Чтение 28–й страницы книги ~Могила в подарок~

Я поцокал языком.

- Как ваш преданный пес и компаньон, дорогая крестная, должен напомнить вам, как опасно сидхе, тем более одной из старших, принимать какие-либо дары. Это может привязать вас к дарителю - если, конечно, вам нечего предложить взамен.

Лицо Леа приобрело пунцовый оттенок - от бледно-кремовой кожи на ее ключицах и до гривы пышных волос.

- Значит, - произнесла она, - ты предлагаешь мне сделку. Ты даже бледную поганку не побоялся съесть, чтобы заставить меня освободить тебя.

Я приподнял брови и с улыбкой кивнул.

- В сущности, да. Видите ли, я понимаю ситуацию таким образом. Я вам нужен живым. Мертвый я вам и даром не нужен. И вы не в силах поделать что-нибудь с отравлением.

- Я тобой владею, - прорычала она. - Теперь ты мой.

- Позвольте внести поправку, - улыбнулся я. - Я ваш на пару следующих дней. Потом я буду трупом, так что, боюсь, вам от меня будет немного толка.

- Нет, - сказала она. - Я не освобожу тебя в обмен на этот эликсир. Я и сама могу найти чертополох.

- Возможно, - согласился я. - Возможно, вам даже удастся сделать это в срок. А может, и нет. Так и так, без прогулки в больницу шансов на мое выздоровление нет - даже с экстрактом. И уж тем более их не будет, если я не попаду туда скоро.

- Я не собираюсь торговаться с тобой! Ты сам обещал мне себя!

Майкл пожал здоровым плечом.

- Полагаю, мэм, вы навязали сделку неразумному молодому человеку, к тому же загнанному в угол обстоятельствами. Впрочем, мы не просим вас расторгать ее.

Леа недоуменно нахмурилась.

- Нет?

- Разумеется, нет, - ответил Томас. - Экстракт всего лишь дает Гарри шанс выжить. Собственно, ничего другого мы у вас и не просим. От вас требуется только, чтобы вы отпустили его - и обещали год и один день не покушаться ни на него, ни на его свободу, докуда он остается в мире смертных.

- Такая вот сделка, - кивнул я. - И как ваш преданный пес, хочу особо обратить ваше внимание на следующее обстоятельство: если я умру, вам, крестная, меня уж точно не получить. Зато если вы меня сейчас отпустите, вы всегда сможете как-нибудь вечерком попытаться еще. У вас же этих вечеров немеряно. Кто-кто, а вы-то можете позволить себе не торопиться.

Леа помолчала, не спуская с меня глаз. Ночь тоже стихла. Все ждали, не произнося ни слова. Тихая паника, которую я давил в себе с того самого момента, как проглотил поганки, колыхалась где-то в районе моего желудка, заставляя его сжиматься и дергаться.

- Зачем? - произнесла она наконец очень тихо - так, чтобы слышал один я. - Зачем ты делаешь это с собой, Гарри? Я не понимаю.

- Сомневаюсь, чтобы вы вообще могли это понять, - сказал я. - Есть люди, которым нужна моя помощь. Люди, которые попали в беду из-за меня. Я должен помочь им.

- Ты не поможешь им, если умрешь.

- И если вы заберете меня - тоже.

- Ты готов отдать свою жизнь за их жизни? - недоверчиво спросила она.

- Да.

- Зачем?

- Затем, что никто другой этого не сделает. Я им нужен. Я в долгу перед ними.

- В долгу своей жизнью? - задумчиво сказала Леа. - Ты безумец, Гарри Дрезден. Возможно, это у тебя от матери.

Я нахмурился.

- Что вы имеете в виду?

Леа пожала плечами.

- Она тоже так говорила. Перед концом, - она подняла взгляд на Майкла и выпрямилась в седле. - Опасную игру ты затеял нынче вечером, чародей. Дерзкую игру. Ты ранил традиции моего народа глубоко, почти до кости. Я принимаю твои условия.

