Чтение 23–й страницы книги ~Танцы на снегу~

- Это никого не интересует, - ответил Семецкий. - Все, кому промыли мозги, верят в то, что это милая, добрая, умная женщина средних лет. Видишь, пялятся на нее, будто бараны на новые ворота...

- Дураки, - сказал я. И что-то дернуло меня посмотреть на Лиона.

Лион вперился взглядом в фотку и улыбался, почти как люди вокруг президента Инны Сноу.

Я скомкал лист и отдал Семецкому. Лион вздрогнул, и улыбка сползла с его лица.

- Вот такие дела на планете, - вздохнул скотопромышленник. - Что ж вы медлите?

- Мы ничего не решаем, - ответил я. - У нас свое задание...

- Понимаю. - Семецкий вздохнул. - Всяк сверчок знай свой шесток... Ладно, ребята. Вы нас здорово подбодрили, поверьте. Самим фактом своего появления... Отдыхайте, располагайтесь, как вам удобнее. А рано утром вас подбросят к столице.

- Дед, скутер поведу я, - твердо сказала Наташа.

Семецкий вздохнул, но спорить не стал.

Вечером мы сидели у костра. Все, кроме Семецкого: он смотрел в шалаше портативный телевизор. Толи ему и впрямь нужно было выудить какую-то информацию в потоке пропаганды Инея, то ли он не хотел смущать девчонок.

А отважные бойцы особой имперской бригады "Лютые" слушали наши рассказы про Авалон. Они ведь все были оттуда. У некоторых девчонок уже глаза стали мокрыми, но реветь пока ни одна не ревела.

- Новые елочные игрушки придумали, - рассказывал Лион, размахивая руками. - Полиморфные, они не только цвет меняют, но и форму. Новогоднее дерево то все в шариках, то в колокольчиках, то в фонариках. А когда праздновали Новый год, то над Камелотом устроили лазерную иллюминацию на всю ночь...

Надо же. Ведь Лион на Новый год был еще ненормальным. Значит, все запомнил... Мы вначале сидели вдвоем, потом пришел Стась, а потом еще Рози и Роси... мы поехали в Камелот...

Я вспомнил авалонских друзей и загрустил. Плотный щит из веток, подвешенный на веревках над костром, отражал свет на лицах девчонок. Плясали красноватые отблески, дым обтекал щит и кольцом уходил в небо. Какая-то мелкая партизанка, восторженно глядевшая на Лиона, сомлела, положила голову на коленки подруге и задремала.

Тихонько поднявшись, я отошел от костра. Заглянул в шалаш к Семецкому, но скотовод надвинул на глаза щиток телевизора и что-то сосредоточенно смотрел, временами причмокивая.

Я пошел бродить по рощице, на всякий случай стараясь не выходить из-под кроны деревьев. Остановился на опушке. Вдали темнел Хребет Харитонова, на самом высоком пике редко-редко поблескивал красный огонек.

- Там метеостанция и резервный радиотелецентр Аграбада, - сказал кто-то совсем рядом.

Вздрогнув, я повернулся. И с трудом разглядел в темноте Наташу. Она сидела, подтянув коленки к подбородку, и смотрела на горы.

- Ты чего тут делаешь? - От испуга я начал грубить. Но Наташа ответила мирно:

- На горы смотрю. Красивые горы. Только там очень трудно... холодно и сорваться легко.

Присев рядом, я спросил:

- А тебе не страшно воевать?

- Страшно, - честно ответила Наташа. - Почти всем страшно. Дайянке не страшно, она нечувствительная какая-то. Кира и Мирта тоже говорят, что ничего не боятся. Но я думаю, они врут.

- У тебя храбрый дедушка, - сказал я.

- Да. И умный. Он с нами много говорил, прежде чем мы решили стать партизанами. Про Иней... и вообще.

- И уговорил.

- Уговорил. Он объяснил, что самая главная свобода всегда была внутри человека. В душе. Даже самые страшные тираны не могли отнять у человека право думать по-своему. А Иней пытается это сделать... и тут уже не важно, убьют нас или в зомби превратят. Все равно ведь это будем уже не мы.

- Угу, - сказал я. Хотя на самом деле подумал: если человека навсегда посадить в тюрьму, то это будет еще страшнее. Зомби ведь уже не понимает, что у него отняли свободу.

- А трудно быть фагом? - спросила вдруг Наташа.

- Что? Ну... когда как.

- Правда, что вы ничего не боитесь? Совсем?

Мне хотелось признаться, что я вовсе не фаг. Но делать этого было нельзя.

- Даже фаги боятся, - сказал я. - Особенно если не за себя.

Наташа едва уловимо в темноте кивнула.

- Тиккирей...

- Что?

- Знаешь, я думаю, что мы все погибнем, - сказала она. - Ну не сможем мы все время прятаться... а по нам сейчас одну ракету выпустить - и все.

