Чтение 8–й страницы книги ~Наследник чародея~

Брови Феннахара вопросительно изогнулись.

- Это моя собственная копия некоторых секретных документов, которые сейчас находятся в герцогском архиве. Не стану описывать, как мне удалось достать их несколько лет назад. Эти записи, сделанные писцом во время официального расследования, которое имело место сразу после сожжения дворца Грижни. Ты ведь и не знал, что было расследование?

Феннахар отрицательно качнул головой.

- Большинство не помнит об этом. Однако Террз Фал-Грижни был одним из самых выдающихся аристократов, да к тому же еще носил титул Непревзойденного. Его убили без суда и следствия, все его домочадцы погибли вместе с ним, а дворец сровняли с землей. Некоторые слабонервные граждане сочли, что имело место превышение мер безопасности, и наш герцог решился на публичное умывание рук. Достигнув желаемого самоочищения, он постарался замять это дело, но не позаботился уничтожить все записи. Так вот, эти протоколы содержат рассказы свидетелей - герцогских гвардейцев, которые присутствовали при гибели Фал-Грижни. Различные версии, рассказанные ими, путаны и даже противоречивы, но есть ряд пунктов, по которым они совпадают. Все утверждают, что, Грижни противился аресту и использовал для этого свое могущество. Конкретно - напустил в помещение, расположенное под каналом, где его обнаружили, странную и ужасную темноту. Гвардейцы рассказывали об этом несколько истерично, но я понимаю, что темнота была неестественно густой, одуряющей, и при этом присутствовал специфический запах.

- И какова была цель этого мрака? Неужели Грижни надеялся с его помощью спрятаться от гвардейцев?

- Если бы ты знал этого человека, никогда бы не задал такого вопроса. У Террза Фал-Грижни была несгибаемая воля и гордость, достойная императора. Он ни за что бы не стал прятаться. Нет, мне кажется, на уме у него было совсем иное. Что-то у меня горло пересохло. Передай-ка мне ту чашку с водой, мой мальчик. - Феннахар выполнил просьбу. Фарни сделал небольшой глоток и продолжил: - Когда гвардейцы вошли в это подвальное помещение, Фал-Грижни заговорил с ними. Он произнес определенные пророчества. Грижни заявил, что мрак, наполняющий комнату, вернется когда-нибудь и охватит весь остров Далион, начиная с середины и простираясь до самого моря. Этот мрак будет населен существами - созданиями Грижни, - которые станут охотиться на людей. И начнется все, сказал он им, когда звезда засияет в полдень и лев родит дракона.

- Вы представляете, о чем он говорил, дядюшка? - спросил заинтригованный Феннахар.

- Представляю? У меня сотни идей на этот счет. Возможности бесконечны - в том-то и дело. Мрак в сочетании с угрозами Грижни так подействовал на гвардейцев, что они запаниковали и убили его на месте. Тем бы все и кончилось, но эти пророчества не дают мне покоя с того самого момента, как я о них узнал. Дело даже не в покое - я в ужасе, ибо, кажется мне, знаю, что они предвещают. Он умолк, чтобы отпить еще воды.

- Вы уверены, дядя Джинзин, что стоит продолжать? Может, лучше отдохнуть?

- Нет еще. Послушай, Рил. - В его тоне появилась непривычная настойчивость. - Если мои подозрения оправданы, то мы в опасности. Я имею в виду - все мы, не только жители Ланти-Юма, но все обитатели острова Далион. Совершенно очевидно явствует из рассказов гвардейцев, что Непревзойденный Грижни, должно быть, достиг и использовал наивысшее Познание в мгновения, предшествовавшие смерти. Он наслал на нас проклятие мрака, а это равносильно смертному приговору. Нет, не надо смотреть так скептически, мальчик, - я говорю серьезно. Тьма через Познание, о которой говорил Грижни, ядовита. Если она вернется, чтобы охватить всю землю, как он пообещал, то человечество должно или бежать, или умереть. Не знаю, когда она наступит, потому что намеки на льва и дракона могут означать что угодно. Но я нисколько не сомневаюсь, что дни человеческие на этом острове сочтены.

- Вы его знали, дядя Джинзин. Он что, был настолько мстителен?

- Террз Фал-Грижни был своеобразным экземпляром, Рил. Блестящим, самым великим мудрецом которого когда-либо видывал этот мир. Он, как никто другой, овладел Познанием. Он был вполне доброжелателен, по крайней мере, стремился к этому. Даже, я бы сказал, абстрактно милосерден. И в то же время что-то коренилось в нем ледяное, несгибаемое, беспощадное - непрощающее сердце... и совершенная неспособность ладить с окружающими: понимать и быть понятым. Конечно, он не был тем чудовищем, каким его рисует молва, но ответ на твой вопрос таков: да, если его загнали в угол, он мог решиться на потрясающую жестокость.