И тут же, едва щелкнув пальцами, она сдернула удавку с моей шеи. Я отшатнулся от нее, подобрал с земли свои жезл, посох и Боба в авоське, и побрел к мосту. Стоило мне оказаться там, как Майкл протянул мне пузырек. Я откупорил его и выпил. Жидкость напоминала на вкус овсяный отвар, но горчила. Проглотив ее, я зажмурился и сделал глубокий вдох.

- Гарри, - сказал Майкл, косясь на Леа. - Вы уверены, что это не опасно?

- Если я попаду в больницу вовремя, - ответил я. - У меня в запасе от шести до восемнадцати часов. Может, чуть больше. Я выпил всю ту розовую гадость перед выходом - это должно замедлить проникновение яда в кровь, дать экстракту возможность справиться с ядом.

- Не нравится мне это, - пробормотал Майкл.

- Эй, кто из нас выпил яд - вы или я? Вот и оставьте переживания мне.

Томас изумленно выпучил на меня глаза.

- Вы хотите сказать, вы сказали ей правду?

Я посмотрел на него и кивнул.

- Ага. Послушайте, я рассчитываю на то, что мы попадем туда и выйдем обратно в течение максимум часа. В противном случае мы покойники. В любом случае все завершится задолго до того, как проявятся первые симптомы отравления.

Некоторое время Томас молчал.

- Я-то думал, вы все сочиняете, - признался он. - Что это блеф.

- Я избегаю блефовать без крайней на то необходимости. Я не слишком силен по этой части.

- Вы же в самом деле могли умереть. Нет, права ваша крестная: вы совершенно сумасшедший.

- Абсолютно, - согласился я. - Ладно. Боб, просыпайся! - я встряхнул череп, и его пустые глазницы вспыхнули красно-оранжевыми огоньками.

- Гарри? - с неподдельным изумлением произнес Боб. - Ты жив?

- На некоторое время да, - подтвердил я и кратко объяснил, каким образом мы ушли-таки от моей крестной.

- Уау, - сказал Боб. - Значит, ты умираешь. Ничего не скажешь, крутой план.

Я поморщился.

- В больнице с этим справятся.

- Конечно, конечно. В отдельных местах процент вылеченных от отравления бледными поганками достигает пятидесяти процентов.

- Я принял экстракт млечного чертополоха, - возразил я.

Боб деликатно покашлял.

- Надеюсь, ты правильно рассчитал дозу. В противном случае от этого больше вреда, чем пользы. Право же, если бы ты прежде посоветовался со мной насчет...

- Гарри, - резко окликнул меня Майкл. - Смотрите.

Я повернулся посмотреть на мою крестную, которая отъехала от нас на некоторое расстояние и остановила своего черного жеребца. Теперь она подняла в руке что-то темное, блестящее - возможно, нож. Она махнула им в четырех направлениях - на север, запад, юг и восток. Она произнесла что-то на тарабарском языке, и деревья застонали под внезапным порывом ветра. От темного ножа в руках феи исходил такой сильный поток энергии, что от него зашевелись волоски у меня на руках и загривке.

- Чародей! - крикнула она мне. - Ты заключил нынче со мной сделку. Я не преследую тебя. Но ты не заключал таких уговоров с другими, - она откинула голову назад и испустила долгий, громкий крик, устрашающий и прекрасный разом. Он прокатился эхом по окрестным холмам, и ему ответили. Новые звуки вернулись к нам - высокий вой, свистящий визг, низкий, утробный рык.

- Много тех, кто в долгу передо мной, - продолжала Леа. - Тебе не обмануть меня. Ты запасся эликсиром. Ты бы не рисковал своей жизнью так, не будь у тебя пути к исцелению. Я не подниму на тебя руки - но другие принесут тебя ко мне. Так или иначе, Гарри Дрезден, ты будешь моим этой же ночью.

Ветер продолжал нарастать, и как-то разом набежавшие облака скрыли от нас звезды. Вой и рык приблизились, принесенные ветром.

- Черт, - буркнул я. - Боб, нам надо убираться отсюда. И быстро.