- Вы же прячетесь.

- Все равно поймают. Мы, конечно, остерегаемся... вот сейчас костер жжем, потому что на вершине холма. А это гейзерные холмы, тут часто горячие источники бьют. Но нас все равно рано или поздно выследят. Если только Империя на помощь не придет.

Я молчал. Мне нечего было ей сказать, я не знал, когда начнется война с Инеем.

- Тиккирей... поцелуй меня, - вдруг попросила Наташа.

У меня даже дыхание перехватило.

- Я никогда не целовалась, - сказала Наташа. - Знаешь, обидно, если нас убьют, а я еще ни разу не целовалась. Ты меня поцелуешь?

- Э...

- Я тебе не нравлюсь?

- Нравишься... - сказал я, хотя ничего такого особенного в Наташе не было.

- Поцелуй меня. Один раз. - И Наташа повернулась ко мне.

Может быть, фагов и учат целоваться, а вот я тоже никогда по-настоящему не целовался! Мне захотелось вскочить и убежать, но трусить было стыдно. Потом я увидел, что Наташа закрыла глаза, и чуть осмелел.

В конце концов, меня же никто не заставляет на ней жениться!

Я осторожно прикоснулся губами к ее губам. Ничего особенного... только почему-то сердце стало тревожно колотиться.

- Уже все? - тихо спросила Наташа.

- Да...

- Спасибо, - неуверенно сказала Наташа.

И тут меня будто что-то толкнуло. Я потянулся к ней и снова поцеловал в губы. Вроде бы точно так же, но почему-то словно током ударило. Наташа, наверное, тоже это почувствовала и тихонько вскрикнула.

Я вскочил и бросился к костру. Остановился в нескольких шагах от круга света: вроде бы все по-прежнему сидели и слушали болтовню Лиона. За спиной зашелестели ветки - Наташка тоже бросилась бежать, но не к костру, а в шалаш к деду.

С часто бьющимся сердцем я присел к огню. Никто на меня и внимания не обратил. Мало ли почему потребовалось человеку на минутку отойти от костра.

Глава 3

На Карьере под куполами тоже течет речка. Но она замкнута петлей, и вода в ней фильтруется. На Авалоне и на Новом Кувейте реки были настоящие, я уже к ним привык, и они мне нравились куда больше.

Горная река, по которой мы спускались, оказалась совсем особенной.

Мы вышли из лагеря еще затемно, в четыре утра. Я, Лион и Наташа с двумя подружками. Семецкий попрощался с нами в лагере, обнял, сказал напутственно: "Узнают птицу по полету, иноходца по походке, человека - по делам. Удачи!"

Минут через сорок мы уже были у реки, вьющейся между холмов. Течение здесь было не такое стремительное, как выше, в горах, но река все-таки бурлила, пенясь на валунах. Порожек шел за порожком, сквозь чистейшую воду было видно каменистое дно. На обычной лодке тут проплыть было невозможно, но на берегу, замаскированный в скалах, стоял маленький скутер. На таких плавают в одиночку, но это для взрослых.

- Лезьте на сиденье, - скомандовала Наташа, когда мы спустили скутер на воду. Мы с Лионом сели друг за другом, она встала у рычагов управления. Помахала рукой девчонкам - они шли с нами, лишь чтобы проводить. Лица у Наташиных подружек были тревожными, видать, не так-то просто сплавляться по этой реке. - Держитесь крепче, - посоветовала Наташа. - Если упадете - все, конец.

- А пристегнуться тут нельзя? - спросил Лион.

- Ты что, со спутника свалился? Если скутер опрокинется, а ты будешь пристегнут - тебя по дну размажет.

- Спасательные жилеты? - предположил Лион.

- Нет у нас жилетов... все равно вода ледяная, сразу судорогой сведет... так что держитесь...

Наташа стояла, вся напрягшись, разминая руки на рычагах. Готовилась.

Мне стало жутковато.

- Поехали! - звонко выкрикнула Наташа. Я заметил, как напряглась ее спина, даже лопатки прорезались под тонким свитером. Наташа чуть наклонилась вперед, сзади опустились в воду сопла двигателя, и скутер рванулся.

Вот это была поездка! Я такое только в кино видел.

Скутер мчался вниз по течению, временами сопла вырывались из воды, и грохот водометов становился нестерпимым. Наташа плавно наклонялась вправо-влево, следуя за наклонами скутера. Мы знали, что надо делать точно так же, но как же трудно было подавить желание отодвинуться от воды - и почти ложиться на ревущие волны, под которыми угадывались острые камни! И все это - в неверном рассветном полумраке!

- Прыжок! - кричала Наташа. И мы взвивались в воздух, под оглушительный рев форсированных двигателей преодолевая очередной порог. - Расслабиться!