- Я не совсем понимаю. Если вы знали об этом на протяжении стольких лет, почему ничего не предприняли? Вы, великий ученый, глава ордена Избранных и один из могущественнейших людей в этом городе? Если Грижни наслал на нас проклятие, разве вы не можете снять его?

- Возможно, мне это и удалось бы, если бы я знал, как он это сделал, - ответил Фарни. - Видишь ли, несмотря на то, что о нем думают, Познание по сути своей рационально и последовательно. Применительно к данному случаю можно сказать, что правильный способ развеять чары можно найти, только зная, как они были навеяны. Подобные методы крайне индивидуальны, и число их бесконечно. Работая вслепую, я не смогу разрушить то, что сделал Грижни. Вот если бы я мог взглянуть на его записи... Он непременно записал весь процесс в дневник или еще куда-то - мы все так делаем эти записи утрачены.

- И что же, никто из вас, мудрецов, не может ничего предпринять?

- Нет. Я называюсь Непревзойденным потому, что мои достижения в Познании больше, чем у других ученых-магов в этом городе, ну, может быть, за исключением Нуллиада, но он сумасшедший. Если я не могу уладить это, никто другой тем более не может. Но ты, племянник, возможно, как раз тот, кто способен помочь. - Хар-Феннахар молча ждал, когда ему растолкуют сказанное. - Я всегда полагал, - продолжил Фарни, - что Террзу Фал-Грижни удалось сохранить записи, по крайней мере, некоторые из них. Он наверняка так гордился достигнутым, что не мог не сохранить информацию. У меня есть на этот счет предположение. Не знаю, помнишь ты или нет, что Грижни женился на молоденькой...

- На Верран, - произнес Феннахар.

- На дочери Дриса Верраса. Да, вроде бы ее звали Верран. У тебя превосходная память.

- Не очень-то. Просто я знал ее много лет назад, когда мы оба были молоды. Это была самая хорошенькая, умная и смелая девушка, какую я когда-либо встречал. И она погибла в семнадцать лет, - заключил Феннахар так горестно, что Фарни взглянул на него с удивлением.

- Возможно, и не умерла, - сказал Непревзойденный, и теперь уже настала очередь Феннахара удивиться. - Никто точно не знает, что произошло с леди Грижни. Она могла погибнуть во время нападения, но некоторые думают, что она спаслась. И я один из них. Мне кажется, Фал-Грижни переправил свою жену в безопасное место. В то время ее благополучие не могло не заботить его, потому что она носила в чреве его ребенка. Более того: я думаю, что он отправил с ней самые важные свои записи. Доказательств тому нет. Но мои предположения основываются на знании характера Грижни.

- То есть вы имеете в виду, что, если Верран действительно спаслась, она до сих пор жива?

- Вероятно.

- Где она?

- В этом-то весь вопрос. Мои попытки найти ее через Познание никак не удаются. До последнего времени у меня не было никакой зацепки, чтобы узнать, где она.

- А сейчас?

- А сейчас, - сказал Джинзин Фарни, - я имею основания считать, что она у вардрулов Назара-Сина.

- Какие основания?

- Меня навело на эту мысль поведение нашего герцога в последнее время. Мне известно, что его беспокоят ночные кошмары вот уже на протяжении нескольких месяцев. Время от времени люди слышат, как он кричит во сне, будто Террз Фал-Грижни восстал из могилы, и бормочет что-то насчет пещер и светящихся белых чудовищ. К тому же пару недель назад я узнал, что он направил отряд гвардейцев в Назара-Син. Гвардейцы вернулись, и некоторые из них проболтались в тавернах, что в пещерах они устроили резню белых демонов. А посылали их туда за каким-то молодым человеком, но им не удалось его убить. Они его обнаружили, однако он сбежал. Мое удовольствие от неприятностей, которые испытывает его милость герцог, превосходит лишь удовольствие от той информации, которую нам открыли его кошмары. Кажется, герцог обнаружил, где прячется наследник Грижни, и теперь стремится его уничтожить.

- А мать они видели? - спросил Феннахар. - Верран жива?

- Не знаю. Не в этом дело. Но важно, что сын Грижни живет в пещерах и, вполне вероятно, владеет дневниками отца. А они нам нужны. И я хочу, чтобы ты их добыл.

- С радостью, - ответил Феннахар без малейшего колебания.

- Как ты это быстро решил. Никаких возражений, условий? Ты идешь туда ради записей или ради женщины? - спросил Фарни сухо.

- Не удостою вас ответом, дядюшка.

- Не сомневаюсь. И когда ты можешь отправиться?

- Все необходимое будет готово через день-два.

- Отлично. У меня есть для тебя карты и несколько магических талисманов.