- Ну, до той точки, что ты показал мне на карте, еще довольно далеко, - сообщил Боб. - Миля, если не две - если мерить земными мерками.

- Две мили, - покачал головой Майкл. - Столько мне не пробежать. Не с моими нынешними ребрами.

- А мне вас не утащить, - сказа Томас. - Я, конечно, не последний слабак, но и моим возможностям есть предел. Идемте, Гарри. Значит, пробиваться придется нам вдвоем.

В голове моей путалось, и я силился выбрать верное решение. Майкл не сможет угнаться за нами. До сих пор это ему удавалось, но лицо его заметно побелело, и он держался скованно - похоже, ему было здорово больно. Я доверял Майклу. Я доверял ему, когда мы бились бок о бок, и доверял, когда он прикрывал меня сзади. Я доверял ему - и он способен был постоять за себя.

Но что мог он сделать в одиночку против целой армии потусторонних сил? Не знаю, не знаю - даже вооруженный мечом, он оставался всего лишь человеком. Это могло стоить ему жизни. А я не хотел иметь на совести еще одну жизнь.

Я покосился на Томаса. Симпатичный вампир ухитрился даже мои обноски носить как последний писк моды. Он ответил на мой взгляд безупречной, сияющей улыбкой, и я вспомнил его слова о том, какой хороший он лжец. Томас был на моей стороне. По большей части. Он относился ко мне достаточно дружески. Более того, у него имелся серьезный повод помогать мне, дабы вернуть Жюстину.

Если только он мне не лгал. Если только ее вообще захватили в плен.

Ему я доверять не мог.

- Вы двое останетесь здесь, - сказал я. - Удерживайте мост. Вам не нужно держаться слишком уж долго. Только задержите их на некоторое время. Пусть пойдут в обход.

- Уууу, - сказал Боб. - Отличный план. Это будет им серьезной помехой, Гарри. Я имею в виду, пока они не убьют Майкла с Томасом и не бросятся за тобой. Но на это уйдет несколько минут. Может, даже часов!

Я покосился на череп, потом на Майкла. Тот посмотрел на Томаса и кивнул мне.

- Если там будут неприятности, я пригожусь, чтобы защитить вас, - возразил Томас.

- О себе я позабочусь сам, - буркнул я. - Послушайте, весь наш план основывался на неожиданности, скорости и скрытности. В одиночку я буду куда как более скрытным. А уж если дело дойдет до драки, один или два человека мало чего изменят. Если придется драться, значит, все мероприятие накрылось медным тазом.

Томас поморщился.

- Значит, вы хотите, чтобы мы остались здесь и умерли за вас, так?

Я вспыхнул.

- Удержите мост до тех пор, пока я не выйду из Небывальщины. После этого у них не будет повода охотиться за вами.

Ветер уже не свистел, а завывал, а на вершине холма с дольменами показались какие-то темные, скользящие у самой земли фигуры.

- Гарри, ступайте, - сказал Майкл и взял "Амораккиус" наизготовку. - И не беспокойтесь. Мы не пропустим их к вам с тыла.

- Вы уверены, что не хотите, чтобы я шел с вами? - спросил Томас и сделал шаг ко мне. Сверкающая сталь меча вдруг мелькнула у него на пути, и острие его уперлось ему в живот.

- Я совершенно уверен, что не отпущу его наедине с тобой, вампир, - как мог вежливее произнес Майкл. - Я достаточно ясно выразился?

- Яснее не бывает, - со вздохом кивнул Томас и покосился на меня. - Вы уж постарайтесь не оставлять ее там, Дрезден. И не погибнуть.

- Постараюсь, - пообещал я. - Особенно второе.

И тут первая чудовищная тварь, напоминающая сотканного из теней пещерного льва, вымахнула из-за Леа и замахнулась на меня острыми когтями. Томас плечом отшвырнул меня в сторону из-под удара и вскрикнул, когда коготь вспорол ему руку. Майкл выкрикнул что-то на латыни, и его меч, описав дугу, рассек эту тварь надвое.