Мне хотелось повернуться и посмотреть, видны ли еще девчонки на берегу, машут ли они руками нам вслед. Но страшно было повернуть голову к проносящимся берегам. Я смотрел только в Наташкину спину, чувствовал, как напряжен Лион, сидящий за мной, ловил лицом брызги ледяной воды и увесистые оплеухи ветра.

Не знаю, сколько длился этот безумный спуск по реке. Но постепенно местность стала меняться. Скалы и холмы сменились пенепленом, исчезли торчащие из воды валуны, все реже и реже попадались пороги. Река становилась шире, а течение спокойнее.

- Все, теперь жить будем! - крикнула Наташа. Она была вся мокрая, с головы до ног. Нам тоже досталось, но меньше.

- Ты не простынешь? - крикнул я.

- Что? - Она слегка убавила мощность двигателя, рев перешел в свист, и говорить стало легче.

- Не простынешь?

- Простыну! - легко согласилась Наташа. - Ничего, дедушка вылечит. Тиккирей, ты не сердишься?

- За что? - спросил я, хотя догадывался.

- За то, что вначале мы вас арестовали, - сказала Наташа и засмеялась. Даже повернулась на миг и подмигнула мне.

Ненавижу девчонок! Почему они все такие вредные?

- Ничего, конь о четырех ногах, и то спотыкается, - ответил я.

- Ой, не надо! - завопила Наташа. - Это дедушкины пословицы, я аж вздрогнула!

Она направила скутер ближе к берегу, и наша скорость сразу стала заметнее.

- Долго плыть? - спросил я.

- Идти больше часа, - ответила Наташа. - Тиккирей, коленки подставь.

Я не понял, но свел коленки. И она тут же на них уселась. Но не забыла съязвить:

- Не думай, что настолько мне нравишься. Стоять тяжело.

- Ты только смотри, куда рулишь! - тревожно отозвался из-за спины Лион.

- Не учи ученую!

Понемногу светало. Солнце все еще не показывалось из-за горизонта, но небо на востоке стало розовым, а тонкие перышки облаков - белыми. Прорезал небо яркий огонек - какая-то крупная низколетящая станция попала в рассветные лучи солнца.

- Нас не заметят? - спросил я.

- Самый опасный участок мы прошли, - отозвалась Наташа. - А здесь уже плавают на лодках, вряд ли нас заподозрят...

- Обратно тоже на скутере?

Наташа замотала головой:

- Нет. Топлива не хватит, да и заметят днем. Я на пару дней останусь... в одном месте. У нас есть подпольные квартиры.

Где и у кого она останется, Наташа не сказала. А я и не спрашивал. Все правильно, если меня поймают, то я не смогу ничего выдать.

Мы уже плыли мимо возделанных полей. Медленно вращались дождевальные установки, осыпая низкие кусты радужными брызгами. Людей не было, все делалось автоматически.

- А что здесь выращивают? - высунулся из-за плеча Лион.

- Помидоры, - коротко отозвалась Наташа.

- Люблю помидоры, - сообщил Лион.

- Хорошо тебе. А мы однажды два дня здесь прятались... я на всю жизнь наелась. Знаешь, как противно помидорные кусты в жару воняют?

Я почему-то вспомнил, как в детстве, в первом классе, насмешил учительницу. Рассказывал про Фабрику Пищи и ляпнул, что на ней делают молоко, помидоры и яйца... Как же все смеялись. Помидоры на заводах никогда не делали, их проще выращивать.

Уже совсем рассвело, когда мы проплыли мимо маленького поселка. На улицах я заметил несколько прохожих, на нас они вроде бы внимания не обратили.

- Сейчас пристанем, - сообщила Наташа. - Тут дорога подходит совсем близко к реке... я вас высажу, а вы проголосуете. Дорога идет мимо космопорта и прямо в Аграбад.

Мы с Лионом переглянулись. Значит, мы проедем мимо кемпинга? Лион ничего не сказал, но я сразу понял, о чем он думает.

Вдруг его родители еще там?

- Водитель нас не заподозрит? - спросил я.

- Да нет, не должен, - рассудительно сказала Наташа. - Вы скажите, что идете из Менделя. Это поселок, мимо которого мы проплыли, там консервные заводы. Скажите, что у вас родители работают на заводе, а вы... ну, не знаю. К родственникам поехали в Аграбад.

Скутер плавно подошел к берегу. Наташа загнала его носом на песчаную отмель, встала с моих коленок. Мы неловко переглянулись.

- Ну... давай руку... - сказал я.

Ладонь у нее была ледяная. Точно простынет.

- Передавай дедушке спасибо! - спрыгивая на берег, крикнул Лион. - Он мировой старикан! Тиккирей, не возись!

- Пока, - сказал я Наташе. - Ты не попадись...

