Чтение 4–й страницы книги ~Проклятие чародея~

Брови леди Каравайз изумленно поползли вверх.

- Да, мадам! - ничуть не смутясь, продолжал камердинер. - Именно вы с вашим сострадательным женским сердцем протянете руку моему молодому господину в столь трудный для него час. Ваша светлость, мой господин - истинный лорд Хар-Феннахар, законный наследник родового титула и владений. До настоящего времени герцог Бофус не удостоил вниманием сей непреложный факт, однако смею надеяться, что ходатайство вашей светлости...

- Гроно! - Деврас, снедаемый чувством мучительной неловкости, готов был провалиться под землю.

- Простите, милорд, но я не в силах молчать. Ваша светлость, мой господин имел честь писать его милости герцогу Бофусу Дил-Шоннету, вашему отцу, по меньшей мере, пять раз, - продолжал наседать камердинер. - Но все его просьбы об аудиенции остались без ответа, послания канули в неизвестность. Мадам, притязания моего господина куда как обоснованы, и все же нам приходится влачить жалкое существование...

- Гроно! Довольно! - взмолился Деврас, сгорая от стыда. - Не время и не место!

- Позвольте с вами не согласиться, мастер Деврас! Если вы не замолвите за себя словечко, то, значит, мне...

- Прошу извинить моего камердинера, - в отчаянии прервал его Деврас. - Он явно злоупотребляет вашим терпением...

- Верно ли то, о чем он говорит? - Несмотря на серьезность тона, искорки смеха в глазах леди Каравайз говорили о том, что ситуация ее забавляет.

- Да, но я бы не стал сейчас...

- В таком случае мы непременно обратим внимание его милости на ваше прошение. - Она повернулась к камердинеру: - Гроно, если притязания мастера Хар-Феннахара обоснованы, я постараюсь ему помочь. Однако, как справедливо заметил твой господин, сейчас не время и не место обсуждать этот, вопрос. Мы собрались сегодня, чтобы побеседовать с вами, премудрый Уэйт-Базеф. Насколько понимаю, вы располагаете некой информацией...

- Именно так, мадам, но, признаться, я рассчитывал, что многие хотели бы узнать о ней. Не могу объяснить причину этого безразличия!

- Не столько безразличие, сколько недоверие. Вчера, сразу же после вашего ухода, его непревзойденность Глесс-Валледж говорил с придворными и заверил их, что опасность, о которой вы заявили, - не более чем плод вашего воображения, отягощенного неспособностью добиться более высокого положения среди собратьев-чародеев. Одним словом, он подверг сомнению вашу способность мыслить здраво и рассудительно, - сухо заключила Каравайз.

- И если я не ошибаюсь, большинство присутствовавших ему поверили, - добавил Деврас, - в том числе и герцог.

- Его милость беззаветно доверяет Валледжу. - К удивлению Девраса, в голосе Каравайз прозвучали металлические нотки.

- Это все равно, что довериться зыбучим пескам, - ухмыльнулся Уэйт-Базеф.

Гроно, в отличие от Каравайз, не нашел его замечание забавным.

- Как можно, мудрейший. Ведь это чистейшей воды клевета! Его непревзойденность лорд Глесс-Валледж - отпрыск древнейшего рода, и он заслуживает почета и уважения, как благодаря личным заслугам, так и в силу своего высокого происхождения. Безусловно, все относятся к нему с глубочайшим почтением.

- Так уж и все? - с ехидным смешком спросил Уэйт-Базеф.

- Да кто вы такой чтобы возводить на него напраслину? Вы, чародей куда более низкого ранга и его подчиненный!

- Все, Гроно, это была последняя капля! - Такого унижения Деврас не испытывал никогда в жизни. - Немедленно отправляйся домой и жди меня там.

Камердинер уставился на него в немом изумлении.