- А у меня к вам несколько вопросов. Прежде всего, положим, я разыщу этих вардрулов. Как я буду с ними объясняться? Я же не говорю на их языке. Более того, лантийские солдаты учинили там недавно кровавую бойню, и, конечно, эти создания ненавидят всех людей. Они могут меня убить при первой же встрече.

- Скорее всего, они от тебя спрячутся, но давай обдумаем и другую возможность. Семнадцать лет назад делегация вардрулов тайно посетила Ланти-Юм под покровительством Непревзойденного Грижни. Я встречался с делегатами в его дворце, и мы обменялись тогда знаками вечной дружбы. Мой все еще сохранился. Загляни в бархатный мешочек в верхнем ящике комода, вон там.

Феннахар встал, разыскал мешочек, открыл и вынул из него нить разноцветных камешков.

- Сохрани их, Рил. Когда встретишься с вардрулами, покажи это им. А что касается языкового барьера, проблема отпадет, если ты встретишь леди Грижни с сыном.

- Вы полагаете, они отдадут мне дневники?

- Ты должен их убедить. Сыграй на их чувстве долга, взывай к их совести, гуманизму... найди какой-нибудь ключ. Если не сработает - попробуй украсть.

- Ну и старый циник вы ваша непревзойденность! Ну и проходимец!

- И горжусь этим. Все это во благо, мой мальчик.

- Допустим, я должен буду самолично обнаружить записи Грижни. Но что мне искать и как? Ведь подземелья эти безмерно велики.

- Ты должен искать кипу тетрадей или свитка - что-то в этом роде. К ним, без сомнения, будет приложено какое-то руководство. Даже Террзу Фал-Грижни оно было необходимо для достижения наивысшего Познания. Что же касается того, как найти тут я тебе немного помогу, не беспокойся. У меня есть серебряный браслет, который нагревается вблизи любого предмета, связанного с магией. Мое собственное изобретение, и притом достаточно красивое, чтобы стать гербом Кор-Малифона. Я им горжусь.

Несмотря на гордость, Непревзойденного Фарни вдруг охватил такой приступ слабости, что на лбу его выступил холодный пот, и он откинулся на подушки.

- Дядя Джинзин! - воскликнул Феннахар. - Я позову врача...

- Не беспокойся, - прошептал Фарни. - Бесполезно. И я не хочу видеть здесь посторонних. Подойди поближе, Рил. Я расскажу тебе о вардрулах - все, что знаю.

- Постарайтесь не разговаривать, дядюшка. Это подождет.

- Нет, нельзя откладывать - это слишком важно. Н должен рассказать тебе сейчас, пока еще дышу. Не спорь, мальчик. Ближе. Наклонись. Слышишь меня? Хорошо.

Прием закончился, и усталый герцог Повон отправился в постель. Он тотчас же заснул, и вновь вернулось сновидение, причем еще более страшное, чем раньше. Сначала все было как прежде: подвал глубоко под землей, сталактиты и сталагмиты и ужасный восстающий из праха Непревзойденный Фал-Грижни. Но потом появилось и нечто иное: подземелье кишело теми бледно-лучащимися странными существами, которых мудрец Нуллиад назвал вардрулами. Даже во сне Повон вспомнил и сообразил, что оказался лицом к лицу с белыми демонами пещер. Они стояли вдоль стен, приникнув к скальной породе, громоздились на обгорелых обломках. Их были десятки, они буквально кишели в подземелье, глядя на него огромными немигающими глазами, и он увидел в этих жутких глазах ненависть. Повсюду вокруг него были эти глаза - сверкающие, обвиняющие, беспощадные. Не в силах вынести кошмарное зрелище, Повон закрыл лицо руками. А когда поднял голову, демоны приблизились - неслышно и в одно мгновение. Он моргнул - и они стали еще ближе. Снова моргнул - и вот они уже так близко, что видны вены под их полупрозрачной кожей, так близко, что могут, если захотят, коснуться его своими отвратительными щупальцами. Впереди этих рядов вардрулов стоял мертвый Фал-Грижни, темный от крови. Фал-Грижни воздел свои запеленутые в черное руки. Пока он протягивал их вперед, лицо его менялось: черты заострились, вся растительность исчезла, плоть побелела и стала мерцать. Лицо его стало лицом вардрула, но черные загадочные глаза остались глазами Грижни. Ледяные руки ученого-мага коснулись лица Повона. Пальцы были гибкими и длинными, как змеи. Они и были змеями, осознал герцог, и каждый их них был снабжен крошечной светящейся головкой с острыми как иглы зубами. Твари с шипением ползли по его лицу, и он чувствовал, как их раздвоенные языки лижут его глаза. Потом они начали расти, удлиняться и толстеть, и чешуя их царапала кожу, когда они поползли вниз, чтобы туго обвиться вокруг горла, не давая ему дышать...