- Бегите! - крикнул Майкл. - И да пребудет с вами Господь!

Я побежал.

Звуки боя стихли за моей спиной, и скоро я не слышал ничего, кроме собственного хриплого дыхания. Небывальщина вокруг меня изменилась: вместо сказочного парка из волшебной сказки меня окружал теперь густой лес, и тропинку то и дело перегораживали свисавшие с сучьев полотнища паутины. В тенях мерцали чьи-то глаза, хотя разглядеть их обладателей я не мог, и я все чаще спотыкался о корни.

- Сюда! - скомандовал Боб, и свет его оранжевых глаз скользнул по дуплу в полусгнившем древесном стволе. - Открывай брешь здесь, и она выведет нас наружу!

Я остановился, задыхаясь.

- Ты уверен?

- Ну да же! - обиделся Боб. - Да быстрее! Кто-нибудь из сидхе может подоспеть сюда с минуты на минуту!

Я опасливо оглянулся назад и принялся собираться с силами. Это далось мне нелегко. Я ощущал себя ужасно слабым. Отрава у меня в желудке еще не начала разрушать меня изнутри, но мне казалось, я уже чувствую ее шевеление, пока она, облизываясь, кровожадно оглядывает мои внутренние органы, раздумывая, с какого начать. Я постарался выбросить все эти мысли из головы и заставил себя дышать ровнее, собрать силы в кулак и разорвать им занавеску, отделяющую один мир от другого.

- Э... Гарри, - сказал вдруг Боб. - Подожди-ка минутку.

За моей спиной громко треснула ветка. За этим послышался звук чего-то, движущегося в моем направлении. Я не стал обращать на это внимания, а вытянул вперед руку и запустил пальцы в рыхлую субстанцию, обозначавшую границу Небывальщины.

- Гарри! - настаивал Боб. - Я серьезно считаю, что тебе необходимо выслушать это!

- Не сейчас, - буркнул я.

Шорох и треск все приближались; стали различимы уже тяжелые шаги. На мгновение они стихли, и земля содрогнулась от оглушительного воя. Бэтмен, спаси и сохрани...

- Aparturum! - выкрикнул я, напрягши всю свою волю и разрывая тонкую оболочку. Из отверстия в реальный мир ударил луч неяркого света.

Я бросился в него, на лету закрывая усилием воли брешь за собой. Что-то успело схватиться за край моей кожаной ветровки, но я рывком высвободился и прорвался.

Я покатился по чему-то твердому. В ноздри ударил запах осеннего воздуха и сырых камней. Сердце ныло от долгого бега и заклинания. Я поднял голову оглядеться и оценить обстановку.

Боб не подкачал. Он вывел меня из Небывальщины точно в особняк Бьянки. Я обнаружил, что нахожусь на полу, на верхней площадке лестницы, спускающейся к далеким входным дверям главного зала.

Еще я обнаружил, что нахожусь в кольце вампиров, сбросивших человеческую оболочку и щеголявших в своем истинном обличии. Их было здесь, наверное, с дюжину - блестящие темные глаза, шмыгающие носы, капающая с белых клыков на пол слюна, щелкающие в воздухе или скрежещущие по полу когти... У некоторых на кожистых боках виднелись свежие ожоги.

Я не шевелился. У меня почему-то сложилось впечатление, что первое же мое движение спустит их с цепи, и целью их станет ваш покорный слуга.

Пока я в оцепенении оглядывался, по лестнице поднялась Бьянка в белоснежном шелковом халате. В руке она держала свечу неяркий огонь которой единственный освещал помещение. Она медленно, ласково улыбнулась мне, и сердце мое разом ушло в пятки.

- Надо же, - нежно проворковала она. - Гарри Дрезден. Какую радость вы доставили мне своим визитом.

- Я же пытался тебя предупредить, - жалким голосом оправдывался Боб. - Занавес показался мне слишком тонким. Словно кто-то только что проходил здесь. Словно они держали это место под наблюдением.