- Полно, юноша, не стоит гневаться на него за то, что не кривит душой, - вмешался Уэйт-Базеф. - Возможно, когда наш друг Гроно узнает, как обстоят дела, он и сам примет мою точку зрения. Что ж, посмотрим. Для начала хочу спросить, знакомо ли вам, сзарийцам, имя лантийского чародея Террза Фал-Грижни?

- Конечно, - ответил Деврас, знавший историю как свои пять пальцев. - Считается, что Фал-Грижни был мудрейшим из чародеев во времена правления герцога Повона Дил-Шоннета. Чародеем столь же выдающимся, сколь и коварным, недаром его называли королем демонов и дружно ненавидели. В злобе своей и жажде власти он задумал убить славного герцога. Но замысел, по счастью, раскрыли, дворец его сровняли с землей, а самого Грижни предали смерти. Книги пишут, что, оказавшись загнанным в угол в каком-то подвале, он наполнил его черным пламенем и призвал на помощь черных демонов. Однако добродетель герцогских гвардейцев восторжествовала, и Фал Грижни ушел из жизни, проклиная весь человеческий род. Пожалуй, не всему в этой истории можно верить, но зерно истины в ней все же есть.

- Правильно, - кивнул Уэйт-Базеф. - И зерно, интересующее нас более всего, заключается именно в его злодеяниях, которые, кстати сказать, имели необычайный характер. Очевидно, прибегнув к самым сильным из доступных ему чар, Фал-Грижни - а он, возможно, был величайшим чародеем своего времени - наслал на Далион Тьму. Зловещая тень, населенная враждебными человеку существами, накроет остров, по пророчеству Грижни, когда в полуденном небе воссияет звезда, а лев породит дракона.

- Откуда вам это известно? - спросила Каравайз.

- В архивах ордена Избранных я наткнулся на документ, который оказался не чем иным, как протоколом дознания, проведенного сразу же после разрушения дворца Грижни. Причем написан он рукой его непревзойденности Джинзина Фарни, магистра Ордена, непосредственного преемника Террза Фал-Грижни. В ходе дознания было допрошено несколько гвардейцев, принимавших участие в нападении. Таким образом, мы имеем дело с достаточно достоверным описанием последних минут жизни Фал-Грижни, его прощальных угроз и пророчеств.

- И что же вы сделали, узнав об этом? - поинтересовался Деврас.

- Как и предписывают правила, передал документ высшему рангу, его непревзойденности Глесс-Валледжу, который не счел нужным обратить на него внимание. Впрочем, будем справедливы: Валледж и не смог бы принять действенных мер, поскольку ситуация такова, что я вынужден расписаться в нашей беспомощности. Только знание магической техники Грижни подарило бы нам надежду на исправление им содеянного, да и то мало кто из чародеев подошел бы для этой задачи. Как бы то ни было, - продолжал Уэйт-Базеф, - шли месяцы, ничего дурного не происходило, и мои опасения понемногу утихли. Казалось, тревожиться не о чем, и угроза так и останется просто угрозой - во всяком случае, так мне хотелось думать. Это ложное ощущение безопасности развеялось как дым несколько недель назад с появлением дневной звезды. Тотчас после этого чародеи ордена отметили в глубине острова возмущение магических сил - необъяснимых и очень мощных. Но только я попытался поднять этот вопрос на заседании Избранных, как Глесс-Валледж резко воспротивился и не дал мне открыть рта. Чтобы убедить Совет в моей правоте, мне нужны были неопровержимые доказательства. Я снова перерыл архивы и, надо сказать, наткнулся на золотую жилу.

Из хаоса, царившего на рабочем столе, Уйэт-Базеф извлек древний, пожелтевший от времени манускрипт.

- А нашел я вот это письмо, адресованное его высокомудрию Джинзину Фарни. Скреплявшие его печати были целехоньки. И понятно почему: сверив дату послания с исторической хронологией, я понял, что пришло оно буквально через несколько дней после кончины адресата и с тех пор пылилось среди его бумаг, так никем и не прочитанное. Отправлено письмо было из города-государства Сзар неким Риллифом Хар-Феннахаром.