Герцог проснулся, ловя ртом воздух, трепеща от ужаса, какого никогда еще не испытывал. Он лежал на спине. Рот его был широко раскрыт, лицо полиловело, глаза вылезли из орбит. Некоторое время он оставался неподвижным и наслаждался возможностью дышать. Он был весь в поту, шелковые простыни липли к телу. Пуховая перина под ним была необычайно горячей, почти обжигающей. Повон отбросил простыни, но и это не помогло. Этому было лишь одно объяснение - лихорадка. Он болен, и, наверное, опасно, а рядом нет ни друга, ни любимой, которые позаботились бы о нем. Что до слуг - то они нерадивы и грубы. Он может страдать или даже умереть в одиночестве - и никто не узнает, и всем будет наплевать. Он совсем один. Эта мысль вызвала слезы на глазах Повона. Они текли все быстрее, по мере того как он размышлял над человеческой неблагодарностью, отсутствием доверия, преданности и признательности со стороны подданных, пока дивился наглости врагов, безразличию так называемых друзей, продажности челяди и презрению со стороны невесты. И все эти тяготы он должен сносить, не зная утешения. И ни одного флакона умиротворяющего снадобья - все отняла кельдама Нуксия. Повон сел в постели. Слезы струились из глаз, из груди вырвались приглушенные рыдания. Страдания его нестерпимы! Лишь тот, кто рожден для одинокого величия, может оценить всю глубину его тоски, которая так далека от повседневных горестей простых смертных! И тут герцог вспомнил: бутылка старого бренди спрятана в потаенной нише за гобеленом в противоположном конце комнаты. Нуксия о ней, конечно, знала, ибо от этой женщины ничего не скроешь. Но ненависть кельдамы к экстрактам и прочим снадобьям не распространялась на алкогольные напитки, и посему бренди было позволено лежать там при соблюдении негласного соглашения о незлоупотреблении. Любое нарушение этого соглашения привело бы к немедленному исчезновению последнего источника ночного утешения для Повона. Все еще тихо всхлипывая, герцог сполз с кровати, быстро проковылял на толстеньких ножках к алькову и отбросил гобелен. Нырнув в нишу, он вытащил бренди и с нетерпением откупорил бутылку. Но он так и не донес ее до рта. В этот момент сильнейший взрыв сотряс герцогскую спальню. Огромная кровать, на которой он лежал мгновение назад, разлетелась в щепки. Тяжелый резной остов развалился, столбы и балдахин разнесло на мелкие куски, из перины вылетели клубы перьев, подушки отшвырнуло в стороны. Порыв раскаленного воздуха толкнул герцога в альков, вжав его в стену. Бутылка в его руках лопнула, и содержимое вылилось на него. Повон завизжал и упал на колени, прикрывая голову руками. Окружающий воздух был заражен смертельной опасностью: летели куски раскаленного железа, разбитого стекла и головешки. Альков оказался бы безопасной зоной, если б не клубы горящих перьев - они носились по комнате, сыпались повсюду. Там, где они падали, начинался пожар. Парочка перьев опустилась на пропитанную бренди ночную рубашку герцога, замерцали голубоватые огоньки воспламенившегося спирта. Повон завопил и бросился на пол, перекатываясь с боку на бок в яростной попытке загасить огонь. Пока он метался и вопил, языки пламени лизали остатки постели, парчовых занавесей и мягкой мебели. Комната быстро наполнилась густым серым дымом, и Повон стал задыхаться. Крики его милости перемежались приступами удушливого кашля.

План убийства, разработанный Вурмом-Диднисом, мог бы удаться, если бы не усердие троицы герцогских охранников, которые дежурили во внешних покоях. Сначала оторопев от грохота взрыва, они опомнились и помчались к незапертой спальне. Пока один бросился за подмогой, двое других вошли в горящую, полную удушливого дыма комнату и принялись искать визжащего где-то в глубине хозяина.

Полузадохшийся от дыма и ужаса герцог едва не лишился сознания. Его ночная рубашка была разорвана и местами дымилась. Увидев это, охранники сняли со стены гобелен и обернули вокруг своего господина. Они бережно вынесли этот сверток из спальни.

Прибыла помощь, был призван придворный врач. Но задолго до того, как появился доктор, герцог Повон успел настолько прийти в себя, что потребовал флакон "Лунных грез". Но ничего не вышло, потому что кельдама запретила его давать. Повона начало трясти, он застучал зубами. Лицо его стало похожим на кусок сала. Раз или два он попробовал заговорить, но не мог произнести ни слова.

Новость о попытке покушения на жизнь герцога быстро облетела дворец, и его обитатели, как знатные, так и прислуга, начали собираться в покоях Повона. По приказу врача всех изгнали, оставив только несколько личных слуг, невесту герцога и его сына.

