам, но эта... злобная тварь. Ей доставляет удовольствие причинять боль.

- Верно, - согласился я. - Только это не я ее подцепил.