- Как, моим прапра-в-бог-весть-какой-степени-прадедушкой Риллифом? - воскликнул изумленный Деврас. - Тем самым исследователем?

- Тем самым, друг мой, и я очень надеюсь на то, что вы как его потомок сможете пополнить наши сведения. Не сомневаюсь, вам всем не терпится ознакомиться с содержанием письма, но, чтобы не терять даром времени, позволю себе изложить его в краткой форме. Очевидно, предок Девраса, Риллиф Хар-Феннахар доводился премудрому Джинзину Фарни племянником. Последний, будучи человеком далеко не глупым, разделял мои опасения относительно проклятия Грижни. Так же, как и я, он был бессилен что-либо предпринять, не владея магическими методами своего предшественника. Но, в отличие от меня, он знал, где раздобыть подобные знания. На основании некой информации, источник которой до нас не дошел, Фарни вычислил, что все записи и дневники Фал-Грижни должны храниться где-то в пещерах Назара-Син. Не знаю, что навело его на эту мысль, но старик оказался абсолютно прав. На поиски записей чародея он отправил своего племянника Риллифа, и, как доказывает это письмо, тот их нашел.

- Коли так, - заключила леди Каравайз, не пропустившая ни слова из рассказа, - можно предположить, что Риллиф Хар-Феннахар доставил записи в Ланти-Юм и представил их на рассмотрение преемника Джинзина Фарни.

- К сожалению, нет. То, что Риллиф отыскал записи, не подлежит сомнению: в письме описывается и тетрадь, и свиток, и золотая именная пластинка. Но унести их с собой не смог: помешали местные обитатели.

- Обитатели? - завороженно глядя на ученого, переспросил Деврас. - Пещерные люди?

- Не совсем. Дело в том, что подземные лабиринты, которые тянутся почти под всей территорией острова, населены вардрулами - миролюбивым, разумным народом. Невежественные люди прозвали их "белыми демонами пещер". В прежние века то один, то другой из чародеев добивался их дружбы. Видимо, Фал-Грижни тоже нашел общий язык с вардрулами, раз доверил им сберечь труд своей жизни. Однако в какой-то момент случилась катастрофа: отношения обострились, и тонкая нить взаимопонимания человека и вардрула оборвалась. Запечатав известные нам входы в пещеры, вардрулы обособились, и все эти годы тщательно избегали каких-либо контактов с людьми. Они-то и встали на пути Риллифа Хар-Феннахара. Будучи изгнанным из пещер, Риллиф не вернулся в Ланти-Юм, а отправился в Сзар, откуда и отписал дяде.

- Не понимаю. Почему он не вернулся домой? - спросила Каравайз.

- Не знаю, в письме об этом не сказано. Кроме того, создается впечатление, что Риллиф осторожно подбирал слова, словно боялся, что письмо может попасть не в те руки. Он пишет... где это?.. - Уэйт-Базеф пробежался глазами по пергаменту. - Да вот: "В силу известных вам причин, возвращение в Ланти-Юм для меня невозможно. Титул лорда Хар-Феннахара пусть перейдет к младшему брату моему Фреву, который лучше, чем я, подходит для этой роли. И не терзайтесь на мой счет, дядя Джин, сам я ни в коей мере не жалею о случившемся. То, что я обрел, стократ дороже любого из титулов".

- Вот оно, доказательство! - восторжествовал Гроно. - Риллиф Хар-Феннахар был лордом по праву, и теперь его титул переходит к моему молодому господину! Я знал! Я так и знал!