Снивер прибежал первым. Разгоряченный и задыхающийся, все еще в бархатном костюме, который был на нем во время приема. Молодой человек совершенно очевидно опасался худшего, потому что заметно нервничал, в его больших голубых глазах стоял ужас. Первые слова, которые он произнес, перешагнув порог, были:

- Его милость... не умер?

Получив заверения слуг в обратном, Снивер побледнел - очевидно, от облегчения. Говорить ему, судя по всему, было трудно, он только и смог выдавить:

- Кто же покусился на жизнь герцога? Этого никто не знал.

Снивера привели пред очи чудом спасшегося Повона и их воссоединение было трогательным. И отец, и сын, казалось, лишились дара речи. Повона все еще трясло от невыразимого ужаса, однако он сидел целый и невредимый. Лорд Снивер предпринял неловкую попытку выразить свой восторг и облегчение. Из горла его вырвалось несколько нечленораздельных восклицаний, а потом он сник. Эта сцена произвела на всех свидетелей сильное впечатление. Сила сыновнего чувства вызвала всеобщее восхищение.

Вскоре после этого в покои вошла кельдама Нуксия. Удостоверившись в невредимости своего нареченного, кельдама отреагировала на ситуацию с мстительной практичностью.

- Нам следует найти убийц и расправиться с ними, - заявила она. - Они должны погибнуть в муках, так, чтобы их смерть послужила наглядным уроком любому, кто собирается покуситься на герцога. Это единственный способ обеспечить вашу безопасность, нареченный. Я сказала, что это единственный способ, слышите? - Ответа не последовало. Повон уставился в пол. - Вы что, пали духом. Вы позволите так с собой обращаться и не отомстите? Неужели вы даже руки не поднимете в свою защиту?

Герцог в молчании кусал губы и в конце концов смог только пролепетать:

- Я болен. Мне необходимы "Лунные грезы", необходимы!

- Нет. Это запрещено. Дочь келдхара Гард-Ламмиса не допустит такого истязания тела и разума. Я этого не потерплю. - Нуксия скрестила на груди руки и нахмурилась. - Единственное, что я допускаю, - это чтобы лекарь приготовил вам сонные порошки.

- О да! Да!

- Но при одном условии. Повторяю, при условии, что вы назовете имя врага, который посягнул на вашу жизнь.

Пульс Снивера участился, и ему показалось, что его внутренности обрели собственную жизнь. Лицо его было ужасно, но, как всегда, никто не обратил на него никакого внимания.

- Давайте же, нареченный, говорите. Ну! - настаивала кельдама.

Повон закрыл глаза и помассировал виски - он напряженно думал. Лишь одно имя пришло на ум, но как только оно возникло, идея эта показалась очевидной.

- Грижни, - пробормотал герцог. - Террз Фал-Грижни - мой враг, отныне и навсегда. Он пытается уничтожить меня и сегодня чуть в этом не преуспел. Грижни.

- Фал-Грижни давным-давно умер. - Нуксия теряла терпение. - Что еще за чепуха?

- Сын Грижни жив. Солдаты видели его в этих пещерах вместе с мамашей. Он такой же демон, как его отец, и он готовит мою погибель. И мамаша ему, без сомнения, помогает. Это правда. И вы правы кельдама. - Он открыл глаза и взглянул на свою нареченную. - Мне следует защищаться. И я стану защищаться. Больше гвардейцы не оплошают. Я отправлю их назад в Назара-Син, и на этот раз враги мои умрут. Ну так как насчет сонных порошков?

Глава 6

Гвардейцы непременно вернутся. Они не добились желаемого и обязательно вернутся.

- Пусть только придут, - ответил Террз. - Мы будем готовы их как следует встретить.

Мать с сыном стояли рядом у входа в Блистание Мвжири. Перед ними была арка главного выхода на Поверхность, и через отверстие они видели тонкий серп нарождающейся луны. Прохладный свежий ночной ветерок доносил в пещеру запах земли и молодой зелени. Верран жадно вдыхала эти ароматы.

- Выйди со мной наружу на несколько минут, - уговаривала она, невольно употребляя единицу времени, почти незнакомую ее сыну. - Мне нужно с тобой кое о чем поговорить.

- Мы не можем воспользоваться Блистанием Мвжири - ответил ей Террз, довольный, что у него есть предлог отказаться от экскурсии на Поверхность. - Теперь этот выход предназначен лишь для того, чтобы стать ловушкой для наших врагов.

Он говорил с видимым удовольствием, и Верран подавила вздох. Последние несколько малых венов вардрулы работали у Блистания Мвжири, и сейчас прямо перед входом зияла широченная и глубоченная яма, не менее двенадцати футов диаметром. Земляные работы были завершены, и отряд вардрулов под предводительством Фтриллжнра Рдсдра доводил проект до совершенства. Несколько остро заточенных сталактитов были вертикально установлены на дне ямы. Фтриллжнр Рдсдр и его соплеменники покрывали кинжальной остроты пики густой, почти желеобразной массой. Верран заметила, что вардрулы избегают прикасаться к этому желе. Объяснение было печально очевидно, но ей хотелось подтверждения.