- Разумеется, - подтвердила Бьянка. - Стража на всех входах. Без исключения. Уж не держите ли вы меня за дуру, мистер Дрезден?

Мне ничего не оставалось, как смотреть на нее в полном отчаянии. Да и что я мог сказать? Я промолчал и принялся собираться с силами, чтобы бросить все, что у меня еще оставалось, в это очаровательное, улыбающееся лицо.

- Дорогие мои, - негромко приказала Бьянка. - Отнесите его вниз.

Они навалились на меня так стремительно, что я даже не уловил движения. Просто какая-то чудовищная сила опрокинула меня. Я смутно помню, как меня словно детский мячик перекидывали из лап в лапы, помню щекочущее, принюхивающееся дыхание и жуткий, шипящий смех.

С меня мгновенно сорвали все. Боб исчез, не успев даже пискнуть. Некоторое время я еще пытался барахтаться и кричать - тщетно, потому что рассудок мой был слишком переполнен страхом, чтобы сосредоточиться и защищаться по-настоящему.

И тогда, когда в наступившей темноте с меня сорвали последний лоскут одежды, я ощутил, как Бьянка прижимается ко мне своим обнаженным, роскошным телом, о котором можно только мечтать, и прикосновение это оказалось настоящим кошмаром. Я ощутил, как кожа ее трескается и расползается, высвобождая ее подлинную фигуру. Сладкий аромат ее духов сменился вонью гниющих фруктов, воркующий голос - зловещим шипением.

И языки. Мягкие, чувственные, горячие, влажные... Наслаждение волной захлестнуло меня, как ни пытался я кричать. Химический восторг, животная страсть, бездушная, холодная, безразличная к моему страху, отвращению, отчаянию.

И темнота. Жуткая, густая, чувственная темнота.

А потом боль.

А потом ничего.

Глава тридцать четвертая

Я мало что помню о своем отце. Мне не исполнилось и шести, когда он умер. Я помню измученного заботами, чуть сутулого мужчину с добрыми глазами и сильными руками. Он был магом - не чародеем, а актером-магом. Хорошим магом. Особой славы он, правда, не снискал. Он слишком часто выступал в детских больницах и детских домах, чтобы хорошо зарабатывать. У нас с ним было небольшое представление, с которым мы колесили по стране. Так что большая часть моих детских воспоминаний связана с задним диваном нашего универсала, на котором я засыпал под шорох шин по асфальту, зная, что папа не спит, ведет машину и позаботится обо мне, если что.

Кошмары во сне начались у меня совсем незадолго до его смерти. Я даже не помню их - помню только, как просыпался, крича от страха. Я кричал в темноте, пытаясь забиться в самую маленькую щель. Приходил отец, отыскивал меня и сажал на колени. Он обнимал меня, и согревал до тех пор, пока я не засыпал в его теплых руках.

- Страшилищам тебя здесь не достать, Гарри, - говорил он. - Ни за что не достать.

И так оно и было.

До сих пор. До этого вечера.

Страшилища поймали-таки меня.

Не знаю, где кончилась реальность и начались кошмары, но я вдруг проснулся, крича от страха - крик этот, правда, вышел не слишком чтобы громкий. Так, жалкий скулеж. Я скулил, пока у меня хватило дыхания, а потом все, на что я был способен - это всхлипывать.

Я лежал там - нагой, растрепанный. Никто не пришел обнять меня. Никто не пришел утешить меня, успокоить. Да и кто мог - ведь папа давно умер.

Что ж, раз так, это пришлось делать самому. Я начал с дыхания. Я заставил себя сдержать его, прекратить судорожные всхлипы в медленные, размеренные вдохи. Тут на меня разом навалились страх, унижение. Больше всего мне хотелось забиться в щель и замуровать за собой вход. Я хотел превратиться в ничто.

Но в ничто я не превращался, мне было слишком больно - достаточно больно, достаточно страшно, чтобы ощущать себя очень даже живым.