- Вероятно, вы правы, но давайте отложим этот разговор до другого раза, - предложил Уэйт-Базеф. - А пока вернемся к письму. Дальше Риллиф сообщает о своем браке с некой особой по имени Верран, выражает по этому поводу восторг, несет прочую околесицу, ну и в конце снова возвращается к сути. Вот, послушайте: "Записи Фал-Грижни как были, так и остались в пещерах в целости и сохранности, но доступа к ним нет. Будьте уверены, вардрулы никому их не отдадут. Я же в настоящий момент не имею возможности далее исполнять ваше поручение. Тешу себя надеждой, что вам удастся заручиться помощью чародеев, общие усилия которых в сочетании с высшей магией увенчаются успехом там, где я сам потерпел поражение, и которые смогут-таки отвести от Далиона нависшую над ним беду. Если для осуществления этой благородной задачи потребуются решительные и самоотверженные люди, знайте, что вы всегда можете рассчитывать на деятельное участие племянника вашего Риллифа Хар-Феннахара". Разумеется, - заметил Уэйт-Базеф, - Фарни не довелось воспользоваться мудрым советом племянника. Вероятнее всего, Риллиф так и не узнал об этом: знаете ведь, как в ту пору обстояли дела с заморской перепиской, а магическими талантами он, увы, не обладал. Откуда он мог знать, что письмо будет прочитано только сейчас?

- И что теперь? - спросила Каравайз. - Вы поставите в известность чародеев?

- Не так-то это просто. Наткнувшись на письмо Риллифа Хар-Феннахара, я из предосторожности присвоил оригинал, а копию направил Глесс-Валледжу. Вместо того чтобы поднять об этом вопрос на Совете, Валледж, применив данную ему власть, приказал мне хранить молчание и потребовал оригинал документа. Я отказался, и на этом все пока остановилось.

Слушавшие смотрели на него в немом изумлении. Наконец Деврас произнес:

- Но это лишено всякого смысла!

- Клевета! Злобные наветы! - пробурчал себе под нос Гроно.

А Каравайз холодно спросила:

- Зачем его непревзойденности скрывать информацию? Что ему это даст?

- Не знаю, - признал Уэйт-Базеф. - Он честолюбив и, возможно, боится, что подобные сведения каким-то образом отразятся на авторитете ордена и его руководителя. У меня нет ни времени, ни желания рыться в канализации Валледжева ума. Единственное, что меня теперь заботит, - так это как бы раздобыть записи Грижни, поскольку времени у нас в обрез. Пророчество начало сбываться. В небе зажглась полуденная звезда. Насчет льва и дракона сказать ничего не могу, но где-то они непременно должны быть: недаром появилась ядовитая чернота, которая ползет к морю. Если мы с вами не найдем способа помешать ее продвижению, можно уже сейчас уносить ноги с Далиона, поскольку вскоре весь остров погибнет. Без помощи мне не обойтись. Могу ли я рассчитывать на вашу поддержку?

Молчание, последовавшее за этим вопросом, было прервано стуком в дверь.

- Подкрепление. Отлично! - обрадовался Уэйт-Базеф, устремившись к двери.

На пороге стояли вооруженные гвардейцы ордена и вместе с ними - худенькая невысокая женщина неопределенного возраста, одетая в мужской костюм из серой мериносовой шерсти. Ее желтоватые, по-кошачьи фосфоресцирующие глаза казались чужеродными на заостренном лице. На плече этой странной женщины суетилось и попискивало бесшерстное крысоподобное существо с непомерно крупными ушами.

- Снарп? - с чувством смутной тревоги приветствовал ее Уэйт-Базеф.

- Базеф, - ответила Снарп глухим, невыразительным голосом.

Старший среди гвардейцев выступил вперед и отдал честь.

- Премудрый Рэйт Уэйт-Базеф? - учтиво спросил он.

Уэйт-Базеф ограничился кивком.

- Неррел, капитан гвардейцев ордена Избранных. С сожалением довожу до вашего сведения, мудрейший, что его непревзойденность Глесс-Валледж распорядился взять вас под стражу. Вам запрещено покидать пределы своего дома.

- Но это смешно! - возмутился пораженный Уэйт-Базеф, которого услышанное на мгновение лишило дара речи. - Что он о себе воображает, этот ваш двуличный беспринципный мошенник?

- Уважаемый, вам надлежит оставаться под домашним арестом, а затем вы предстанете перед Советом и будете держать ответ по ряду обвинений.