- Яд? - спросила она с отвращением.

- Да. Концентрированная вытяжка из гриба под названием "лучистая погибель". Любой посторонний, который упадет в эту яму, наткнется на сталактиты. Если его не прикончат острые наконечники, то дело довершит яд. Человека мгновенно разобьет паралич, мозг затуманится и начнется бред, а затем - смерть. Я бы предпочел быть проткнутым, - закончил Террз бесстрастно.

- Ты предложил эту затею вардрулам?

Она знала ответ и на этот вопрос.

- Да, и они с готовностью приняли ее. Я был приятно удивлен.

Верран уловила вызов в голосе сына.

- Ты, конечно, думаешь, что я стану тебя разубеждать? - спросила она. - Ждешь диспута о морали? Что-нибудь трогательное относительно достоинств мира, согласия и всепрощения?

- И примирения, мама. - Губы Террза дрогнули - он подавил улыбку. - Не забудь о примирении.

- Тебе отлично известно, что я не терплю кровопролития. Но я сознаю, что бывают времена, когда оно неизбежно и оправдано. Если ты защищаешь свою жизнь и свой дом, насильственных мер не избежать. Но что касается этой ядовитой ловушки... - Верран указала на яму, - мне грустно видеть это. Но я не ставлю под вопрос ее необходимость - только эффективность.

- У тебя есть предложения, мама? - Террз явно был приятно удивлен, найдя в ней неожиданного союзника. - Фтриллжнры и Лбавбщи готовы помочь, но они лишь исполняют то, что я им велю. У них нет никаких идей.

- Думаю, это переменится. А твоя ловушка возымеет действие лишь в первый момент. Она не поможет сдержать лавину гвардейцев, потому что слишком мала для большого подразделения и слишком заметна.

- Естественно. Но она не будет так видна, когда мы ее закончим. Я использую Познание, чтобы скрыть ее.

- Познание? Ты уже так в нем преуспел? Новость была не из слишком приятных.

- Очень скоро сама увидишь.

- Если ты так могуществен, почему бы тебе просто не замаскировать выходы из пещер? Скрыть их так, чтобы гвардейцы не смогли прийти сюда снова?

Темные глаза Террза засверкали.

- Пока мне это не под силу. Мне не удается надолго сохранять иллюзию. Входы должны быть завалены хворостом, мхом, камнями, а некоторые из них - замурованы. Но вот в чем может помочь мне Премудрость: скрыть те ловушки, которые мы соорудили у Блистания Мвжири и Выхода Жнриффа, а также у Врат Фжнруу, или, по-лантийски, - Врат летучих мышей. Это те выходы, которые людям легче всего обнаружить, и мы должны их защитить.

- Но этого недостаточно, - покачала головой Верран, - чтобы остановить опытных гвардейцев.

- Но это затруднит им проход, запутает их и деморализует, - ответил Террз. - Они лишатся способности здраво рассуждать и утратят уверенность. К тому же эти ловушки будут лишь первыми из многих препятствий у них на пути. Я запланировал целую серию западней, чтобы защитить наши пещеры. В этом мне помогли записи архипатриарха Террза Фал-Грижни. Постепенно мы их все соорудим. Более того, я собираюсь обучить всех Змадрков и членов других кланов обороняться, даже убивать, если понадобится.

- Ты их этому научишь? А кто научит тебя, Террз? Что тебе известно об оружии, ведении войны, способах убийства?

- Очень мало. Только то, что подсказывает мне здравый смысл. Но я знаю достаточно, чтобы воспользоваться нашими преимуществами - то есть нашими превосходящими силами и знанием пещер. Да, вардрулам не хватает агрессивности и злости, но это мы восполним хитростью и умением действовать бесшумно. Уверен, нам придется полагаться на эти качества только до того времени, когда мое Познание станет достаточным, чтобы охранять нас от нападения люден. А я думаю, что это время не так уж и далеко.

- Что касается Познания - тут мне трудно судить. Возможно, ты и прав. Но пока ты рассуждаешь как генерал или что-то в этом роде. Террз, тебе всего семнадцать лет, то есть двадцать пять больших венов. Это зрелый возраст для вардрула, но не для человека.

- Ты смотришь на меня, как на ребенка, мама?

Верран помолчала. Вот он стоит перед ней: высокий, целеустремленный, обладающий железной волей. Ничего даже отдаленно напоминающего ребенка в нем нет. Вероятно, так же выглядел в этом возрасте и его отец.

- Нет, не как на ребенка, - призналась она тихо. - Но тебе не хватает жизненного опыта. Более того, ты не вардрул. Откуда же у тебя такая уверенность, что они последуют совету молодого человека?