Больше всего болели ожоги, но потом на меня резко - словно кто-то щелкнул выключателем - накатила волна тошноты. Руки говорили мне, что я лежу на полу, но остальная часть меня утверждала, будто меня сунули в какой-то гигантский гироскоп. Все тело зудело. Горло свело судорогой, словно обожженное чем-то горячим или едким. В общем, не могу сказать, чтобы мне слишком хотелось жить с этим.

Я проверил свои руки-ноги и обнаружил, что они на месте и годны к действию. В животе что-то бурлило и перекатывалось, и на мгновение схватило так сильно, что я съежился клубком, баюкая больное место.

Пот на моей обнаженной коже разом сделался ледяным. Грибы. Яд. От шести до восемнадцати часов. Ну, возможно, чуть больше.

Во рту у меня пересохло - знакомое ощущение. Я уже испытывал это раньше от вампирской слюны.

На минуту я затих. Я просто лежал без сил, страдая от жажды, тошноты и боли, свернувшись в клубок. Я бы расплакался снова, но у меня и на это не осталось сил. Я бы лежал, плакал и ждал бы смерти.

Вместо этого какой-то беспощадный голос у меня в голове заставил меня открыть глаза. Я колебался, трусил. Я не хотел открыть глаза и не увидеть ничего. Я не хотел оказаться в кромешной темноте. В темноте, полной окружающих меня шипящих тварей. Может, они и сейчас рядом, ждут, пока я проснусь, чтобы...

На мгновение меня захлестнула паника. Она и придала мне достаточно сил, чтобы вздрогнуть и привести себя в сидячее положение. Я сделал глубокий вдох и открыл глаза.

Я мог видеть. Свет бил мне в глаза сквозь тонкие линии, складывающиеся в прямоугольник - закрытую дверь. Мне пришлось на мгновение зажмуриться, чтобы глаза мои заново привыкли к свету.

Я с опаской огляделся по сторонам. Помещение, в котором я находился, было небольшим, футов двенадцать на двенадцать или чуть больше. Я лежал в углу. В воздухе стоял отвратительный запах. Мои тюремщики явно не церемонились, уложив меня прямо в лужу какой-то гадости; часть ее запеклась на моей коже. Рвота, предположил я. И с кровью. Ранние синдромы отравления грибами.

В полумраке маячили другие предметы. Груда тряпья в одном углу напоминала грязное белье. Несколько бельевых корзин. Стиральная машина и сушилка у дальней от двери стены.

И Жюстина, одетая не более моего, сидящая, съежившись, спиной к стене и глядящая на меня темными, лихорадочно-воспаленными глазами.

- Вы проснулись, - сказала Жюстина. - А я уж думала, вы больше не проснетесь.

Блестящая красавица, которую я видел на балу, куда-то исчезла. Волосы растрепались и испачкались. Бледное тело казалось худым, почти как у дистрофика, а руки и ноги, да и лицо, были перепачканы грязью.

Более всего нервировали меня ее глаза. Было в них что-то хищное, тревожащее. Я не стал задерживать на них свой взгляд. Даже в том паршивом состоянии, в каком я находился тогда, у меня хватило ума не заглядывать в них.

- Я не сумасшедшая, - сказала она резким, едва не срывающимся голосом. - Я знаю, что вы подумали.

Чтобы заговорить, мне пришлось откашляться, и это снова отозвалось острой болью в животе.

- Я подумал вовсе не это.

- Ну конечно, не это, - огрызнулась девушка. Она встала - грациозно, несмотря на грязь и худобу - и двинулась ко мне. - Я знаю, что вы подумали. Что вас заперли здесь с этой глупой маленькой шлюхой.

- Нет, - запротестовал я. - Я... вовсе не...

Она зашипела как кошка и полоснула ногтями по моему лицу, оставив на щеке три жгучих полосы. Я вскрикнул и отшатнулся, врезавшись затылком в стену.

- Я всегда сознаю, когда я такая, - сказала Жюстина. Она скользнула по мне равнодушным взглядом, резко развернулась на пятках и, отойдя от меня на несколько футов, потянулась и опустилась на четвереньки, глядя на меня все так же отсутствующе-равнодушно.