- Перед Советом? И что же это за обвинения, позвольте узнать?

- В первую очередь вы обвиняетесь в разглашении секретной информации, что противоречит интересам ордена. Во-вторых, в несоблюдении субординации, подрыве авторитета Избранных и различных мелких нарушениях Устава.

- Ха! Все эти обвинения не стоят выеденного яйца.

- Искренне надеюсь, что так, мудрейший, - ответил на это Неррел.

- Послушайте, капитан, - предпринял попытку повлиять на ситуацию Уэйт-Базеф, - известно ли вам, что Глесс-Валледж не обладает полномочиями, дающими ему право брать меня под стражу? Он может заставить меня расшаркиваться перед Советом, если наивно полагает, что это принесет ему какую-то пользу, но сажать меня под замок - увольте.

- Нет, мудрейший, об этом мне ничего не известно.

- Снарп, скажите ему.

Снарп не издала ни звука.

- Поверьте на слово, капитан, - продолжал убеждать чародей. - Если Совет сочтет меня виновным, это может повлечь штраф, временное отстранение или изгнание из ордена. В последнем случае, если это будет необходимо, меня даже могут передать для дальнейшего разбирательства герцогским блюстителям закона. Но сам Валледж арестовывать меня не вправе.

- Он прав, - подтвердила леди Каравайз. - Его непревзойденность посягает на герцогские полномочия. И, - добавила она ледяным тоном, - он поплатится за свою дерзость. Капитан, возвращайтесь к Глесс-Валледжу и скажите ему, что его действия противозаконны.

- Пожалуй, я сам скажу ему об этом. - Уэйт-Базеф сделал шаг по направлению к двери.

- Простите, мудрейший, но... - Неррел спокойно, но непреклонно встал у него на пути.

- Капитан, вы знаете, кто я? - повернулась к нему Каравайз.

- Да, мадам, - почтительно ответил капитан.

- Я требую, чтобы вы немедленно освободили премудрого Уэйт-Базефа. Или вы сомневаетесь в моем праве отдавать подобные приказы?

- Сказать по правде, мадам, я не знаю.

- Снарп, скажите же ему, - подал голос Уэйт-Базеф.

Желтоглазая женщина молча подняла руку и погладила попискивающего у нее на плече зверька.

- Ясно, - проговорила Каравайз, и глаза ее сверкнули недобрым светом. - В таком случае как вы отнесетесь к письменному приказу об освобождении, подписанному самим герцогом? Это вас удовлетворит, капитан?

- В полной мере, мадам.

- Скоро вы его получите. Премудрый Уэйт-Базеф, будьте уверены, долго ждать вам не придется. Мастер Хар-Феннахар, Гроно, я не прощаюсь. Что до его непревзойденности Глесс-Валледжа, он еще пожалеет о своем своеволии.

Повернувшись к гвардейцам, Каравайз так на них посмотрела, что они поспешили расступиться. Снарп помедлила мгновение, но потом тоже неохотно отошла в сторону. Леди Каравайз стремительно, будто свежий бархатный бриз, вышла из комнаты, и ряд гвардейцев вновь сомкнулся за ее спиной.

- Вот мудрое решение, - вполголоса поделился с хозяином своими мыслями Гроно. - Хорошо бы и вам последовать примеру ее светлости. Мастер Деврас, мои дурные предчувствия оказались далеко не беспочвенными. Этот ваш Уэйт-Базеф - пренеприятнейший тип, и общение с ним способно запятнать любого добропорядочного господина. Ваша светлость, ради имени и репутации Хар-Феннахаров давайте немедля уйдем отсюда.

- Не думаю, что это так просто, Гроно, - улыбнулся Деврас, но, чтобы не обижать старика, спросил: - Капитан, мы с моим камердинером тоже можем идти?

Пока Неррел пребывал в нерешительности, Снарп отрезала:

- Нет.