- Но они уже ему следуют. Ты сейчас сама это видишь, они по моему указанию роют эту яму, по моему предложению устанавливают сталактиты.

Я выявил в себе все, что присуще человеку, - жестокость, хитрость, жажду насилия - и решил все эти отвратительные, но в данный момент полезные качества поставить на службу своим вардрульским сородичам. Странно, не правда ли, что человеческое варварство, которое так презираю, я ставлю на службу тому, что ценю превыше всего?

Нет, он совсем не дитя, к сожалению, подумала Верран. Это все из-за неестественной жизни, которую ему пришлось вести. А еще - наследственность. Вслух же она сказала:

- Внутреннего "варварства", как ты это называешь, недостаточно, Террз. Тебя никогда не учили драться - это факт. Ты не умеешь обращаться с мечом или каким-нибудь другим оружием, и здесь нет никого, кто мог бы тебя научить. Герцогские гвардейцы, наоборот, отлично обученные профессиональные воины, дисциплинированные и опытные. Опасно полагаться на одну лишь интуицию в борьбе с ними...

- Я надеялся использовать против них их собственный опыт.

- Каким это образом?

- Гвардейцы привыкли сражаться на Поверхности. Их знания, ожидания, ответные действия основываются на опыте борьбы на земле. Они понятия не имеют о наших пещерах. Наш мир совсем иной, так что их тактика борьбы наверху может оказаться совершенно бесполезной здесь. Мы сыграем на незнании гвардейцами этих бесконечных туннелей, заманим в опасные места и запутаем. И когда они заблудятся и испугаются, тут-то мы их и уничтожим.

- Возможно, но я бы на твоем месте не слишком на это полагалась. Гвардейцы могут оказаться не такими безнадежными дурнями, как бы тебе хотелось.

- Тогда что же ты советуешь, мама? Мы должны спрятаться, когда они придут? Должны жить в постоянном страхе? Или, быть может, совсем покинуть свои жилища? А то и вовсе дать им всех нас перебить? Который из этих вариантов ты считаешь подходящим?

- Ни один, как тебе прекрасно известно. Но возможен иной путь, о нем я и хотела с тобой поговорить. Послушай меня, Террз, - настаивала Верран тоном более властным, чем тот, которым она позволяла себе говорить с сыном в последнее время. - Эти гвардейцы приходили сюда за мной и тобой. Другой причины появляться здесь у них не было. Я не знаю почему, после стольких лет, они наконец вспомнили о сыне Террза Фал-Грижни. Не представляю, как они выяснили, что мы здесь. Но я уверена, что все эти зверски убитые вардрулы погибли из-за нас. - Она увидела, как начало меняться его лицо, но заставила себя продолжить: - Это так. И ты это знаешь. Ты также знаешь, что много твоих новых сородичей и друзей погибнет, когда сюда снова придут гвардейцы - и снова причиной явимся мы. Наше присутствие несет нашим благодетелям смерть. Они, скорее всего, это уже осознали, но у них не хватает беспощадности, чтобы изгнать нас. Потому мы обязаны покончить с этим.

- Итак, ты хочешь бежать из пещер, мама?

- К сожалению, этого будет недостаточно: гвардейцы не узнают, что нас здесь нет. Они снова явятся сюда по наши с тобой души, и вардрулы опять пострадают. Солдат и их хозяина следует убедить, что возвращаться в пещеры не стоит, и я знаю, как это сделать. Я иду сдаваться.

Впервые в жизни Террз лишился своего привычного бесстрастия. Он уставился на нее с неподдельным удивлением, потрясенный и встревоженный. Впервые за все эти долгие вены он на миг почувствовал себя ребенком. Некоторое время он не мог сказать ни слова, а когда обрел дар речи, голос его был сиплым от огорчения.

- Даже не думай, мама! Эти люди дикари. Они тебя убьют.

- Не обязательно, - ответила она твердо. - У них не будет никакого основания убивать меня. Скорее они отвезут меня в Ланти-Юм, где я смогу заручиться помощью родственников. Веррасы всегда имели влияние. Вполне вероятно, со мной не будут дурно обращаться.

Ей казалось, что она говорит убедительно. Но Террз не поддавался.

- Ты же знаешь, что это не так, мама. Они уже раз попытались тебя убить, и ты бы погибла вместе со Змадрками, если б не Нид.

- Ну, это было в разгар битвы. Если я сейчас вернусь в Ланти-Юм и предстану перед герцогом в его дворце на виду у придворных - все будет по другому. Перед лицом многочисленных свидетелей герцог вряд ли решится приказать убить меня, опасаясь всеобщего осуждения.

- Не решится? Но он не поколебался, когда речь шла о Непревзойденном Грижни, - напомнил ей Террз. - Он по меньшей мере потребует твоего ареста.