- Не попадусь, - пообещала Наташа.

Я спрыгнул вслед за Лионом, но до берега не достал и промочил ноги. Лион обидно засмеялся. А Наташа включила реверс водометов, и скутер медленно сполз с отмели. Еще секунду она смотрела на нас, а потом наклонилась, закладывая вираж, и скутер молнией унесся на середину реки.

- Вот рассекает! - восхищенно сказал Лион. - А ты в нее влюбился, точно?

Я хотел было обидеться, но передумал. Только сказал:

- Дурак. Она ведь жизнью рискует, чтобы нас сюда доставить. Потому что думает, будто мы фаги.

- В каком-то смысле так и есть, - задумчиво сказал Лион. - Пусть не настоящие, но все-таки... Ладно, ты не обижайся.

Но я не обижался. Я думал, не помолиться ли, чтобы с Наташей все было хорошо. А потом вспомнил, как молился, чтобы родители не ушли.

И не стал.

В кабине грузовика вкусно пахло свежим хлебом. На самом деле грузовик вез штабеля досок, а хлеб лежал у водителя в кабине, на длинном, будто лавка, сиденье. Два здоровенных каравая, с крепкой румяной корочкой и нежным мякишем.

- Рубайте, рубайте, хлопцы, - добродушно приговаривал водитель. - Разве в городе умеют хлеб печь? Сто лет назад составили программу и кормят народ, а хлебушек - он душу любит!

Машину мы поймали без всяких проблем. Первый же грузовик - здоровенный, почти как фаговский космический катер, остановился возле нас, голосующих на обочине. Выглянул водитель - черноволосый, смуглый, улыбчивый, и махнул нам рукой: "забирайтесь".

- Дядько Дима, а разве нельзя хлеб в домашней микроволновой печке готовить? - спросил Лион. Он как-то здорово поймал тот диалект, на котором говорил водитель.

- Что ты, хлопчик! - Водитель засмеялся. - Хлеб - его только в печке родят. Да чтобы замесить руками, чтобы протопить дровами! А мы - микроволны, ультразвук, электроны-позитроны... Молочка, молочка скушайте!

Лион с готовностью взял очень подозрительную на вид пластиковую бутылку из-под лимонада. В бутылке было молоко.

- Настоящее, - с удовольствием сказал водитель. - Не парное, ясно дело, с ледника. А синтетического я как выпью, пусть даже оно самое дорогое и качественное, - живот сводит, днище пробивает...

Он снова захохотал.

Я глотнул молока, на всякий случай отерев рукавом горлышко. Не потому, что Лиона брезговал, сама бутылка была на вид грязной.

Молоко оказалось вкусным! Удивительно вкусным, густым и каким-то... словно забытым, но вспоминавшимся в снах.

- Во! - провозгласил водитель. - Почуяли разницу? Это не из нефти и опилок. Это коровка делала.

Я перепуганно сглотнул, но странное дело - противно мне не стало. И вообще было здорово. Зря мы так боялись, люди на Новом Кувейте оказались вполне нормальные, ничуть не хуже, чем на Авалоне. Или водителя не смогли зомбировать? Я искоса посмотрел ему на висок - нейрошунт был новее, чем у меня, "Ямамато-профи", с радиовходом.

Ничего не понимаю.

- В городе я уж вас на окраине высажу, - будто извиняясь, сказал водитель. - Мне по центральным улицам на этом бегемоте разъезжать запрещено. На завод - и в гараж.

- Да мы еще за городом вылезем, - сказал Лион. - Возле мотеля, недалеко от космопорта, там мой папа... работает. А молоко очень вкусное, спасибо.

Водитель кивнул и неожиданно наставительно произнес:

- Спасибо не мне говори, хлопчик.

- Спасибо владетельнице, - ответил Лион враз изменившимся голосом. - Но и вам спасибо, дядько.

- Эх, довели Империю до ручки, - вздохнул водитель. - Синтетику кушаем, гордость потеряли, любовь забыли. Если бы не Иней...

Он ничуть не изменился при этих словах. Остался все тем же добрым и хорошим человеком, который с удовольствием подвез голосующих мальчишек, да еще и накормил их вкуснейшим хлебом и молоком. Но у меня в ушах будто звоночек тревожно зазвенел. И у Лиона взгляд стал собранным и беспокойным.

- А как думаете, дядько, Империя с нами воевать будет? - спросил Лион.

У водителя на скулах заиграли желваки.

- Все к тому идет, - скупо ответил он. - Да вы себе этим голову не забивайте, хлопчики. Вам учиться надо.

- Мы учимся, - с готовностью ответил Лион. - Но мы ведь тоже за владетельницу боимся. Если надо - воевать пойдем.

Одной рукой придерживая руль, водитель другой потрепал Лиона по загривку.