Личный домбулис быстро нес леди Каравайз по водным артериям Ланти-Юма. Откинувшись на груду подушек, девушка сидела в напряженной позе, крепко сцепив руки. Полными тревоги глазами она пристально смотрела на красную звезду, горевшую в синем небе прямо над головой. Затем ее взгляд скользнул на набережную, на которой толпились оборванные нищие и заносчивые ламмийские наемники. Наконец Домбулис доставил ее к герцогскому причалу. Подбежавшие слуги помогли ей сойти на берег.

- Жди здесь, - приказала она гребцу и отправилась на поиски отца. Герцог Бофус оказался в своем кабинете, занятый сооружением карточного замка.

- Отец! - с порога воскликнула Каравайз, - мне необходима твоя помощь.

Герцог тут же отложил карты.

- Разумеется, дорогая. - На его лице отразилось родительское участие. - Что стряслось?

- Арестовали Рэйта Уэйт-Базефа.

- Вот как? И что же он натворил?

- Ничего. В том-то и дело, что ничего. Его нужно освободить.

- Конечно, конечно, дорогая, если ты так хочешь. Только скажи как.

- Тебе всего лишь нужно подписать указ. Сейчас составлю. Да, и заодно надо бы подготовить такой же документ на имя Девраса Хар-Феннахара.

- Кого?

- Девраса Хар-Феннахара. Разве это имя ничего тебе не говорит? Этот юноша, лет восемнадцати или около того, не так давно прибыл из Сзара. Он утверждает, что является последним представителем своего рода, полноправным лордом Хар-Феннахаром. Не знаю, так ли это на самом деле. Манеры его, надо признать, достаточно приятны, но это, разумеется, еще ничего не значит. Как бы то ни было, по его словам, он уже пять раз за истекшие пару месяцев просил у тебя аудиенции.

- Пять раз? Да ты что? Какое редкостное упорство!

- Разве ты ничего не получал? Не понимаю...

Говоря это, Каравайз деловито рылась в куче бумаг, которыми была битком набита стоявшая тут же на столе корзина для герцогской корреспонденции. Вскоре ей попалось письмо, на несломанной печати которого красовался знаменитый герб Хар-Феннахаров. Затем она выудила еще одно и еще.

- Отец, эти письма лежат здесь не одну неделю! А ты их даже не прочел!

Герцог Бофус неловко поежился.

- Кара, полно тебе ругаться. Ну, сама подумай, писем так много, все эти люди чего-то от меня хотят. И если идти у них на поводу, придется день-деньской сидеть и читать, читать. В этом ли смысл жизни? Не волнуйся, дорогая, я непременно просмотрю письма юного... как, говоришь, его, имя? Даю тебе честное слово. Хочешь, я сделаю это прямо сейчас?..

- Отец, сейчас гораздо важнее вернуть свободу ему и Рэйт Уэйт-Базефу. Ты ведь мне поможешь?

Взяв перо, она принялась набрасывать текст указа.

- Конечно. Но все же до чего странно, - призадумался герцог, - готов поклясться, что я не приказывал арестовать их.

- Знаю. Приказ поступил от Глесс-Валледжа, который не имеет на это ни малейшего права. И он об этом горько пожалеет.

- Так это Глесс-Валледж распорядился взять под стражу Уэйт-Базефа и того, вечно забываю его имя? Что ж... - Герцог отпил глоток из бокала с подслащенным поссетом. - Думаю, нам не стоит совершать опрометчивых поступков. Коли Глесс-Валледж так решил, наверняка у него были на то веские основания. Дорогая, магистр - человек недюжинного ума.

- Не то слово... Это я и сама прекрасно знаю. Отец, ты не понимаешь главного! Глесс-Валледж не вправе налагать арест на кого бы то ни было. Только ты своей волей можешь карать и миловать. Он посягает на твою власть, неужели ты этого не видишь? Кроме того, Уэйт-Базеф не совершил никакого преступления. Ты должен его освободить.