- Ну, это я переживу.

- А затем последует приказ о твоей смерти. Нет, мама, даже не думай об этом. Твоя жертва не принесет никакой пользы. Если ты действительно намерена помочь вардрулам, твой план не удастся. Что толку тебе сдаваться, если наши враги будут знать, что я все еще жив и нахожусь в глубине пещер? Тебя уничтожат, а солдаты придут снова, но уже за мной.

- Не придут, если узнают, что ты мертв, - быстро нашлась Верран. - Помнишь, как за нами шли те четверо гвардейцев? Я скажу, что они нас догнали и убили тебя.

- Герцог тебе не поверит.

- Я буду изображать горе, рыдать, скорбеть, Даже притворюсь безумной. Я смогу сыграть это великолепно, - заверила его Верран. - Герцог поверит мне, ведь я буду убеждать его в том, чему он очень хочет верить. И тогда они оставят в покое тебя и вардрулов.

Явно неудовлетворенный Террз изучающе посмотрел на нее, быстро просчитал все в мозгу и ответил:

- Я не позволю тебе это сделать одной, мама. Если ты настаиваешь на возвращении в Ланти-Юм я пойду с тобой.

- Этого-то я как раз совсем не хочу.

- Тем не менее я это сделаю. И ты меня не удержишь. Это ведь справедливо.

Верран смолчала. Террз отлично подловил ее. Она это поняла, и на миг у нее возникла мысль о том, что он блефует. Только он не блефовал: сказал, что сделает это, - и сделает. Пожертвовав двумя человеческими жизнями, можно спасти десятки, возможно, сотни невинных вардрулов. Цена, казалось бы, совсем невелика. Но одной из этих жизней должна была стать жизнь ее сына - ее единственного ребенка, единственного наследника лорда Фал-Грижни, а этого она не вынесет. Даже во имя всех вардрулов на свете. Было эгоистично и несправедливо ставить благополучие сына над судьбой целой расы мягких, умных существ, но Верран ничего не могла с этим поделать. И Террз прекрасно это знал. Он был достаточно умен, чтобы точно просчитать ее чувства, и достаточно беспощаден, чтобы сыграть на ее материнской любви. У Верран зачесалась рука от желания дать ему пощечину. Когда она заговорила, ее голос был исполнен ярости и отчаяния.

- Это глупо! Это бессмысленно! Зачем жертвовать двумя жизнями, когда одной герцогу Ланти-Юма вполне достаточно?

- Ты права, мама. Я один отправлюсь в Ланти-Юм, - заявил Террз.

- Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! Ты эгоистичен и ребячлив, Террз! Если бы ты всерьез обеспокоился судьбой своих друзей вардрулов, ты принял бы мое предложение и спас жизнь всем. Но тебе безразлично, что лучше для них, несмотря на все твои разглагольствования. Нет, тебе не нужен мир. То, что ты действительно хочешь, - это поиграть со своими ловушками и западнями, со своим самодельным оружием и доморощенной стратегией. То, что ты действительно хочешь, - это сражаться, доказать, какой ты великий полководец и блестящий стратег. Это все твоя гордыня, и ничего больше. И если вардрулы, - да и солдаты-люди, между прочим, - будут умирать сотнями, какая тебе разница? Ведь эта бойня подтвердит славу Террза Фал-Грижни, мальчика-генерала, а значит, они умерли не напрасно!

Террз смотрел на нее сверху вниз безо всякого выражения.

- Если ты и вправду намерена вернуться в Ланти-Юм, никто тебя не остановит. Но если пойдешь ты, и я пойду с тобой. Делай выбор, мама. - Она горестно молчала, и он продолжил: - Я не так забочусь о себе, как тебе кажется, и не ищу славы.

- Будь честен.

В его глазах на миг мелькнула неуверенность и тут же исчезла.

- Ты ошибаешься на мой счет и неверно судишь о путях мирного исхода. Ты полагаешь, что твой акт самопожертвования успокоит герцога и спасет вардрулов. На какое-то, очень краткое, время это сработает, но в конце концов принесет больше вреда чем пользы. Люди вторгаются в наши пещеры в поисках робких слабаков, а посему они и далее будут приходить, чтобы убивать и грабить. Им все равно что ты им можешь дать, - свою жизнь, мою жизнь. Это не важно. Им захочется большего, и они станут приходить снова и снова, ибо для сильного необоримо желание жить за счет слабого.

- Что ты знаешь о человеческой природе, если ни разу не выглядывал за пределы этих гадких пещер?

- Есть всего один путь к спасению, - продолжил Террз, как бы ее не слыша. - Доказать людям, что у нас есть сила и воля защитить себя. Когда они научатся уважать нас, только тогда оставят в покое, и наступит мир. Это единственная реальная надежда.

- Ты не знаешь...