- Разумеется, дорогая, и мне того же хочется, но, право же, не знаю... Просто не знаю. Пожалуй, сначала нужно расспросить об этом самого Валледжа. Как жаль, что ты не рассказала об этом час назад, я бы с ним обязательно поговорил.

- Валледж был здесь час тому назад? И что вынюхивал этот змей?

Герцога столь резкое выражение задело за живое:

- Караг, дорогая, зачем ты так? Не надо. Нехорошо. Глесс-Валледж - чудный, чудный человек. Ну почему ты его так не любишь?

- Он лгун, лизоблюд и лицемер! Да у меня мурашки по коже, когда он со мной в одной комнате. Хотя все это мелочи. Главное в другом. Глесс-Валледж становится опасным. Прибрал к рукам всю власть в ордене Избранных, а для такого честолюбца это бремя непомерно велико. Он - предатель. Не задумываясь, продаст тебя врагу, а то и сам всадит нож в спину, коли увидит в том для себя выгоду. Он хочет слишком многого, уже и без того обладая слишком многим. Как тебе такой ответ, отец?

Герцог Бофус улыбнулся.

- Кара, дорогуша, полно злиться. Ты умница, спору нет, но в этом вопросе глубоко заблуждаешься. Глесс-Валледж нам друг, я это точно знаю. Как можно не любить того, кто тысячей разных способов доказал свою благорасположенность? К тому же он о тебе очень высокого мнения. Если вдруг заходит о тебе речь, то он не жалеет самых восторженных выражений. Скажу по секрету, сдается мне, что ты ему очень даже мила. Кара, ты ведь знаешь... твое счастье для меня превыше всего на свете. - Глаза герцога затуманились. - Молодой женщине нужна опора в жизни. А я... я, увы, не вечен. Кроме того, супруга Глесс-Валледжа, скончавшаяся год назад...

- Кажется, упала с лестницы? - рассеянно вставила Каравайз. - Или, может, ее столкнули?

- Он в высшей степени достойный человек, дорогая, я всегда мечтал о том, что однажды вы с ним...

- Нет, нет и нет! - Каравайз всем телом напряглась. - Не желаю даже говорить на эту тему!

- Но, голубушка моя...

- В любом случае, раз уж тебе так хочется меня с кем-нибудь повенчать, пусть это будет герцог Хурбский. Альянс с Хурбой нам бы сейчас не помешал. Заручившись ее военной поддержкой, мы бы мигом выдворили ламмийцев из форта Вейно и вообще из Ланти-Юма. Пойми, ламмийский гарнизон держит нас за горло, и...

- Кара, детка, замуж за герцога Хурбского тебе никак нельзя! Ведь тогда тебе пришлось бы переехать в Хурбу, а это такая даль! Что до самого герцога, он, говорят, поколачивает слуг и еще от него разит чесноком. Нет, он не джентльмен, и не думаю, что брак с ним принесет тебе счастье.

- Брак? Вот уж необязательно заводить дело так далеко. Хватило бы простой помолвки. А потом, когда мы выкурим ламмийских наемников, придумаем, как отделаться и от Хурбы. Или сделаем помолвку бессрочной - как нам будет удобнее.

- Кара, моя Кара, знала бы ты, каким холодом и бездушием веет от подобных рассуждений! В конце концов, герцог Хурбский - живой человек, и нельзя так играть его чувствами...

- Можно, если того требуют интересы государства. Ланти-Юм находится в бедственном положении. А насчет герцога Хурбского, будь уверен, он питает ко мне не больше привязанности, чем я к нему, и потому его чувства - если, конечно, они у него есть - вряд ли будут задеты...

- Как знать, дорогая, да и в любом случае негоже использовать людей в своих целях. Если б мне хоть на миг показалось, что ты говоришь это всерьез, я был бы крайне огорчен.

Каравайз только вздохнула.

- Но, - продолжал герцог, - неплохо бы моей голубушке выйти замуж за лантийца, и тогда она останется в родном городе, подле любящего отца. Так вот, Глесс-Валледж...

- Да, ты говорил, он был у тебя сегодня. Чего хотел?

- Принес сообщение о еще одном нападении в глубине острова, таком же, как недавнее происшествие в... Фензе, кажется? - От внимания герцога ускользнуло, что его дочь напряглась, вся обратившись в слух. - Еще одну деревню разгромили во мраке. Глесс-Валледж был так добр, что сам принес мне эту весть, поскольку не хотел, чтобы меня ввели в заблуждение сумбурные кривотолки и донесения из ненадежных источников. Валледж заверил меня, что чародеи сами все уладят. Более того, он лично возглавит следственную комиссию, которая будет действовать в условиях строжайшей секретности, дабы не сеять панику среди населения. Он так внимателен, так умеет успокоить...

- Успокоить, значит? - В голосе Каравайз прорезались мрачные нотки. Она выпустила из рук перо и встала напротив отца. - Слушай меня внимательно. Эти нападения не пустяк, и делать вид, будто ничего не происходит, - непозволительная роскошь.

- Дорогая, они так далеко от нас. К тому же в дальних поселениях вечно все неладно: не одно, так другое. Увы, так было всегда.

- Ланти-Юм в опасности. Весь Далион в опасности. Выходит, Уэйт-Базеф был абсолютно прав...

- Опять возвращаемся к Уэйт-Базефу?

- Да. Ты обязан его освободить, отец! И выслушать, лучше всего сегодня. Еще в глубь острова надо отправить дозорных...

- Дорогуша, ты требуешь невозможного.

- Невозможного? Как это невозможного? Почему?

- Потому что я обещал Глесс-Валледжу, что не стану предпринимать каких-либо действий, предварительно с ним не посоветовавшись. В свете его дружбы и преданности моим интересам это самое меньшее, что я могу для него сделать.

- Но, отец, правитель здесь ты!

- Дорогая, я дал слово. Ты ведь не хочешь, чтобы я его нарушил?

- Просто поговори с Уэйт-Базефом, выслушай его.

- Помилуй, как же я его выслушаю, если он под арестом? Но я непременно поговорю об этом с Глесс-Валледжем, при первой удобной возможности. Если Валледж поступил неправильно, он признает допущенную ошибку и Базеф вскоре будет освобожден. Видишь ли, Кара, я уверен, что, в конце концов, все обойдется, даже если сейчас тебе так не кажется. Что бы ни произошло, на то воля провидения.

Каравайз осталось лишь скрежетать зубами в полном бессилии что-либо сделать.

- Вот что, дорогая, брось тревожиться понапрасну, иначе испортишь себе пищеварение. Все будет хорошо, вот увидишь. - Герцог отпил из своего бокала. - Поссет просто бесподобен. Не желаешь ли?

- Но, отец... - Обычно бледное лицо Каравайз залила краска гнева. - Неужели ты даже не...

- Не дуйся, меня это ужасно огорчает. А, знаю, что поднимет настроение моей девочке. Я куплю тебе новое ожерелье, хочешь? Глесс-Валледж ужинает у нас сегодня, и я хочу, чтобы ты была очаровательна.

- К черту Глесс-Валледжа! - не выдержала Каравайз. Вне себя от ярости она вылетела из кабинета, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Под красным стеклянным куполом на самом верху башни Мауранайза было тихо, как в склепе. Рэйт Уэйт-Базеф, Деврас Хар-Феннахар и Гроно коротали время за круглым столом. У входной двери расположился капитан Неррел со своими гвардейцами. В сторонке, словно клочок тумана, застыла госпожа Снарп.

Арестанты тасовали и вновь раскидывали колоду обранских карт. Проникавший в окна солнечный свет отражался от лысины Уэйт-Базефа, пускал зайчики от стекол очков Гроно, высекал искры из серебряного фамильного браслета на запястье Девраса. Игроки потягивали чай из массивных кубков и хмурились, глядя в карты.

Наконец Деврас вполголоса обратился к хозяину, что, впрочем, не осталось незамеченным гвардейцами и желтоглазой Снарп: